Говорил вроде бы логично, а внутреннее равновесие было нарушено. Вид растерянного Ельцина, уход Силаева из Белого дома — все это уже вызывало не просто сомнения, нечто большее, и даже какое-то равнодушие. Ушли страсть, вдохновение, упоение борьбы — вызванные осознанием важности участия в грандиозных событиях. Нахлынули усталость, скованность; тело, голова заметно наливались свинцом. Я тяжело поднялся с кресла и ушел, не прощаясь.
Гнев
Спускаюсь по лестнице, с шестого на пятый этаж — иду в свой «отсек», в восточное крыло. С поворота коридора навстречу идет группа людей — узнал генерала Кобеца, несколько офицеров в камуфляже, высокий молодой темноволосый генерал.
Кобец (радостно). Руслан Имранович, познакомьтесь — это генерал Лебедь, заместитель командующего ВДВ, а это — полковник (такой-то), командир полка.
Я. Какова цель вашего прихода? — Лебедь молчит.
Кобец. Ну, они хотят узнать у Ельцина, как нам помочь. Мы уже были у него, а теперь я знакомлю с обстановкой…
Я. Помочь? Вы что, Константин Иванович, белены объелись, не знаете, как нам помочь? Прикажите вывести войска, которые осадили здание Верховного Совета, Совета министров и президента России — вот и вся помощь, генерал, которая от вас требуется, — это я Лебедю: — Вы пришли узнать это? Или у вас другая цель? Что вы здесь вынюхиваете?
Лебедь. У меня нет таких полномочий — вывести войска.
Я. В чем заключаются ваши полномочия?
Лебедь. Общая задача — обезвредить мятежников.
Я. Очевидно, мятежники — это мы.
Лебедь. Выходит, так. Обезвредить всех вас можно за несколько минут.
Я. В таком случае мне придется обезвредить вас немедленно. Генерал Кобец! Арестуйте этого генерала и его офицеров, спустите их в подвал и заприте. Когда разобьем ГКЧП, Лебедя предать военному трибуналу — за государственную измену и нарушение военной присяги. Каков дурак! В Председателе Верховного Совета и президенте России, которые работают в своих рабочих помещениях, он усмотрел «мятежников». Выполняйте!
Я развернулся и ушел, оставив генералов и офицеров с полуоткрытыми ртами, по стойке «смирно». Был зол необычайно, готовый сокрушить все… Слабость прошла. Снова пришла уверенность, вернулись рассудочные свойства, спокойствие… Хорошо, что подвернулись эти «генералы»!
У кого «ядерный чемоданчик»?
…Еще днем 19-го мозг пронзила еще одна мысль: кто контролирует ядерное оружие? Это ведь безумие, если эта шайка начнет строить свои планы, увязывая их с ядерным шантажом. Практически воспользоваться ядерным оружием могли три человека — Горбачев, Язов, Моисеев (начальник Генштаба). И это несмотря на все договоры с США и на собственный Верховный Совет, который президент, как Верховный главнокомандующий, должен поставить в известность о своем намерении нанести по кому-то ответный ядерный удар. У кого оставил «чемодан» Горбачев, уходя в отпуск?
Чисто технически поставить в известность членов Верховного Совета СССР за несколько минут — а только он вправе отдать приказ на применение ракет с ядерным оружием — практически невозможно. Подлетное время ракет, пущенных с акватории Баренцева или Норвежского морей, — это 7–9 минут, с континентальной части США — всего 12–15 минут. Все, что могут успеть три человека (Горбачев, облеченный такой ответственностью, Язов и Моисеев), — это переговорить друг с другом. Имеющаяся в их распоряжении связь позволяет связаться в течение секунд, где бы ни находились абоненты. Это так называемая конференц-связь, когда три человека разговаривают одновременно. Еще в брежневские времена, в ходе переговоров с американцами, было достигнуто соглашение о том, что стороны уведомляют друг друга о пуске ракет (например, в акваторию Тихого океана). Что касается «черного чемоданчика», который носили за Горбачевым, знали, наверное, все. Абоненты, то есть офицеры ГРУ, которые и носят, и охраняют чемоданчик, сбросили шифр. Это значит, что в систему управления стратегическими ядерными силами не смог бы войти ни один путчист, кроме Язова. Мало знать шифр, надо знать еще код, и вот он-то доверен указанным выше трем людям. Больше — никому.
