Так, официально не было признано право па предпринимательскую деятельность на базе частной собственности, хотя сама административно-бюрократическая система подвергалась быстрому разрушению. Таким образом, существовавшая
Система разрушалась, но параллельно не формировалась другая — альтернативная, действующая на базе частных предприятий. Она не создавалась потому, что союзное правительство не предложило Парламенту СССР принять Закон о приватизации, базирующийся на комплексной программе реформирования экономики. Общественное сознание между тем требовало признания того очевидного факта, что люди должны обладать правом распоряжаться своим творчеством и способностями, своей рабочей силой, наконец. Необходимо было «мягкое» введение экономических отношений капитализма на базе синтеза последних с социалистическими принципами. Необходимость такого подхода, между прочим, все глубже осознавалась обществом. В результате «верхи» отстали от «низов», хотя сам первоначальный импульс к такого рода кардинальным переменам был дан «сверху» — самой властью в лице Михаила Горбачева.
Было очевидным, что наступает кризис той модели социализма, которую ранее общество воспринимало как некий идеал в качестве цели своего движения в его марксистско-ленинской трактовке.
Этапы социализма
Однако если вспомнить историю, Ленин в конечном счете отошел от первоначальных попыток трактовать Маркса «по-большевистски». Период НЭПа довольно короткий, но он достаточно ясно показывает, что Ленин начал очень серьезную ревизию коммунистических идей, основополагающих марксистских постулатов, приблизился к тому, что без признания принципа частной собственности социализм не создать, отказался от тезиса абсолютизации общественной собственности и в целом от идей «военного коммунизма».
Хотя нигде прямо, насколько я помню, он не высказал эту мысль, но практическая деятельность и политика правительства СССР 1921–1927 гг. со всей очевидностью показывает этот отход. Конечно, Ленину сложно было, по-видимо-му, публично признать крах первоначальных идей коммунизма, крах большевизма как теории и практики; поэтому он вначале пишет «об отступлении», «временном характере НЭПА». А позже, по мере неожиданно стремительного успеха в хозяйственном восстановлении страны, он все больше пишет о НЭПе как «о длительном периоде» («всерьез и надолго»). В связи с этим, очевидно, необходимо провести определенную периодизацию в эволюции экономических взглядов Ленина на социализм и последующее развитие.
Первый этап: это теоретический, дооктябрьский — примерно между двумя революциями, 1905 г. — октябрь 1917 г.; это этап марксистский и догматический.
Второй этап: с октября 1917 г. и вплоть до завершения Гражданской войны в 1920 г., когда действовал «военный коммунизм», сочетающий элементы марксизма и коммуни-стов-утопистов, даже более радикальные по сравнению с марксизмом.
Третий этап: период новой экономической политики — государственный капитализм со смешанной экономикой (знаменитые 5 ленинских укладов), 1921–1927 гг.
Четвертый этап: сталинский — восстановление принципов политики «военного коммунизма» в экономике (1928–1934) и развитие классической теории социалистической экономики (1934–1953).
Пятый этап: весь период постсталинского развития, который можно, в свою очередь, разбить на ряд подэтапов; но неизменно доминировала и «совершенствовалась» система государственно-монополистической экономики (1953–1985). Этот этап длился вплоть до начала горбачевской экономической реформы, когда обозначилось крушение этой системы, но без альтернативы.
После смерти Сталина под мощным хрущевским напором прошла радикальная политическая десталинизация, тоталитаризм был сокрушен, массовые репрессии были полностью устранены из общества. Но дело в том, что экономический тоталитаризм, восстановленный Сталиным после 1927 г. (в результате реституции принципов «военного коммунизма»), остался в неизменности и при Хрущеве, и при Брежневе, и при всех последующих генсеках КПСС. Не решился его заменить — даже на ленинский НЭП — и Горбачев, отказываясь публично признать сам принцип частной собственности как неотъемлемый элемент экономической свободы гражданина.
В то же время мировая экономика создала устойчивые тенденции к глобальному движению в направлении рыночно-капиталистической трансформации национальных экономических систем, которые втягивали в свою орбиту и экономические отношения в СССР. Обсуждения и дискуссии этих вопросов в советском обществе, при высоком уровне гласности, формировали у большей части людей стремление пересмотреть основные параметры социалистического общества с позиций конвергенции — то есть соединения позитивных элементов социализма и капитализма. Эти всеобщие мировые тенденции, как и сдвиги в общественном сознании советского общества, оказались недоступными для сознания правящей бюрократии горбачевской эпохи. Отсюда — гибель этой бюрократии вместе с СССР.
