12 июня гитлеровская ставка предприняла очередную попытку рассечь группировку союзных войск между реками Орн и Вир, подтянув к плацдарму три танковые и одну моторизованную дивизию, но при полном господстве англо-американской авиации в воздухе эти дивизии понесли такие потери, что от контрнаступления пришлось отказаться. В ночь на 13 июня гитлеровское командование впервые применило против Англии новое оружие — самолеты-снаряды Фау-1, которое геббельсовская пропаганда назвала «чудодейственным», способным повернуть ход событий в пользу Германии. Однако новое оружие, хоть и причинило вред англичанам, оказалось далеко не таким эффективным, как рассчитывали в Берлине. Английская авиация и зенитная артиллерия довольно успешно научились сбивать немецкие ракеты, и через три месяца в воздухе уничтожалось более 70 процентов Фау-1.
К концу июня плацдарм англо-американских войск был расширен до 100 км по фронту и до 40 км в глубину. На нем было сосредоточено свыше 25 дивизий, из них четыре танковые, которым противостояли 23 ослабленные немецкие дивизии, в том числе 9 танковых. Оперативных резервов немцы не имели, а начавшееся в июне грандиозное наступление Советской армии в Белоруссии потребовало от гитлеровского руководства бросать на это направление все дивизии, что оставались еще в Германии и вновь формируемые.
Спустя 30 лет после Первой мировой войны Германия вновь оказалась в положении, которого больше всего боялись ее правящие круги — вело войну на два фронта, на Востоке и на Западе. Вести войну на два фронта Германия не могла, и союзники ожидали, что в Берлине найдутся политические силы, способные спасти государство от неизбежного краха путем отстранения Гитлера от власти, или принуждения его пойти на заключение пусть тяжелого, но необходимого для немцев мира. Летом 1944 года все предпосылки для такого развития событий в Германии были, и 20 июля там была совершена попытка государственного переворота, в котором прямо или косвенно приняли участие видные военачальники вермахта, понимавшие неизбежность крушения Третьего рейха и поставившие перед собой цель спасти страну как от поработившего ее гитлеровского режима, так и от полного краха в войне.
Во главе заговора стояли генерал-полковник Л. Бек, фельдмаршал Э. фон Вицлебен, генералы X. фон Тресков и X. Остер. К заговору в разное время примыкали фельдмаршалы Г. фон Клюге и Э. Роммель, руководитель Абвера адмирал В. Канарис и бывший посол Германии в Советском Союзе граф В. фон Шуленбург. Решительные шаги по физическому устранению Гитлера взялся исполнить начальник штаба Резервной армии граф полковник Клаус фон Штауффенберг, по делам службы посещающий ставку фюрера. Это был боевой офицер, потерявший на фронте в Африке руку и глаз и сплотивший вокруг себя таких же смелых и бесстрашных людей, как и он сам. Самая большая ошибка этих мужественных офицеров состояла в том, что взявшись за устранение Гитлера, они доверили генералам задачу по захвату правительства и власти в Берлине, с которой, из-за нерешительности и трусости эти генералы не справились.
Покушение было организовано в Ставке Гитлера, куда Штауффенберг выезжал для доклада и где он оставил в бетонном бункере портфель со взрывчаткой. Но из-за сильной жары оперативное совещание было перенесено в фанерное строение барачного типа, которое принадлежало министру вооружений А Шпееру, и Штауффенберг не придал этому значения. Взрыв в бетонном бункере не давал никаких шансов выжить никому, кто бы там ни находился, но в деревянном строении сила взрывной волны, отразившись от крепкой тумбы стола, ушла в раскрытое окно, что сохранило жизнь Гитлеру. Но в самом Берлине активные участники заговора, получив сообщение о произведенном Штауффенбергом взрыве, долгое время бездействовали. У них было достаточно военных сил, чтобы арестовать всех министров, участвовавших в совещании в помещении министерства пропаганды и занять Берлинскую телефонную станцию, Центральный телеграф, Главный узел связи, Дом радио и объявить о низложении Гитлера даже после того, как они узнали, что он остался жив. Командующий Резервной армией генерал-полковник Ф. Фромм в решающий момент заговора дрогнул и, стремясь скрыть свое участие в заговоре, проявил показную преданность Гитлеру, расстреляв во дворе штаба своих ближайших помощников генерала Ф. Ольбрихта и полковника К. фон Штауффенберга, самых активных участников заговора, и прервал все передвижения частей для выполнения целей заговора. В первые дни после пресечения заговора он был героем, спасшим режим Гитлера, но гестапо раскопало следы его активного участия в заговоре и он был предан такой же жестокой смерти, как и все другие его участники.