Президент был в Форосе, без связи, под арестом…Позже, 21 августа, без связи оказался и Язов, когда его арестовали. Он очень спешил с повинной к Михаилу Сергеевичу и оставил своих абонентов во Внуково-2, чего не имел права делать ни при каких обстоятельствах. Видимо, старый солдат был подавлен абсолютно.
Помню, как встревожился Ельцин, когда я поделился своими тревогами по вопросу о «ядерной кнопке» ночью 20-го, кажется, часов в 11 или 12. — «Не высказывайтесь на эту тему в беседах ни с кем, — посоветовал я, — напугаем людей, постараемся скорее разделаться с этой «шайкой». Он согласно кивнул…
Хаос в войсках как следствие бездарности военачальников
…Войска стягивались в Москву со всей страны. Все подмосковные военные аэропорты были заняты десантниками — огромные колонны движущихся войск — без ясной цели, четких приказов, без указаний на то, против какого «противника» войскам следует действовать. Генерал Грачев по поводу этой ситуации подтвердил общую неразбериху, отчасти порожденную им самим. По его словам, Язов потребовал — в дополнение к Кантемировской и Таманской дивизиям — перебросить в Москву Белгородскую десантную дивизию. Но, не согласившись с этим приказом, он, Грачев, якобы приказал с интервалом в 10 минут приземлять полки на два подмосковных военных аэродрома. После чего их долго сводили в подразделения, затем он дал команду одному из полков совершить марш по кольцевой дороге, а другие полки он двинул к центру столицы. Но Грачев умалчивает о том, что он и его генералы оказались совершенно несостоятельными в деле организации войск в огромном городе. Путаница с войсками оказалась запредельная — некоторые части просто оказались «забытыми» на улицах и в переулках Москвы, потеряли ориентировку. И никакой «сознательной путаницы» не было — она была следствием полководческой бездарности генералов.
В этой суматохе, например, солдатам многих подразделений «забыли» выдать сухой паек. Москвичи, особенно женщины, стали приносить им продукты питания, стыдить — «против кого вы намерены воевать?». Но они — Армия! Солдаты выполняют приказы командиров… Даже преступные приказы.
…В пределах Садового кольца насыщенность воинскими подразделениями была чрезвычайной. Создавалось впечатление, что никакой координации в движении непрерывно прибывающих подразделений и их выдвижении на заранее определенные позиции не существует. На места расположения одних буквально «наезжали» другие, прибывающие из Подмосковья и центральных областей, возникали спорадические перестрелки между ними. А это с большой тревогой отзывалось на массе людей, наводнивших центр Москвы; о том, чтобы разогнать эти быстро растущие массы, толпы, — не могло быть и речи — для этого надо было использовать оружие — то есть убивать людей. Кто мог тогда взять на себя такую смелость? Да никто. Милиции в центре Москвы в те дни вообще не было, а отдельные милиционеры находились среди людей, выступающих против Кремля.
Со второй половины 20 августа в Москву стало прибывать еще большее количество разных воинских подразделений с бронетехникой. Очевидно, действовали приказы и распоряжения, отдаваемые воинскими начальниками по «схемам» и «картам» учений, где все идеально и нет многотысячных толп орущих людей, вызывающих смятение в медленно продвигающихся колоннах. В частности, буквально ошалев от психологического давления, как следствие активно отрицательного отношения огромных масс людей, в переулках большого города военным не было возможности «осмотреться».
