В эти дни я пришел к твердому убеждению, что весь государственно-партийный аппарат, снизу доверху, в том числе Армии, МВД, КГБ — в том виде, в каком он существовал, оказался ничтожным, не адекватным. Поэтому он и рухнул как карточный домик, вызвав неподдельное изумление всего Мира. Никакого внешнего заговора против СССР не существовало. Профессиональная деградация вместе со снижением морально-нравственных стандартов, потеря ориентации в пришедшем движении общества, страх утери своих аппаратных позиций и материальных благ (на том, сравнительном уровне, хотя немыслимом по сравнению с позициями современной бюрократии), невежество в общей оценке ситуации, оппортунизм и конформизм, откровенное приспособленчество — все это в высшей мере было свойственно всей тогдашней высшей бюрократии СССР во всех институтах государства и правящей партии. Интересно, их представители, ныне преуспевающие в бизнесе (как, к примеру, некий Владиславлев, бывший крупный функционер ЦК КПСС), пытаются сегодня выдать себя за «носителей» высокой культуры, знаний, «знакомых» с теми и теми; они ловко приспособились к новым условиям, против которых так яростно выступали вплоть до гибели Системы, которую они же и привели к бесславному концу. Теперь, видите ли, они (эти Вла-диславлевы) нагло могут позволить себе давать характеристики тем или иным историческим персонажам (как будто их мнение кого-то интересует!).
Следует отметить, что Хрущев, все 10 лет своего пребывания у власти осуществлявший политику десталинизации, сломал хребет этой всесильной карательной организации и поставил ее под прочный контроль партийной бюрократии. Это — факт. КГБ потерял свои и карательно-репрессивные, и политические функции, это тоже факт. Оставаясь мощной и разветвленной службой, выявляющей общественные настроения во всех стратах общества, в том числе в Армии, МВД, учебных заведениях, словом — везде, учреждения КГБ информировали партийную бюрократию о любого рода «отклонениях» от ее «генеральной линии» — в этом состояла отныне ее главная задача. В период длительного пребывания во главе этой организации Андропова (1966–1985) чекисты полностью расправились с «диссидентским движением», приобрели некий «либеральный оттенок» и… установили тотальный информационный контроль над обществом. Главная задача КГБ заключалась в «охране государства». Эту задачу КГБ провалил абсолютно: во-первых, не представив свои аналитические разработки по поводу провокационности самой идеи «нового Союзного договора»; во-вторых, приняв деятельное участие в заговоре против главы Союзного государства — Михаила Горбачева; в-третьих, (скажем, забегая вперед) допустив подписание Беловежских соглашений. Я уже не говорю о войне, которая началась в 1989 г. между Арменией и Азербайджаном — двумя союзными республиками одного государства — по поводу Карабаха, — это полностью вина КГБ СССР, не предпринявшего ничего для ее предотвращения и сурового наказания зачинщиков войны. Почему произошла трансформация КГБ в направлении деградации? Я не ставлю задачу специального анализа деятельности этой спецслужбы, постараюсь ограничиться несколькими соображениями.
Вернемся несколько назад, к Андропову, он — человек образованный, хорошо представляющий сложную картину мирового развития, абсолютно преданный идеям социализма, говорят, избрал для СССР нечто схожее с типом китайской модели. И якобы готовился к такому повороту страны. При этом спецслужбы должны были играть очень важную роль — в условиях признания принципа частной собственности и контролируемого капитализма, — который должен был появиться в СССР. КГБ на тот период был наименее коррумпированной силой (по сравнению с партийно-государственным аппаратом, МВД и судом), на которую он, Андропов, мог уверенно опираться в грядущих преобразованиях. Но его дела не свидетельствуют об этом. Первое, что он сделал, — это «задача укрепления дисциплины в среде чиновничества» — рейды на рабочие места бюрократов, магазины, бани и т. д. — с целью выявления чиновников-прогульщиков. Это — так себе, иллюстрация силы, стремление показать, что в стране нужны дисциплина и порядок, и они будут обеспечены. Этой задачи он добился без особых усилий — все заработали как единая машина — к большому удовольствию простых людей.
Говорят также, что вторая главная задача, которую он ставил перед собой, — это завершить войну в Афганистане в период 1984–1985 гг., с полным выводом войск — она, напомним, была развязана в конце 1979 г., прежде всего усилиями престарелого Устинова, которого он, Андропов, поддержал (так же как и Громыко). Возможно, Андропов понял, что эта война не может быть выиграна без крупнейших издержек в экономике и международных отношениях. СССР не оказался в изоляции от мирового сообщества исключительно в силу своего статуса второй супердержавы в мире. Особенно тревожным было то, что СССР стал стремительно терять свои позиции в третьем мире — и Андропов должен был понимать, что такая политика быстро приведет к сокращению влияния Советского Союза в мировой политике, резко ослабнут позиции мирового социализма, его может вытеснить Китай, стремительно набирающий вес и влияние в международных делах. Но опять-таки, ничто не свидетельствовало в его действиях, что он намерен закончить эту войну…
Скорее всего Андропов был изрядным догматиком, «про-священным ортодоксом». При нем вес и влияние спецслужб СССР могли развиваться в направлении общественной экспансии. Каких-либо сложных проблем, скорее всего, он не видел после разгрома диссидентов, которые, кстати, не играли какой-либо существенной роли в общественной жизни страны. Поэтому при нем выдвигались в системе КГБ на верхние ступени изрядные догматики типа Крючкова. (Несколько в другой ситуации находилась внешняя разведка, ПГУ, в силу специфики деятельности.) Но высшие генералы КГБ — это те же партчиновники, с аналогичным (зеркальное отражение) мышлением, что и у высшего партаппарата, не способные делать самостоятельно лишний шаг.
Горбачев, став Генсеком ЦК КПСС, приступил к своей политике разрядки, перестройки и демократизации. В этой политике он не определил место КГБ, который подчинялся только ему как Генеральному секретарю ЦК КПСС, но на деле — партчиновничеству, в том числе в провинциях Не смог что-либо предложить и Крючков, человек слабый, весь «сшитый» из совершенно отсталых, догматических представлений о роли советских спецслужб, не способный к творчеству. К началу приготовления заговорщических мероприятий стараниями Крючкова весь огромный аппарат КГБ, включая его зарубежные подразделения, находился в глубоком кризисе. Процессы разложения охватили и его, он был, по сути, парализован, не зная своих целей, утеряв идеологические ориентиры, наблюдая за процессом стремительного сокращения мировых позиций великой державы.
В такой обстановке руководящие деятели КГБ довольно активно (возможно, по инерции) включились в заговор. Никто не сомневался с самого начала, что основной силой в организации путча явился КГБ. Реакционность верхушки КГБ стремительно нарастала в горбачевскую эпоху при Крючкове по мере того, как из аппарата уходили молодые сотрудники: те, кто пришел в госбезопасность за последние пять-семь лет и не хотел работать по прошлым критериям. С октября 1990 г. КГБ покидало ежемесячно до 600 человек — одни уходили сами, других выживали крючковцы. Один из сотрудников, написавших рапорт об увольнении, приложил к нему письмо на имя председателя КГБ Крючкова. В письме объяснял желание выйти в отставку тем, что КГБ «находится в интеллектуальной могиле». Но… Кто они, эти могильщики?
