В эти суровые дни, откровенно говоря, я думал лишь о своем долге как главы Российского парламента — ни о чем больше. Организовывал людей, подбадривал их, помогал ориентироваться. Я считал, что должен объединить Парламент и Президента в одну стойкую силу Сопротивления. Это сейчас у Президента достаточно и вооруженных, и специальных сил, и широкая социальная база, а тогда был только Парламент (скорее — четыре сотни депутатов), мною возглавляемый. Да, да, тот самый Российский парламент, который через два года оказался не нужен Правительству во главе с Гайдаром (в дни путча Гайдар был редактором газеты «Правда»), «мешал» президенту, выступал против «свободы» полдюжины проституирующих редакторов газет и т. д. А тогда… тогда Парламент был нужен всем — он ненавистен был только путчистам из ГКЧП. А сколько восторженных слов, телеграмм поступало в те дни со всех страх мира в адрес Верховного Совета России, в том числе от лидеров западного мира, прославляющих мужество и героизм наших депутатов, их стремление к свободе, — не счесть. Их послы в Москве добивались встречи со мной, чтобы выразить восхищение и поддержку своих лидеров — глав правительств, государств, парламентов…
Жалко, что мы слишком понадеялись сразу же после подавления путча на президента и его команду — потеряли напрасно невосполнимых полгода, поддались убаюкивающим настроениям нуворишей, не сформировали сильное, эффективное правительство, не заставили Горбачева изменить всю стратегию в проблематике Союзного договора — в период с 23 августа до Беловежских соглашений. Это тогда было вполне реально осуществить на базе моего проекта Конфедеративного договора (суть изложена в моей книге «Россия: пора перемен» (1991 г.). Да, Российский парламент и лично я допустили тогда крупные промахи, понадеявшись на двух президентов — Горбачева и Ельцина.
Ради истины надо сказать — мои возможности тогда были хотя и велики, но не в такой степени, чтобы действовать независимо от Ельцина: на Съезде народных депутатов меня не избрали Председателем Верховного Совета — тогда ультрарадикалы (Глеб Якунин, Лев Пономарев, Задонский, Шабад, Шейнис и др.) объединились с коммунистами Полозкова и группой Сергея Шахрая, выдвинув лозунг: «Кого угодно, только не Хасбулатова». Они пытались «протолкнуть» Сергея Бабурина, кстати, еще недавно — своего ярого противника. Против моего избрания мощно действовала вся президентская рать во главе с Бурбулисом, Шахраем, Полтораниным и др. Правда, президент, которому также «не нравилось» растущее значение парламента, мой высокий авторитет в народе и политических кругах страны, моя независимая позиция, тем не менее тогда еще не участвовал в этой кампании, направленной против меня. Но проблема состояла в том, что ельцинские сановники в тот период действовали зачастую вполне самостоятельно, даже в решении самых важных вопросов политики, исходя из своих личных интересов и предпочтений, навязывая их президенту либо ставя его перед совершившимися фактами. Так обстояло и на этот раз, при выборах Председателя Верховного Совета России, когда эта камарилья предприняла массированную атаку на меня, не спрашивая мнения Ельцина по этому вопросу.
