Книга Преступный режим. "Либеральная тирания" Ельцина, страница 105. Автор книги Руслан Хасбулатов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Преступный режим. "Либеральная тирания" Ельцина»

Cтраница 105

• С учетом негативного опыта президентства усилилось бы парламентское начало в системе государства (это было бы закреплено в новой Конституции). Значительно расши­рились бы полномочия федерального правительства, пол­ностью было бы исключено дублирование исполнительных властей (президент, его администрация, правительство).

Отмечу следующее: российскому народу всячески на­вязывается мнение, что для «России нужна сильная испол­нительная власть и прежде всего президентская власть». Это — ничем не обоснованное, голословное утверждение. При этом искусственно выпячивается идея, что парламент может быть только с пороками, а президент — носитель всех мыслимых и немыслимых добродетелей. Любому государ­ству нужна сильная и эффективная власть — и исполни­тельная, и законодательная. А для страны, с ее извечными правителями-самодурами — наиболее приемлемой и аде­кватной явилась бы парламентская республика: с сильным парламентом и сильным правительством — это и является центральным свойством всех современных демократий.

Амнистия

...В декабре 1993 года ельцинисты проводят рефе­рендум, призванный одобрить ельцинский проект консти­туции, одновременно избирается весь состав двухпалатно­го парламента. Объявляются результаты — «конституция принята», а с выборами в Государственную думу «вышла конфузия» — здесь Кремль начисто проиграл, большин­ство — «левые», коммунисты Зюганова, ЛДПР Жиринов­ского, а также «яблочники» Явлинского. Все они вели свои избирательные кампании под лозунгами «Наказать винов­ников расстрела Верховного Совета!» В такой обстановке все внимание ельцинистов было сосредоточено на «протас­кивание» их конституции, и они утеряли «контроль» над процессом выборов в думу, и проиграли.

Но левое парламентское большинство оказалось аморф­ным, быстро заняло соглашательские позиции. Главой думы был избран Иван Рыбкин, возглавлявший Фракцию комму­нистов в Верховном Совете (видимо, эту фракцию имели в виду ельцинисты в 1993 году, раздувая опасность прихода к власти «красно-коричневых»! — Не смешно ли?). Рыбкин последовательно проводил курс Кремля в Государственной думе и всячески уходил от решения вопроса о создании пар­ламентской комиссии по расследованию событий сентяб­ря — октября 1993 года. И лишь 16 февраля 1994 года, под мощным давлением общества, такое решение было принято Государственной думой.

Испуганный таким решением Кремль предложил «ком­промисс» — Дума отменяет решение об этой комиссии, а Кремль соглашается на амнистию Хасбулатова и его сорат­ников, а также находившихся в заключении «августовских заговорщиков» (ГКЧП-1), судьба которых партии Зюганова, конечно же, была более дорога, чем судьба расстрелянного Верховного Совета, его председателя и других защитников конституционного строя России. И вот этот «компромисс» («похабный!») достигнут.

ПОСТАНОВЛЕНИЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ ФЕДЕРАЛЬНОГО СОБРАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

0 признании утратившим силу постановления Государственной думы

В связи с принятием Меморандума о согласии и постановления Государственной думы Федерального собрания Российской Феде­рации «06 объявлении политической и экономической амнистии» Государственная дума Федерального собрания Российской Феде­рации постановляет:

Признать утратившим силу постановления Государственной думы Федерального собрания Российской Федерации от 16 февра­ля 1994 года «Об утверждении состава комиссии по расследованию событий 21 сентября — 4 октября 1993 года».

Председатель Государственной думы Федерального Собрания Российской Федерации И.П.Рыбкин

Москва

23 февраля 1994 года №66 —ІГД


Через два дня, 25 февраля, меня из моей камеры 13, как обычно, в сопровождении надзирателей, препровождают в кабинет начальника тюрьмы. Там заместитель Генерального прокурора «поясняет», что, для того чтобы меня выпустили на свободу в соответствии с актом амнистии, мне необхо­димо признать себя виновным в предъявленных мне ранее обвинениях.

Я взрываюсь: «Вы что, с ума сошли? Какие еще «призна­ния»?» Растерянность на лицах, спрашивают: «Как же нам быть? Ведь существует порядок — надо признать себя ви­новным, иначе «не выпустят!»

Подсказываю: «Давайте бумагу, я знаю как «вам быть!». Пишу: «Виновным Не признаю, с амнистией — согласен!» Пришлось им согласиться с такой моей резолюцией...

Радости при выходе из заключения не было. Понимал очень ясно, что жизнь сломана. Но надо было жить, меня ждала моя престарелая матушка — нана, так много пере­несшая горя за свою жизнь, дети, самые близкие для меня люди — братья, сестры, наша большая семья, родственни­ки... Так я оказался на свободе, после почти пятимесячного пребывания в заключении в Лефортово. Вернулся в свой ин­ститут (Экономическую академию имени Плеханова) руко­водителем кафедры мировой экономики, основанной мной еще в 1981 году. Но свобода эта со времени термидорианско­го переворота для меня достаточно иллюзорная, поскольку оказался в тисках жесткой политической изоляции. Я, как человек деятельный, склонен не только к академической науке, но и к активной общественно-политической деятель­ности, а эту возможность у меня отняли как ельцинские, так и постельцинские власти. Свою карьеру я строил целена­правленно четверть века, осваивая науку большой политики и сложные кремлевско-московские коридоры власти, и роль политического изгоя порой невыносима. Жесткое подчине­ние воли единственной возможности реализации — заняти­ям экономической наукой, не спасают разум от утерянной возможности делать что-либо полезное для общества. Соз­дается впечатление, что власти (даже после Ельцина) опаса­ются меня, как тени короля в «Гамлете» Шекспира.

Дело чести российских историков исследовать полити­ческую историю падения СССР и дать правдивый фунда­ментальный анализ всей эпохи ельцинизма. Кляня преды­дущие поколения за «извращение истории», современная политика при молчании историков делает все, для того чтобы исказить недавнее прошлое, умолчать одни факты, а из ничтожных событий выводить какие-то «судьбоносные» векторы развития. И самое нетерпимое — она возводит лож­ных идолов на исторический пьедестал почета. Наполеону принадлежит мысль: «История — это ложь по договоренно­сти, выдаваемая за правду». Следует наконец отказаться от «лжи по договоренности».

Эпилог
Некоторые итоги ельцинского переворота

1. Цели контрреволюции (кремлевских заговорщи­ков-предателей):

— проведение экономической политики в соответствии с положениями «Вашингтонского консенсуса», направлен­ного против интересов всего общества;

— установление авторитарной президентской власти;

— создание конституции, в соответствии с которой вся полнота власти переходит к президенту и назначаемым им лицам;

— формирование парламента, который имел бы меньше прав и полномочий, чем даже по сталинской Конституции;

— устранение любой формы контроля будущего парла­мента над деятельностью президента и правительства;

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация