Этим летом федеральный суд признал большинство обвинений против гарвардских мошенников... Напомним, Д. Хэй, экономический советник президента России, был разведчиком ЦРУ. В американской печати уже всплывали данные, что ситуацию с заокеанскими советниками лично контролировал тогдашний директор ЦРУ Джордж Теннет.
Прокуратура требует от Шлейфера и Хэя вернуть бюджету 102 млн долл. Еще 34 власти рассчитывают экспроприировать у Гарварда. Плюс — набежавшие проценты. Их российских друзей чаша сия, увы, обошла. Имен Чубайса, Васильева и Бойко в обвинительном акте нет. Американские власти ограничились лишь отправкой материалов в Россию с наивной рекомендацией «принять меры». А как принимают меры в России — мы с вами отлично знаем».
Из дневниковых записей 1992—1993 гг.
...Я много изучал ранее, на научной работе, опыт экономической политики президента США Ф.Д. Рузвельта («Новый курс»), теоретико-методологическую базу реформирования западноевропейских стран в послевоенные десятилетия. Именно тогдашний опыт этих стран, как мне представлялось, можно было с большой пользой использовать в ходе российских реформ. Но ельцинисты хотели копировать исключительно опыт современной корпоративной Америки с ее супердиндустриальной экономикой, с ненавистью обвиняя любого в «пособничестве к коммунизму», если он не признавал их догмы, заимствованные из современных инструментариев регулирования отсталых развивающихся стран, разработанных для них МВФ. В этом смысле политическая ситуация в России (в ее политическом центре) напоминала ситуацию 30-х годов США. По моему требованию, были быстро переведены на русский язык основные Акты рузвельтовского «Нового курса» и розданы депутатам, депутаты стали получать доклады международных организаций, таких, как ЮНКТАД, Экономического и социального Совета ООН(ЭКОСОС) и др., в которых реформирующиеся (переходные страны, в том числе Россия) подвергались объективному анализу (в отличие от докладов МВФ и Всемирного банка). Возможно/ознакомление с ними позволило парламентариям более тщательно разобраться с тем, как следует проводить экономические реформы в кризисной стране. Поэтому они не поддались ни на какие уговоры (в том числе и мои, как попытка компромисса с Ельциным) и отправили в отставку правительство Гайдара. После этого травля Законодателя и его Председателя усилилась в газетах, журналах, радио и особенно на TV.
Основные тенденции, которые были привнесены ситуацией (не только ельцинистами, но и в определенной мере политикой союзных властей в 1989—1991 годах), были схожи с теми, которые сложились в Западной Европе и США в период Великой депрессии 1929--1933 годов и в последующие годы. Речь идет не только о собственно экономической ситуации, но и криминальной обстановке, захлестнувшей страну. О ней сам президент Ф.Д. Рузвельт сказал следующее: «Правительство, которым управляют деньги, также опасно, как и правительство, управляемое преступниками». А что если формируется такое правительство, которое одновременно управляется и деньгами, и преступниками?
Американская пресса — и с левой, и с правой стороны — нещадно травила Рузвельта. Популярный среди левых сил Хью Лонг (убитый в ходе избирательной кампании) обвинял его правительство в том, что в период крупнейших социальных бед, обрушившихся на американский народ в ходе кризиса, Рузвельт защищал интересы богатых слоев населения. Это было откровенной неправдой, поскольку его «Новый курс» был направлен на обеспечение интересов большинства нации. С другой стороны, крайне правые, представители олигархического капитала, яростно ненавидевшие Рузвельта, обвиняли его в приверженности к коммунизму, находили в нем сходство то со Сталиным, то с Гитлером.
Отметим, в Америке 30—40-х годов, как и в 1991—1993 годах в России, основная политическая борьба развернулась вокруг главного вопроса — экономического регулирования государства. Мощные американские корпорации-монополии, развивающиеся на протяжении двух столетий на базе доктриныhissesfaire,либерализма (невмешательства государства в экономику), в новых условиях не могли далее обеспечивать бескризисное развитие. Но, тем не менее они органически не терпели любую форму государственного вмешательства и отвергали полностью рузвельтовский новый «Новый курс», усматривая в нем опасность подрыва своего всесилия в обществе. В эти годы Рузвельт пригласил ставшего уже популярным в Великобритании экономиста Дж. М. Кейнса в свое правительство в качестве экономического консультанта. Уже на американском опыте экономического кризиса Кейнс разработал свою теорию (кейнсианство), обосновывающую в том числе неизбежность государственного регулирования экономических процессов и теорию экономического роста на факторном анализе.
Олигархические силы в Америке, борющиеся с Рузвельтом, действовали аналогично тому, как ельцинисты в России в указанный период с Верховным Советом, препятствуя адекватным реформам и предавая анафеме любое государственное экономическое вмешательство. Но у Америки позади были несколько столетий эволюционного развития классического капитализма, ранние элементы которого были привнесены в Новый Свет европейскими колонистами-переселенцами, чего не было в России, включая частные корпорации. Не имея в стране ни крупных корпораций, ни мелкого предпринимательства, отказываться от регулирующей роли государства — это было просто безумие. И без активного государственного регулирования Россия не могла развить факторы производства (производительные силы), находящиеся в полном упадке к приходу в правительство так называемых «реформаторов» (по результатам — контрреформаторов). К счастью для Америки, президент Рузвельт сумел преодолеть яростное сопротивление реакционных сил и вывести Америку из кризиса. К началу Второй мировой войны ее экономика была на подъеме. В России последователем Рузвельта невольно стал Верховный Законодатель, который оказался сверженным в ходе предательского военно-полицейского переворота, а «победитель» (Ельцин и его новые олигархи) повели страну в XIX век.
Ельцинщина отбросила социальные достижения народов России к середине 60-х годов XX века. Не разбираясь ни в теории, ни в конкретной экономической политике, проводимой наиболее развитыми странами мира, ни в тенденциях развития мира, раскалывающегося под могучей поступью глобализации, вызванной накатывающимися волнами информационной революции, ельцинские контрреформаторы (неандертальцы) тупо, бездарно и догматически воспринимали идеи неолиберального экономического учения, пытаясь вернуть Россию ко временам XIX века, что, естественно, было невозможно. «Капитализм в чистом виде существовал до кончины королевы Виктории»,— образно выразился по этому поводу известный американский экономист П. Самуэлсон. Они не поняли даже того, что полный отказ от идей неолиберальной экономической политики был осуществлен после азиатского финансового кризиса 1997 года. Тогда, по существу, обанкротился не только глобальный курс МВФ (его финансово-экономическая философия), но и само это глобальное финансовое учреждение во главе с его хитроумным директором-распорядителем Мишелем Камдессю. В новое тысячелетие главные капиталистические страны вступили уже не с либеральными идеями, а с идеями, которые, на взгляд их истеблишмента, решают главную задачу — экономического доминирования в мире при высокой социальной защищенности населения через повышение социальной роли государства. Соответственно, инструменты решения этой задачи — уже не либерализм, который перестал давать позитивной результат, а совокупная мощь государства и его разветвленной системы институтов, обеспечивающих высокий уровень экономической эффективности, и его распределительная функция. Надо отметить и то, что данное направление в теоретико-методологическом виде лишь формируется, но реальная практическая политика в основных чертах действует уже с 90-х годов XX века, когда в России «верхи» самозабвенно продолжали поклоняться либерализму и его основателям, и как всегда, привнося при этом свои субъективные суждения.
