Даже если оставить в стороне медицину, израильские исследования во многих областях, начиная от компьютерных технологий и заканчивая археологией, считаются одними из самых передовых в мире.
Проблема состоит в том, что люди часто игнорируют, что Израиль — благодаря упорному труду, мастерству и, прежде всего, стремлению к свободе и диктатуре закона — превратился в процветающую и многоликую демократию с активной экономикой, энергичными и критически настроенными средствами массовой информации, самобытной художественной культурой и успешно стремящуюся к равноправию людей разных полов, сексуальной ориентации и происхождения. Другие страны этого региона, где больше природных ресурсов и сопоставимые объемы помощи извне, не смогли превратить эти активы в благосостояние своего населения. Более того, довольно сильная израильская экономика повышает материальное благосостояние всех израильтян, вне зависимости от религии, этнического и расового происхождения, и разрыв между израильтянами еврейского и арабского происхождения, несомненно, закроется, как только удастся достичь мира.
Профессор Амнон Рубинштейн — активный сторонник заключения мира путем образования двух государств, регулярно критикующий политику израильского правительства — хорошо подытожил свершения Израиля по случаю его пятьдесят пятого дня рождения:
Израиль может смотреть назад с заслуженной гордостью. Незначительный по размеру, ненамного больше прибрежной полосы вдоль Средиземного моря, он выстоял перед многочисленными арабскими нападениями, войнами, бойкотами и терроризмом; из бедной, сельской страны он превратился в индустриальный и постиндустриальный центр влияния; несмотря на то что многое ему еще предстоит сделать и на необходимость дальнейшей интеграции, он уменьшил социальную, образовательную и медицинскую пропасть между различными группами своего населения, в том числе между арабами и евреями. Некоторые из его достижений беспрецедентны: израильские арабы имеют более высокую ожидаемую продолжительность жизни, чем большинство белых европейцев; в самом Израиле демократическая система работает даже в самые критические периоды для нации; он может похвастаться самыми активными и не безразличными к несправедливости судами в мире, которые не боятся настаивать там, где другие суды предпочитают не вмешиваться; он сохраняет свободу прессы в военное время; он известен как единственный демократический, первый в мире остров в море арабской и мусульманской бедности и отсталости.
Однако эти факты часто игнорируют или искажают в сознательных попытках демонизировать Израиль.
Я легко могу понять, как нефтяные интересы всего мира заставляют искажать факты, чтобы угодить арабам, которые контролируют большинство мировых запасов нефти и газа, в ущерб израильтянам, пожертвовавшим единственным месторождением нефти, которым они располагали, ради заключения мира с Египтом. Я могу понять, почему исламские фундаменталисты покровительствуют палестинцам, которые обещали создать исламское государство, а не израильтянам, которые поддерживают вполне светское еврейское демократическое устройство. Я даже могу понять, почему антисемиты вроде Пата Бьюкенена и Дэвида Дюка оказывают благосклонность радикально антихристиански и антиамерикански настроенным палестинцам, которых они просто презирали бы, если бы те противостояли кому-то другому, кроме евреев. Я могу понять, почему сексисты, гомофобы и расисты расположены в пользу тех, кто дискриминирует женщин, гомосексуалистов и немусульман, а не в пользу израильтян, которые стремятся к равноправию.
Я могу понять, почему те, кто не ценит человеческую жизнь, симпатизируют группировкам, которые посылают террористов-смертников убивать мирных граждан, а не Израилю, который ценит каждую человеческую жизнь. Я могу понять, почему те, кто не заботится о детях, одобряют террористов, которые эксплуатируют собственных детей, превращая их в смертников и размещая свои заводы по производству бомб рядом с детскими садами, и которые преследуют чужих детей, убивая их в террористических актах, и не одобряют израильтян, которые стараются держать детей подальше от войны.
Я могу понять, почему радикально левые экстремисты, которые предпочитают нестабильность стабильности, поддерживают радикальный дестабилизационный накал палестинского терроризма, а не израильскую стабильность. Я могу понять, почему некоторые из тех, кто ненавидит Соединенные Штаты, свободу и демократию, любят тех, кто принимает сторону врагов Америки — кайзера Вильгельма, Гитлера, Сталина, Саддама Хусейна и Усаму бен Ладена, — а не одного из самых верных и ценных демократических союзников Америки.
Я могу понять, почему неофашистские правые, которые оплакивают поражение Гитлера и неудачу его плана геноцида, будут выступать за ликвидацию Израиля. Я могу понять, почему те, кто считает, что конфликты надо решать силой, а не переговорами, склоняются на сторону палестинского лидера, который ушел из Кемп-Дэвида и Табы, не сделав никакого мирного предложения и возобновив насилие, а не на сторону Израиля, который всегда изъявлял готовность вести переговоры и идти на компромисс. Я могу понять, почему все эти люди выступают за палестинцев и против израильтян.
Но я никогда в жизни не смогу понять, почему люди, ценящие мир, стремящиеся к равноправию и реализации права на самоопределение, отстаивают правоту той стороны, которая отвергает все эти ценности, и встают в оппозицию той стороне, которая эти ценности реализует. Как еще можно объяснить широкую поддержку палестинцев и активную оппозицию Израилю? Задавая этот вопрос, я не имею в виду конструктивную критику Израиля или поддержку легитимных чаяний палестинского народа, который тяжко страдал, хотя главным образом от рук собственного пагубного руководства и эксплуатации со стороны других арабских народов.
Я также не имею в виду разумную оппозицию, которая существует у любого конкретного премьер-министра, правительства, партии или политики в Израиле. Многие сторонники Израиля протестуют — причем весьма решительно — против отдельных аспектов израильского бытия в конкретный период времени, и я в их числе. Я говорю о совсем других вещах: о внутренней неприязни — даже ненависти — по отношению к Израилю, помноженной на поддержку дела палестинцев, даже у тех, кого (как, например, некоторых квакеров) обычно ужасает терроризм; у тех, кто (как, например, некоторые американские патриоты) обычно негодовал бы по поводу поддержки палестинцами врагов Америки; у тех (например, у некоторых феминисток), кто обычно выступал бы против существующих у палестинцев сексистских практик; у тех (например, у некоторых защитников гражданских свобод), кто ни за что не потерпел бы беззакония палестинских властей; у тех (например, у некоторых левых), кто обычно выступил бы против финансовой коррупции палестинских лидеров и их эксплуатации палестинских трудящихся; и у тех (например, некоторых интернационалистов), кто никогда не оправдал бы желание многих палестинцев уничтожить страну, являющуюся членом Организации Объединенных Наций, и подвергать террористическим атакам мирных жителей.
Когда дело доходит до оппозиции к Израилю и поддержки палестинского дела, логичность, казалось бы, исчезает. Еврейское государство само по себе. Невозможно объяснить неприязнь к нему многих в других отношениях разумных людей и организаций в понятиях рациональности, морали или логики. Все это как будто бы улетучивается, когда речь заходит о еврейском государстве.
