Время подходило к заседанию Президиума Верховного Совета России, я попрощался с президентами и вышел из кабинета.
Так контрреволюция превратилась в величайшую Революцию конца XX столетия, она смела заговорщиков.
Но эти контрреволюция и Революция означали и смертельный удар по СССР — далее начался динамичный развал системы Великой империи, буквально по блокам… Таким образом, операция «Гром», разработанная КГБ во главе с его председателем Крючковым, оглушительно грянула над СССР, разбросав огромное государство по кусочкам…
Депутаты требовали от меня выступления с большим докладом перед завершением Чрезвычайной сессии Верховного Совета. Председатели комитетов и комиссий, которым было необходимо качественно обновить весь пакет законопроектов, настаивали на таком докладе. Им нужны были политические ориентиры. Все смутно понимали, что начинается новая эпоха, хотя конкретно не представляли себе характер этих изменений. Они признавали за мной теоретическую подготовку, позволяющую достаточно точно улавливать общественные настроения, уметь формулировать тенденции в точных категориях, к тому же, внимательно наблюдая за мной в «роковые дни», сделали свои выводы — признали меня не просто руководителем парламента, а лидером.
Но другая часть, те, которые называли себя «демократами», хотя и признали меня в качестве лидера, но с огромной внутренней завистью и даже яростью, готовые в любую минуту нанести удар в спину. Они считали, что я во многом перехватил инициативу у Ельцина, оттеснил его от главного политического процесса, «явочным порядком» превратил Верховный Совет России в главную политическую силу. Они откровенно боялись моего политического возвышения не только в России, но и в СССР. Они, эти «демократы», понимая, однако, что от Ельцина, как аналитика новой ситуации, мало пользы, также хотели, чтобы с таким докладом выступил я, глава парламента. Пришлось согласиться — общество ждало новых идей именно от нас, российских парламентариев, — центр политической жизни мощно сдвинулся от Кремля в направлении Парламентского дворца России.
Фрагменты доклада на сессии Верховного Совета России, 24 августа 1991 года
Центральной идеей моего доклада была идея существования своеобразного Общественного договора между народом России и федеральными властями как следствие августовской Революции — эту концепцию я разъяснял и ранее Ельцину, а также парламентариям, в беседах и выступлениях перед ними. При этом мной неизменно подчеркивался тот ограничитель, за которым невозможен этот Общественный договор: во-первых, мы, власть, не должны использовать в качестве инструмента политики обман избирателей по самым разным вопросам; во-вторых, ухудшение материального и социального положения, по сравнению с достигнутым при социализме уровнем.
Как правило, собеседники (или аудитории) соглашались с идеями такого «общественного согласия» (или договора), хотя, возможно, не совсем понимали суть этого вводимого мной в оборот политического термина в данной ситуации. Эту идею я также изложил 24 августа в ходе последнего дня работы Чрезвычайной сессии Верховного Совета России.
«…Уважаемые депутаты! После недавних трагических событий наши задачи, парламента, президента, правительства, усложнились. Па нас легла основная задача по подготовке нового государственно-политического устройства страны, хотя не мы начинали всю эту затею с новым Союзным договором. Очевидно и то, что мы не можем отныне ждать от союзного центра указаний относительно того, как осуществлять экономические реформы. Стало предельно ясно, что мы сами, и только мы сами, можем их провести. При этом следует исходить из немедленной легализации принципа частной собственности, — правда, мы это уже осуществили, но в создавшихся условиях, как представляется, его звучание должно быть иным… Опора на две несущие конструкции (две силы) должна стать как бы основой мощной экономической политики России: это — государственная экономическая деятельность и развитие предпринимательства.
Государственная активность. Она должна воплотиться, во-первых, в нормативном управлении народным хозяйством, не давая ему войти в штопор (хозяйственную разруху); во-вторых, в проведении самой глубокой экономической реформы, суть которой состоит в трансформации всей экономической системы в другую, альтернативную рыночную экономическую систему: в-третьих, всю эту политику следует осуществлять таким образом, чтобы не ухудшить положение общества. Оно нам такого права не предоставило. Нам нужна «смешанная экономика» со всеми видами и формами собственности, включая полное признание частной собственности.
Частнопредпринимательская активность. Это — быстро нарождающаяся функция новою слоя производителей товаров и услуг. Без форсированного развития этой среды невозможно создать рыночную экономическую систему. Хочу напомнить, рынок — это прежде всего конкуренция. Простое наделение кого-то чем-то — это далеко не рынок и не может привести к тем результатам, к которым мы стремимся. Поэтому следует очень осторожно подходить к политике денационализации экономики (политике приватизации). Необходимо создавать рыночные инструменты, в том числе различные банки, иные кредитные институты, кооперативные и акционерные общества, биржи, фонды и т. д.
Этой политике должна предшествовать серьезная законодательная база, создающая инфраструктуру рынка, прежде всего во власти финансовых инструментов. Следовательно, чтобы появился рынок, необходимо обеспечить механизм функционирования — банки, кредитные институты и учреждения, биржи, различного рода финансовые инструменты.
Одновременно осуществлять работу по подготовке к приватизации. Для этого необходимо иметь хорошо подготовленные кадры управляющих (менеджерские кадры), их у нас нет. Если мы будем «передавать» государственные предприятия «кому попало», нас ждет неудача… Указанные две качественно новые экономические функции государства должны быть конкретизированы законодателем совместно с исполнительной властью. Верховный Совет должен, после сегодняшнего завершения Чрезвычайной сессии парламента, сосредоточить свою основную работу в комитетах и комиссиях с целью подготовки большого пакета проектов законов, исходя из новой обстановки и новых задач. Эту работу мы должны были выполнять вместе с правительством — но его нет, как нет и союзного правительства. Президент обещал, что в ближайшие дни предложит Верховному Совету свои кандидатуры на пост Российского правительства. Но наша работа не должна зависеть даже от этих моментов, хотя они серьезно ее усложняют, только что мы показали, что в самые ответственные и решающие для судеб Отечества времена мы находим свой собственный путь. Так должно быть и в той обстановке, когда высшая неопределенность постигла будущее СССР, а Россия осталась без исполнительной власти. Тот самый Общественный договор, о котором я неоднократно говорил, — напоминаю — это согласие и мир в обществе. Некоторые радикалы настаивали на том, чтобы начать гонения на коммунистов, «созвать Чрезвычайный съезд народных депутатов и ликвидировать «систему советов» и пр. Мы созвали Чрезвычайную сессию Верховного Совета в реальных условиях чрезвычайного события. Те задачи, которые мы ставили перед этой сессией, мы решили — разгромили ГКЧП, теперь перед нами еще более сложные задачи — их не решишь методом «чрезвычайных съездов».
