Но и этого ельцинистам уже было недостаточно. Они поставили задачу отказаться принципиально от любой формы или типа Союзного договора, что и было сделано 8 декабря 1991 г. Но посмотрим, как развивались события в связи с этим горбачевским проектом.
14 ноября в Ново-Огареве состоялась пресс-конференция членов Государственного совета СССР (он был создан Горбачевым в конце августа 1991 года, в который входили лидеры союзных республик, заявивших о своем согласии участвовать в работе нового Союзного договора). Ельцин, выступая на этой пресс-конференции вслед за Горбачевым, сказал, что надо дорожить общим домом, каковым был СССР, заверил всех граждан страны о своей приверженности сохранения единого СССР и ко всеобщему удовлетворению заявил: «Союз будет!» Для парафирования Договора руководителями республик была определена дата 25 ноября 1991 г. Все они отказались подписать подготовленный и согласованный с ними текст Договора. Президенты республик уже не вышли к прессе — на пресс-конференции был одинокий, растерянный Михаил Горбачев, который сообщил гражданам СССР о том, что руководители союзных республик отказались парафировать согласованный с ним ранее текст Договора — вслед российскому президенту Ельцину. Они, однако, видимо пожалев Горбачева, дали свое милостивое согласие направить этот проект Договора в национальные парламенты для обсуждения… Это был очень дурной знак, но я полагал, что в процессе обсуждения в парламентах мы (главы парламентов) сможем найти выход из ситуации, «отредактируем» некоторые положения и таким образом попытаемся сохранить Союзное государство, хотя бы в форме Конфедерации. Я созвонился тогда с председателями Верховных Советов Казахской и Киргизской республик и договорился о наших совместных действиях. Они были согласны с таким подходом. Об этом же я говорил в те дни с Ельциным, при этом я снова сказал ему, что необходимо торопиться с назначением Правительства СССР — нам, российским властям, необходима координация с союзными властями; следует вдохнуть жизнь и в Верховный Совет СССР — избрать председателя вместо арестованного Анатолия Лукьянова, поскольку без председателя парламентарии работать в полной мере не в состоянии — в противном случае Союз «рассыплется» явочным порядком. Ельцин слабо соглашался.
«Совещанием в Беловежской Пуще, или Политический переворот
Как я позже выяснил, именно в этот день, 14 ноября 1991 г., Ельцин имел продолжительную беседу с украинским руководителем Кравчуком и договорился о встрече с ним и руководителем Белоруссии Шушкевичем; цель — разработать свой вариант «договора», с учетом того, что именно эти три республики были основателями Первого Союзного договора 1922 г. Кравчук в целом согласился, но сдержанно, конкретные вопросы, время и цель встречи не были оговорены, хотя оба прекрасно знали, о чем им следует договариваться, — оба тяготились президентом Горбачевым — им хотелось избавиться от него. Надо сказать, что между этими двумя лидерами не было не только какой-либо близости, но, скорее, довлело недоброжелательство. Тем более Ельцин не мог забыть позицию Кравчука при недавнем мятеже заговорщиков в Кремле (ГКЧП). Однако общие интересы сближают даже врагов, а здесь всего лишь был определенный дискомфорт в общении, всего-то ничего, по стандартам большой политики.
Ельцин позвонил в Минск, председателю Верховного Совета Белоруссии Станиславу Шушкевичу, сказал, что им следовало бы переговорить. Шушкевич сразу же пригласил Ельцина в Минск. Позже Кравчук скажет, что Минск они избрали для своей «тайной вечери» в силу его относительной изолированности от крупных центров политических событий, как город не очень большой, дающий «шанс сохранить встречу в тайне».
Что можно сказать относительно этих маневров? Вызывающий цинизм, мошенничество — тремя часами ранее Ельцин заявляет публично, на весь мир, «Союзу — быть!» и тут же ведет тайные переговоры с лидером другой крупной союзной республики с целью быстрее сокрушить этот самый Союз. Так фактически два лидера самых крупных союзных республик стали на заговорщический путь. И очень быстро вовлекли третьего (белорусского) в свои замыслы. Некоторые — таких очень много — восхищаются «блестящей» тактикой ельцинистов, они считают ложь, мошенничество, удары в спину и прочие подлые приемы неизбежными средствами политической борьбы, насмехаются над честными, прямыми, принципиальными политиками, полагая их «устаревшими» для успешной деятельности на современной политической сцене.
На деле это совершенно не так — подлый арсенал борьбы — это удел слабых политиков, свою ограниченность, интеллектуальную несостоятельность и слабость они пытаются компенсировать за счет негодных средств и методов и в конечном счете проигрывают более сильному и благородному противнику — об этом свидетельствует вся мировая политическая история.
Тем временем Горбачев «работал» над своим проектом ССГ, пытаясь сконструировать его таким образом, чтобы он мог удовлетворить амбициям самых «суверенных» лидеров союзных республик. Дело, однако, осложнилось (для Горбачева и СССР) тем, что вскоре на Украине прошел референдум о суверенитете и абсолютное большинство граждан поддержало полную самостоятельность этой республики. Ее немедленно признали Канада, Польша и целый ряд других стран.
5 декабря Горбачев, наконец, подготовил свой последний вариант Договора о СНГ и передал его Ельцину. Ельцин сообщил Горбачеву, что он должен «на днях встретиться с Кравчуком… относительно ситуации с топливом в зимний период» и может передать проект «Договора» Кравчуку. Горбачев предложил Ельцину подписать этот «документ» как предварительный, сказал, что попросит об этом же и Кравчука; он, Горбачев, согласится на любые изменения текста «документа» в ходе парламентских обсуждений — важно, чтобы первыми поставили свои подписи руководители России и Украины. Ельцин ответил, что он лично не возражает, но опасается реакции Верховного Совета — ему надо согласовать этот вопрос с Хасбулатовым. Но он может постараться убедить Кравчука, с которым, как он сообщил Горбачеву, должен встретиться на днях. Горбачев остался доволен «податливостью» Ельцина.
И вот 7 декабря 1991 г. в Беловежской Пуще, возле деревушки «Вискули», вблизи границы между Белоруссией и Полыней, в охотничий домик для партийно-государственной элиты съехались делегации трех славянских республик (России, Украины и Белоруссии). Вечером состоялся разговор Ельцина и Кравчука. Ельцин привез с собой последний вариант горбачевского проекта Договора и вручил Кравчуку. Он передал содержание своего последнего разговора с Горбачевым относительно того, что «Украина вправе внести любое изменение, пересмотреть целые параграфы, даже составить новую редакцию — при единственном условии: она должна предварительно подписать этот договор». Ельцин задал Кравчуку вопрос: «Подпишите ли вы этот документ, будь то с изменениями или без них?» При этом Ельцин сказал, что ставит свою подпись в зависимость от его, Кравчука, подписи под рассматриваемым документом.
Таким образом, создавалось впечатление, что судьба Договора целиком зависела от Украины. Такова была тактика Ельцина — он умело подвел в качестве организатора развала СССР Кравчука. «Я ответил: «Нет», — вспоминал позже Кравчук. (Горбачев — Ельцин: 1500 дней политического противостояния. Под общей ред. М.К Горшкова и В.В, Журавлева М.: Терра, 1992. С. 439.) Естественно, что оба президента перешли к теме — необходимости предложить «альтернативу горбачевскому проекту договора».
