• С учетом негативного опыта президентства усилилось бы парламентское начало в системе государства (это было бы закреплено в новой Конституции). Значительно расширились бы полномочия федерального правительства, полностью было бы исключено дублирование исполнительных властей (президент, его администрация, правительство).
Отмечу следующее: российскому народу всячески навязывается мнение, что для «России нужна сильная исполнительная власть и прежде всего президентская власть». Это — ничем не обоснованное, голословное утверждение. При этом искусственно выпячивается идея, что парламент может быть только с пороками, а президент — носитель всех мыслимых и немыслимых добродетелей. Любому государству нужна сильная и эффективная власть — и исполнительная, и законодательная. А для страны, с ее извечными правителями-самодурами — наиболее приемлемой и адекватной явилась бы парламентская республика: с сильным парламентом и сильным правительством — это и является центральным свойством всех современных демократий.
Амнистия
...В декабре 1993 года ельцинисты проводят референдум, призванный одобрить ельцинский проект конституции, одновременно избирается весь состав двухпалатного парламента. Объявляются результаты — «конституция принята», а с выборами в Государственную думу «вышла конфузия» — здесь Кремль начисто проиграл, большинство — «левые», коммунисты Зюганова, ЛДПР Жириновского, а также «яблочники» Явлинского. Все они вели свои избирательные кампании под лозунгами «Наказать виновников расстрела Верховного Совета!» В такой обстановке все внимание ельцинистов было сосредоточено на «протаскивание» их конституции, и они утеряли «контроль» над процессом выборов в думу, и проиграли.
Но левое парламентское большинство оказалось аморфным, быстро заняло соглашательские позиции. Главой думы был избран Иван Рыбкин, возглавлявший Фракцию коммунистов в Верховном Совете (видимо, эту фракцию имели в виду ельцинисты в 1993 году, раздувая опасность прихода к власти «красно-коричневых»! — Не смешно ли?). Рыбкин последовательно проводил курс Кремля в Государственной думе и всячески уходил от решения вопроса о создании парламентской комиссии по расследованию событий сентября — октября 1993 года. И лишь 16 февраля 1994 года, под мощным давлением общества, такое решение было принято Государственной думой.
Испуганный таким решением Кремль предложил «компромисс» — Дума отменяет решение об этой комиссии, а Кремль соглашается на амнистию Хасбулатова и его соратников, а также находившихся в заключении «августовских заговорщиков» (ГКЧП-1), судьба которых партии Зюганова, конечно же, была более дорога, чем судьба расстрелянного Верховного Совета, его председателя и других защитников конституционного строя России. И вот этот «компромисс» («похабный!») достигнут.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ ФЕДЕРАЛЬНОГО СОБРАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
0 признании утратившим силу постановления Государственной думы
В связи с принятием Меморандума о согласии и постановления Государственной думы Федерального собрания Российской Федерации «06 объявлении политической и экономической амнистии» Государственная дума Федерального собрания Российской Федерации постановляет:
Признать утратившим силу постановления Государственной думы Федерального собрания Российской Федерации от 16 февраля 1994 года «Об утверждении состава комиссии по расследованию событий 21 сентября — 4 октября 1993 года».
Председатель Государственной думы Федерального Собрания Российской Федерации И.П.Рыбкин
Москва
23 февраля 1994 года №66 —ІГД
Через два дня, 25 февраля, меня из моей камеры 13, как обычно, в сопровождении надзирателей, препровождают в кабинет начальника тюрьмы. Там заместитель Генерального прокурора «поясняет», что, для того чтобы меня выпустили на свободу в соответствии с актом амнистии, мне необходимо признать себя виновным в предъявленных мне ранее обвинениях.
Я взрываюсь: «Вы что, с ума сошли? Какие еще «признания»?» Растерянность на лицах, спрашивают: «Как же нам быть? Ведь существует порядок — надо признать себя виновным, иначе «не выпустят!»
Подсказываю: «Давайте бумагу, я знаю как «вам быть!». Пишу: «Виновным Не признаю, с амнистией — согласен!» Пришлось им согласиться с такой моей резолюцией...
Радости при выходе из заключения не было. Понимал очень ясно, что жизнь сломана. Но надо было жить, меня ждала моя престарелая матушка — нана, так много перенесшая горя за свою жизнь, дети, самые близкие для меня люди — братья, сестры, наша большая семья, родственники... Так я оказался на свободе, после почти пятимесячного пребывания в заключении в Лефортово. Вернулся в свой институт (Экономическую академию имени Плеханова) руководителем кафедры мировой экономики, основанной мной еще в 1981 году. Но свобода эта со времени термидорианского переворота для меня достаточно иллюзорная, поскольку оказался в тисках жесткой политической изоляции. Я, как человек деятельный, склонен не только к академической науке, но и к активной общественно-политической деятельности, а эту возможность у меня отняли как ельцинские, так и постельцинские власти. Свою карьеру я строил целенаправленно четверть века, осваивая науку большой политики и сложные кремлевско-московские коридоры власти, и роль политического изгоя порой невыносима. Жесткое подчинение воли единственной возможности реализации — занятиям экономической наукой, не спасают разум от утерянной возможности делать что-либо полезное для общества. Создается впечатление, что власти (даже после Ельцина) опасаются меня, как тени короля в «Гамлете» Шекспира.
Дело чести российских историков исследовать политическую историю падения СССР и дать правдивый фундаментальный анализ всей эпохи ельцинизма. Кляня предыдущие поколения за «извращение истории», современная политика при молчании историков делает все, для того чтобы исказить недавнее прошлое, умолчать одни факты, а из ничтожных событий выводить какие-то «судьбоносные» векторы развития. И самое нетерпимое — она возводит ложных идолов на исторический пьедестал почета. Наполеону принадлежит мысль: «История — это ложь по договоренности, выдаваемая за правду». Следует наконец отказаться от «лжи по договоренности».
Эпилог
Некоторые итоги ельцинского переворота
1. Цели контрреволюции (кремлевских заговорщиков-предателей):
— проведение экономической политики в соответствии с положениями «Вашингтонского консенсуса», направленного против интересов всего общества;
— установление авторитарной президентской власти;
— создание конституции, в соответствии с которой вся полнота власти переходит к президенту и назначаемым им лицам;
— формирование парламента, который имел бы меньше прав и полномочий, чем даже по сталинской Конституции;
— устранение любой формы контроля будущего парламента над деятельностью президента и правительства;