Горбачев — Картер — Рейган: корпоратократия
Горбачев был, несомненно, идеалистом-романтиком, он занял позиции решительной ревизии коммунизма в направлении сближения с европейской социал-демократией (хотя официально остерегался провозглашать такой курс для КПСС, выдвинув лозунги «очищения партии» и «вся власть Советам»). При этом он глубоко верил в то, что такие позиции обеспечат ему прочную поддержку в народе, упустив из виду, что такая поддержка в демократическом государстве всегда покоится на вещественных результатах деятельности власти (уровень жизни населения). Эти романтически-гуманистические ожидания своей мессианской роли отчетливо отразились, например, в самом названии его книги «Новое мышление для СССР и всего мира», положения которой претендовали на некую универсальность (что было просто смешным). Однако реальная политика Горбачева провозглашала честность и открытость во внутренней и международной политике, необходимость существенного сокращения вооружений и вооруженных сил, снятие политической напряженности между супердержавами и в конфликтных регионах мира, решение межгосударственных противоречий исключительно через переговоры, диалог конфликтующих сторон, резкое повышение роли ООН и т. д.
В этом отношении Михаил Горбачев в значительной мере напоминал американского президента Дж. Картера (с его приоритетом на морально-нравственные принципы политики США), который проиграл в ноябре 1980 г. президентские выборы Рональду Рейгану. Истинными причинами тогдашнего поражения Картера явились не некие факторы, связанные «со слабоволием» президента, и прочие, на которые указывали аналитики, а совсем другие. Это прежде всего два следующих: во-первых, подписание Картером исторического договора между США и Панамой (с генералом Омаром Торрихосом) о переходе контроля над Панамским каналом в руки Панамы; во-вторых, провал операции по спасению американских дипломатов в Иране (от пришедшего к власти в Иране после свержения иранского шаха имама Хомейни). Эти два события настроили против Картера крупные американские корпорации (корпоратократия — по определению Джона Перкинса). (См.: Перкинс Джон. Исповедь экономического убийцы. Пер. с англ. М., 2007. С. 272.) Вот что пишет этот автор, сравнивая Картера и Рейгана:
«Возможно, Картер не был успешным политиком, но его видение Америки совпадало с тем, что было определено на-шей Декларацией независимости. Сейчас, по прошествии времени, он представляется наивно старомодным, отголоском идеалов, на которых строилась наша страна и которые влекли наших дедов к ее берегам. В сравнении со своими ближайшими предшественниками и преемниками, Картер представляется аномалией… Рейган, напротив, совершенно очевидно был строителем глобальной империи, слугой корпоратократии. Еще во время выборов я подумал, что его актерское прошлое вполне соответствовало ситуации: это был человек, подчинявшийся указаниям свыше, знавший, что значит действовать по указке. Он будет прислуживать людям, перемещавшимся из кабинетов генеральных директоров в правления банков и залы правительства, тем людям, которые, на первый взгляд, прислуживают ему, но на самом деле руководят правительством, — таким людям, как вице-президент Джордж X. У. Буш, госсекретарь Джордж Шульц, министр обороны Каспар Уайнбергер, Ричард Чейни, Ричард Хелмс и Роберт Макнамара. Он будет защищать то, чего хотят эти люди: Америку, контролирующую весь мир и все его природные ресурсы; мир, подчиняющийся ее приказам; американских военных, насаждающих придуманные Америкой порядки; международную коммерческую и банковскую систему, обеспечивающую поддержку Америки как генерального директора глобальной империи… Вместо президента, чьей величайшей целью было достижение мира во всем мире и уменьшение зависимости США от нефти, пришел человек, веривший в то, что законное место США — на вершине мировой пирамиды, при поддержке военной силы, а контроль США над нефтяными месторождениями, где бы они ни находились, является частью Замысла Провидения. Президента, установившего солнечные батареи на крыше Белого дома, заменил человек, который их демонтировал, едва вселившись в Овальный кабинет».