Так я остался и.о. Председателя Верховного Совета, возможно, это тоже входило в расчет тех, кто целенаправленно вел дело к развалу Союза. Возможно. Да и не только. Но тогда, 19–21 августа, мы с Ельциным были вместе и отстаивали дело свободы — так, во всяком случае, представлялось мне. Поэтому в эти дни мы и относились с трогательным вниманием друг к другу — я был очень признателен президенту за эту реплику о моей семье…
Российские депутаты съезжались на Чрезвычайную сессию Верховного Совета, а маршал Язов приказал вывести войска из Москвы
Забрезжил рассвет. Ночь быстро отступала, наступал день, светлело. Я окончательно понял: «Мы — выстояли». Мне сообщили, что Язов отказался далее участвовать в операции «Гром»… В 7 часов утра мне позвонил его заместитель, генерал Ачалов, сообщил о позиции министра обороны и его решении начать вывод войск из Москвы. Попросил связаться с приемной министра обороны руководителей столицы, Попова или Лужкова — надо немедленно начать вывод тяжелой техники с центральных площадей и улиц Москвы, поэтому необходимо содействие городских властей…
К утру 21-го съехались члены Верховного Совета и многие депутаты — не члены Верховного Совета — на открывающуюся в 10 часов утра сессию, всего около 650 депутатов. Мы вздохнули с облегчением, узнав, что их беспрепятственно пропустили в Москву (Лукьянов сдержал обещание, данное мне). Правда, большинство депутатов уже были в Белом доме, организовывали оборону, вели бесконечные разговоры с солдатами, снабжали их нашими постановлениями и указами, объясняли неконституционный, преступный характер государственного переворота… Наступил день — день сокрушения заговорщиков.
К утру 22 августа, когда стало очевидно, что путч окончательно провалился, по КГБ была дана команда собрать все документы в мешки и подготовить к уничтожению. Но столь хваленая организация Крючкова даже этот приказ не смогла выполнить — почти половина сотрудников «гуляла» по Москве, — они на работу не вышли. А вскоре поступила команда «мешки разобрать, документы вернуть на прежнее место». Однако все руководящие работники Управления-3 лихорадочно уничтожали свои документы на бумагорезке (оперативные работники доступа к бумагорезкам не имели). Вся эта растерянность этого еще вчера мощного инструмента государства по осуществлению систематического «контроля» над деятельностью 300 миллионов человек была просто ошеломительной. Их моральная подготовка оказалась куда слабее по сравнению с нашей — «депутатской». Большинство этих людей, видимо, пришли в КГБ за обещанной безбедной жизнью. Что им за дело — государство защищать! Те же обыватели, которых они должны были «контролировать». Они должны были занять четкую и жесткую позицию: или ГКЧП, или Верховный Совет России. Это была бы честная позиция, но они поступили трусливо — «ни туда ни сюда».
23 августа, во второй половине дня, был дан приказ подготовить к сожжению документы Информационно-аналитического управления КГБ. Но в 18 часов дали отбой. Впрочем, все главные документы были уже уничтожены 21 августа с 15 до 19 часов. Всеми сотрудниками без всякой команды «сверху» — из-за панической боязни ответственности за подготовку путча ГКЧП. Операция «Гром», разработанная КГБ СССР, провалилась. Этот провал был следствием разложения самого КГБ. По сути, эта организация перестала существовать еще до формального распада СССР 8 декабря 1991 г. Ее гибель рельефно обозначилась с карабахской войны 1989 г., а смертельный удар она нанесла и себе, и СССР своим активным участием в заговоре против президента СССР, который на деле обернулся заговором против единства СССР. Это как у Александра Зиновьева — «били по коммунизму, а попали по России»; в нашем случае — пытались отстранить Горбачева, а разрушили Советский Союз.
КНИГА 3
КРУШЕНИЕ СУПЕРДЕРЖАВЫ И СТАНОВЛЕНИЕ РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА
Глава 1
СМЕНА ПАРАДИГМЫ: КОММУНИСТИЧЕСКАЯ КОНТРРЕВОЛЮЦИЯ, ПЕРЕШЕДШАЯ В БУРЖУАЗНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКУЮ РЕВОЛЮЦИЮ
Необходимо другое государственное, общественно-политическое и социальное устройство
…В 5 утра мне стали известны «детали» крючковской «операции» по «эвакуации» Ельцина в американское посольство, о решении Язова и Ачалова отказаться от участия в операции «Гром» и фактически о принятом ими решении «завершить» участие армии в путче. Это была победа над ГКЧП, хотя неопределенностей было множество. И беспокойства — тоже.
