Моррис, подобно другим историкам и в отличие от Хомского, возлагает на обе стороны равную ответственность в создании проблемы беженцев и приходит к выводу, что ни одна сторона не создавала ее сознательно, «в соответствии с планом», но «арабское руководство внутри Палестины и за ее пределами помогло ускорить исход» — тот самый вывод, в который, по уверениям Хомского, якобы «никто не верит», причем Моррис в особенности. Всегда важно проверять источники, на которые ссылается Хомский, особенно когда он говорит об Израиле.
В своих воспоминаниях, появившихся в 1972 г., бывший премьер-министр Сирии Халид аль-Азем возложил всю вину за создание кризиса с беженцами на арабов:
С 1948 г. мы требовали возвращения беженцев… тогда как именно мы заставили их уйти… Мы обрушили несчастья… на арабских беженцев, пригласив их и оказав на них давление, побуждая их уйти… Мы обрекли их на нищету… Мы приучили их просить подаяние… Мы участвовали в снижении их морального и социального уровня… Потом мы использовали их для совершения преступлений: убийств, поджогов и взрывов, погубивших мужчин, женщин и детей, — и все это ради достижения политических целей.
[215]
Даже Махмуд Аббас (Абу Мазен), премьер-министр Палестинской автономии, обвинял арабские армии в том, что они бросили палестинцев после того, как «вынудили их эмигрировать и покинуть свою родину, а потом бросили их в узилища, подобные гетто, в которых раньше жили евреи»
[216]
.
Другие источники, симпатизирующие арабской стороне, согласны с ним. В 1980 г. Арабский национальный комитет Хайфы выпустил меморандум, адресованный арабским государствам, в котором были следующие слова: «Перемещение арабских жителей… было добровольным и проводилось по нашей просьбе. Арабская делегация с достоинством ходатайствовала об эвакуации арабов и их перемещении в соседние арабские страны… Мы чрезвычайно рады отметить, что арабы сохранили свою честь и традиции с гордостью и величием»
[217]
. А исследовательский отчет, проведенный финансируемым арабами Институтом палестинских исследований, пришел к выводу, что большинство арабских беженцев не были изгнаны, напротив — 68 % из них «ушли, так и не увидев израильского солдата»
[218]
. Это вопрос, по меньшей мере, слишком сложный и многосторонний, чтобы просто указывать пальцем только в одном направлении.
Существуют некоторые споры и об общей численности арабов, которые покинули свои города, деревни и поселки в результате нападения палестинцев и арабов на евреев. Еще большие разногласия существуют по поводу доли тех, кто ушел по собственному желанию, и тех, кому арабские лидеры велели уйти или вынудили их. Существенное расхождение есть и относительно того, сколько времени эти беженцы на самом деле проживали в тех местах, которые им пришлось покинуть. Мало согласия и в вопросе о том, какое количество арабов из тех, что в настоящее время называют себя беженцами 1947–1948 гг., действительно принадлежит к этой категории.
Большинство исследователей оценивают общую численность арабских беженцев после арабо-палестинских нападений 1947–1948 гг. от 472 до 750 тыс. человек. Посредник ООН в Палестине насчитал всего 472 тыс. человек, из которых 360 000 обратились за помощью
[219]
. По официальным израильским подсчетам их было 520 тыс. человек. Моррис полагает, что их было 700 тысяч. Палестинцы поднимают эту цифру до 900 тысяч. Каково бы ни было реальное число, невозможно поделить его на добровольных и вынужденных переселенцев, а также тех, на кого действовали оба фактора. Моррис пишет: «Создание проблемы было практически неизбежным, учитывая географическую смешанность населения, историю арабо-израильского противостояния с 1917 г., отказ обеих сторон от двунационального [то есть подразумевающего создание двух государств] решения, степени враждебности арабов по отношению к евреям и страха оказаться под властью евреев»
[220]
. Другими словами, последнее, чего хотели многие арабы, — это остаться в своих деревнях и в домах, из которых они ушли, и стать меньшинством в еврейском Государстве Израиль, даже получив гражданство.
Заявленное ими право на возвращение никогда не подразумевало возвращение в качестве меньшинства и не основывалось на чьем-либо личном желании жить в некоей конкретной деревне или доме в еврейском Израиле. Их право на возвращение всегда подразумевало возвращение в качестве большинства, ликвидацию еврейского государства и жизнь в мусульманском государстве. 4 августа 1948 г. Эмиль Гури, секретарь Высшего арабского совета, заявил газете Бейрут телеграф: «…неприемлемо, чтобы беженцы отправились назад в свои дома, пока те оккупированы евреями… это будет служить первым шагом на пути признания Израиля»
[221]
. Вскоре после этого министр иностранных дел Египта признал, что «хорошо известно и бесспорно, что арабы, требуя возвращения беженцев в Палестину, подразумевают возвращение в качестве хозяев своей родины, а не рабов. Конкретнее: они намерены уничтожить Государство Израиль»
[222]
. Иными словами, беженцы — это в первую очередь не гуманитарная проблема, а скорее политическая тактика, целью которой является намеренная ликвидация Израиля. Разумеется, никто не ждет от Израиля, что он упростит собственный политицид.
Что касается того, сколько времени эти беженцы в реальности прожили в деревнях и городах, которые им пришлось покинуть, то даже Моррис соглашается с тем, что в результате «экономических и социальных процессов, которые начались в середине XIX в. [задолго до Первой алии], большие массы сельского населения лишились своей земли» еще до событий 1947–1948 гг.
[223]
:
В результате этого наблюдалось постоянное, растущее перемещение населения из деревень в городские трущобы; до какой-то степени это привело как к физическому, так и к психологическому разрыву с почвой. [Они также] утратили средства к существованию. Для некоторых эмиграция могла быть привлекательной возможностью, по крайней мере до тех пор, пока Палестина не успокоится.
[224]
Организация Объединенных Наций, признавая, что многие изгнанники совсем недолго жили в деревнях, которые они покинули, приняла поразительное решение изменить определение беженца — только для того, чтобы определить, кто является арабским беженцем из Израиля, — и причислить к этой категории любого араба, который жил в Израиле в течение двух лет перед изгнанием
[225]
. Более того, араб считается беженцем, даже если он переместился на несколько километров из одной части Палестины в другую — даже если он вернулся в деревню, где жил раньше и где до сих пор жила его семья, в деревню, откуда он уехал всего два года назад. Действительно, внушительное количество палестинских беженцев просто переехали из одной части Палестины в другую. Некоторые предпочли жить на территории, контролируемой арабами, а не евреями, точно так же, как евреи, которые жили в городах, перешедших под контроль арабов, предпочли перебраться после раздела на израильскую сторону. Евреи, которые переехали на несколько километров (даже те из них, у кого не было выбора), не называются беженцами, а арабы, которые переместились на то же расстояние, называются. Это самое необычное определение беженца в истории.