Приехавший срочно в Берлин Гитлер на большом совещании ликующим голосом заявил, что «близится долгожданный коренной перелом в ходе боевых действий, ибо место удаленных с высших командных постов предателей отныне займут одаренные генералы». Он вспомнил 1937 год и рассказал, что располагает конкретными данными тайного сотрудничества между генеральными штабами Германии и России и что Сталин «сумел раньше его избавиться от предателей и привести к руководству вооруженными силами генералов, не обремененных пороками прошлых изменнических уз».
[819]
По приказу Гитлера большинство осужденных казнили не на гильотине, как гражданских преступников, и не через расстрел, как военных, — их вешали на рояльных струнах, прикрепленных к крюку мясника на потолке в тюрьме Плетцензее. Эта смерть была долгой и мучительной, и она была придумана в ведомстве Гиммлера, любившего, как и Гитлер, «утонченные» зверства, отвечавшие их нравственному облику и душевному состоянию. Был даже заснят фильм об этих казнях, который показывали в нацистских кругах и солдатам на фронте, чтобы поднять их «боевой дух». Был арестован по делу о заговоре и бывший начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Ф. Гальдер, но, отсидев в концлагерях, он сумел дождаться окончания войны и выйти на свободу. Тяжелее была судьба двух фельдмаршалов — Г. фон Клюге и Э. Роммеля. Первый, всегда сочувствовавший участникам заговора, но не принимавший в нем активного участия, был обвинен в том, что он своевременно не донес властям о нем, и, уязвленный недоверием Гитлера, фельдмаршал приехал в город Мец, у стен которого он воевал в Первую мировую войну, и там принял яд. Он был похоронен без воинских почестей, но гроб его несли военные. Второй тоже попал в подозрение гестапо и Гитлер, следуя Нерону, распорядился, чтобы фельдмаршал ушел из жизни добровольно, приняв из рук адъютанта фюрера ампулу с цианистым калием. За беспрекословное выполнение воли Гитлера фельдмаршал был похоронен со всеми воинскими почестями.
[820]
Всего по делу о заговоре против Гитлера 4800 человек было казнено и более 7000 человек арестовано и предано различным формам наказания. В соответствии с «древне-германскими» законами о кровной вине репрессиям подверглись и родственники заговорщиков: многие были отправлены в концлагеря, а детей нацисты под новыми фамилиями помещали в детские дома
[821]
. Жестоко расправившись с военной оппозицией, Гитлер привел в состояние паники все германское общество, которое и до этого было придавлено в своем развитии, а теперь все немцы автоматически выполняли указания властей, никому не веря и ни на кого не надеясь, и лишь уповая в своей судьбе на промысел божий, который всегда был милостив к их нации. И в стане союзников, после жестокой расправы Гитлера с заговорщиками, утратили всякую надежду на возможность прихода в Германии к власти прогрессивных сил, а вести какие-либо мирные переговоры с гитлеровским режимом никто не хотел. Да и сам Гитлер и его близкое окружение, запятнав себя страшными преступлениями против человечества, не ждали для себя снисхождения, и потому готовились сражаться до последнего солдата.
