Машина и вправду оказалась выше всяких похвал. До этого степняки собирали похожие осадные устройства, смахивающие на урусский колодезный журавель, который пара десятков воинов, стоя спиной к противнику, одновременно дергала за веревки, привязанные к одному концу длинной жерди, а большая праща, привязанная к другому концу, метала через стену осажденного города камень, сосуд с горючей смесью или павшую от болезни кобылу.
Естественно, осажденные частенько отстреливали команду большого камнемета, пуская стрелы навесом, прежде чем та команда успевала разобраться с многочисленными веревками. Потому и не особо любили степняки возню с такими машинами.
В требюше работу людей выполнял тяжеленный противовес. Адская машина била вдвое дальше своего неуклюжего предшественника и могла метать в несколько раз больший груз. Что и было проверено при осаде Торжка. Хорошо укрепленный город благодаря мужеству его защитников сопротивлялся почти две недели, пока Субэдэ не вспомнил про требюше.
В сторону города полетели горшки с горючей смесью. За раз требюше метала по пять-шесть горшков. Несколько выстрелов с безопасного расстояния подожгли город. Многие защитники стен бросились тушить пожары – и ордынский штурм увенчался успехом. Однако пострадала и требюше. Старик-механик махал руками и, что-то лопоча по-своему, показывал на стершиеся зубцы ворота и трещину в рычаге, поврежденном непомерным грузом, наваленным в пращу машины разошедшимися во время штурма степняками.
Довольный результатом хан Бату приказал разобрать требюше и под страхом смерти запретил подходить к повозкам, везущим его драгоценные детали. По прибытии в Каракорум Бату хотел досконально изучить устройство машины для того, чтобы ордынцы сами могли строить такие же…
Джехангир скрипнул зубами, но вида не подал. Непобедимый напрямую нарушил личный приказ хана и по законам Орды заслуживал смерти. Но в то же время Бату понимал, что без Субэдэ Орда рискует остаться навеки в этих проклятых местах, отрезанная от Степи крепостью, похожей на злого слепня, гонящего своими укусами обезумевшего коня к краю пропасти…
– Да будет так, – сказал хан. – Ордынские кони уже съели весь овес и все сено в округе и скоро начнут питаться ушами друг друга. Закидай этот город хоть камнями, хоть салом тех жирных и трусливых ублюдков, что боятся лезть на стены. Мне нужна свободная дорога, воин.
Глаза хана недобно сверкнули.
– И если завтра ты не принесешь мне голову их воеводы, – добавил он, – я потребую принести мне твою. Иди.
Субэдэ разогнул затекшее колено, поклонился и, не говоря более ни слова, вышел за порог черной юрты.
* * *
В огне очага танцевали духи. Не нужно было напрягать воображение для того, чтобы увидеть, как переплетаются они, обхватывая друг друга багряными руками и сухо потрескивая на своем языке. Говорят, что шаманы понимают язык духов огня…
– Ты все-таки призвал меня, непобедимый богатур? – проскрипел за спиной старческий голос.
Субэдэ продолжал смотреть на пламя, беснующееся в очаге. Странная ночь. Впервые за многие годы непобедимому полководцу захотелось узнать, о чем на самом деле говорят духи.
– Это так, – сказал Субэдэ. – Может, хоть ты, шаман, дашь мне ответ, с чем столкнулась Орда на пути домой? Я теряюсь в догадках. И в последнее время иногда начинаю думать, что это и вправду не люди защищают свой город, а кермесы, души убитых мстят нам за наши злодеяния и жестокость.
Сзади раздался клекот, отдаленно похожий на человеческий смех. Мелко затряслись бубенцы, словно раболепные слуги вторя своему хозяину.
– С каких это пор великий полководец стал считать воинские подвиги злодеянием и жестокостью? – вновь проскрипел голос за спиной.
Ноздри Субэдэ начали раздуваться. От его дыхания вздрогнули духи огня в очаге.
– Мне не нужны долгие разговоры о добре и зле, почтенный Арьяа Араш. Мне нужен ответ.
Звездочет хана шагнул в полосу света и присел на корточки у очага. В его руках был обтянутый шкурой тарпана старый бубен и мешок, сшитый из человечьей кожи, снятой со спины одним куском. Когда-то спина принадлежала настоящему богатуру, так как мешок был достаточно объемистым.
– Ты получишь ответ, полководец, – сказал шаман. – Но сначала я почищу твой огонь – ты набросал в него слишком много дурных мыслей.
Шаман развязал мешок и принялся сыпать в очаг небольшие пучки сушеных трав, кривые коренья, какие-то волоски… Огонь менял цвет, то становясь кроваво-красным, то белея, словно испуганное насмерть живое существо. Духи корчились, протягивая к шаману пышущие жаром конечности, но тот был непреклонен.
Наконец, вытянув сухую руку над пламенем, шаман всыпал в него пригоршню серого порошка. Огонь вспыхнул, в бессильной злобе охватил желтую человеческую ладонь – и опал.
Субэдэ с удивлением смотрел в очаг. В нем тихим, ровным пламенем горел огонь, в котором даже самый искушенный в полетах мысли певец-улигерчи не углядел бы ничего, кроме самого огня.
Шаман, бормоча что-то себе под нос, достал из мешка маленький турсук и человеческий череп, оправленный в серебро. Опытный глаз Субэдэ отметил сразу, что макушка черепа не спилена искусным резчиком по кости, а когда-то давно была снесена мастерским ударом меча, причем еще при жизни обладателя черепа. И, судя по углу, под которым лезвие вошло в кость, вряд ли это был меч палача. Хозяин черепа погиб в битве как истинный воин…
Не переставая бормотать, шаман погрузил в огонь руку, держащую череп, словно это был не огонь, а простая вода. Пламя равнодушно обтекало человеческую плоть, не причиняя ей вреда. Шаман поднял вверх другую руку – и из турсука в полость черепа, переливаясь в отблесках пламени, заструилась темная жидкость.
Вытряхнув турсук до капли, шаман вынул руку из огня и протянул военачальнику костяную чашу.
– Пей, Непобедимый.
Субэдэ взял теплый череп и принюхался.
– Что это? Кровь?
Шаман аж затрясся от негодования.
– Пей! – зарычал он. – Иначе напиток потеряет силу огня!
Субэдэ выдохнул, словно собирался опрокинуть в себя чашу архи, и одним большим глотком выпил все до капли. Скривившись, он приподнял череп и взглянул в его пустые глазницы.
– Если это кровь, то не иначе ты выкачал ее у какого-то степного демона, почтенный Арьяа Араш. А чей это череп?
Шаман усмехнулся.
– Это череп непобедимого полководца, который тоже хотел знать ответы на все вопросы. Теперь он их знает.
– Только они ему уже ни к чему, – добавил Субэдэ задумчиво.
Шаман пожал плечами.
– Возможно, он искал эти ответы для того, чтобы сегодня поделиться ими с полководцем, череп которого пока еще не оправлен в серебро.
