Участковая избирательная комиссия, — пояснил докладчик, — посылает в окружную избирательную комиссию не только протокол голосования, но и оба экземпляра счетных листов на каждого кандидата. Совет депутатов трудящихся обязан хранить избирательные бюллетени вплоть до утверждения мандатов Верховным Советом СССР».
Трудно усомниться, против чьих возможных действий по фальсификации результатов были направлены все перечисленные выше меры. Только первые секретари — райкомов, горкомов, обкомов и крайкомов — обладали возможностью и неофициальными правами, которые позволили бы в случае острой необходимости подтасовать число поданных за того или иного кандидата голосов. Именно поэтому Яковлев и подчеркнул для него наиважнейшее:
«Цель — обеспечить точное волеизъявление трудящихся — предусматривает установленное «Положением о выборах в Верховный Совет СССР» право, согласно которому избранным считается только кандидат, получивший абсолютное большинство голосов. Если ни один из кандидатов на выборах не получит абсолютного большинства голосов, то обязательно (не позднее, чем в двухнедельный срок) перебаллотировка двух кандидатов, получивших наибольшее количество голосов».
Именно тут доклад неожиданно прервался весьма показательной, хотя и короткой, спонтанной дискуссией:
«Эйхе: А если во втором туре не будет абсолютного большинства?
Яковлев: Такого случая не может быть, раз голосуют при баллотировке только за двух кандидатов.
Калинин: Нужно поправку сделать, что при равенстве голосов вопрос будет решаться по жребию.
Яковлев: Это неправильно. Не годится давать жеребьевке решать — будет ли сторонник коммунистов или враг в совете.
Калинин: Ворошилов предлагает боем дело кончить.
Яковлев: И это лучше, чем жребий. Тут у нас возможностей больше. Наши могут победить».
* * *
На том особенности нового избирательного закона, нуждающиеся в разъяснениях, Я.А. Яковлев счел исчерпанными и перешел ко второму разделу доклада. Однако стал говорить не о том, что предусматривалось повесткой дня — подготовке к выборам Советов, а о более чем серьезных недостатках в их деятельности.
Начал с того же, о чем применительно к партийным организациям говорил на предыдущем пленуме Жданов, — о фактически отсутствующем в жизни законном избрании в Советы, о царившей повсюду кооптации. Затем подробно остановился на собственно работе Советов всех уровней — от районных и городских до ЦИК СССР. Оказалось, что более двух третей всех вопросов, решенных Челябинским облисполкомом, больше 90 % — Орджоникидзевским крайисполкомом, более 70 % — Свердловским облисполкомом и больше 80 % — Азово-Черноморским крайисполкомом были решены «опросом». «Факт также, — продолжил Яковлев, — что Западный облисполком из 20 000 постановлений, принятых им с начала 1936 г., только 500 рассмотрел на заседаниях президиума, а остальные были приняты либо «опросом», либо в порядке подписи председателем и секретарем».
Другим аспектом той же проблемы стало, по словам Яковлева, повсеместное бездействие депутатских секций, которые, по конституции, призваны были направлять деятельность соответствующих отделов исполкомов и контролировать их. На практике же, как доказал докладчик, все обстояло иначе:
«В тех многочисленных случаях, когда секции проявляют инициативу, вскрывают недостатки, требуют исправления, критикуют заведующих (отделами исполкомов.) заведующие нередко начинают осаживать их, игнорировать, перестают ходить на секции, посылают вместо себя на секции пятистепенных работников и тем самым постепенно сводят секции на нет. Я бы мог привести многочисленные примеры превосходной работы секций по Москве, Ленинграду, Днепропетровску, Ташкенту, но, к сожалению, по всем этим пунктам я вынужден был бы одновременно привести многочисленные факты игнорирования секций со стороны тех или иных бюрократов, мнящих себя стоящими выше ответственности перед советами».
И Яковлев сделал единственно возможный в таком случае вывод: «Все наши работники должны понять, что нет людей, которые могли бы претендовать на бесконтрольность в работе, что подконтрольность любого работника вытекает из основ советской власти, что только с помощью контроля снизу, дополняющего контроль и руководство сверху, можно улучшить работу советов».
Подвергая нелицеприятной критике работу Советов всех уровней, Яковлев поначалу ограничился лишь указанием исполкомов: Орджоникидзевского, Азово-Черноморского, Восточно-Сибирского краевых, Западного, Ярославского, Свердловского, Челябинского областных, Брянского, Московского, Коломенского, Рязанского, Ярославского, Харьковского, Омского городских. Но почти сразу же стал называть и фамилии опорочивших себя руководителей, и не только представлявших советскую ветвь власти. Тогда-то и стала приподниматься завеса тайны вывода из ЦК первых секретарей региональных парторганизаций — Разумова, Румянцева, Шеболдаева, Вегера, а также Голодеда и Уншлихта. Все они, как и председатели соответствующих Советов, исполкомов, были обвинены докладчиком в полном пренебрежении интересами людей, в беззакониях, от которых страдало население, прежде всего сельской местности. Яковлев резюмировал:
«Само собой разумеется, что практика подмены законов усмотрением той или иной группы бюрократов является делом антисоветским. Крестьянин ведь судит о власти не только по тому, каков закон — будь он великолепен. Но если исполнитель извращает его в своей деятельности, крестьянин будет судить о власти в первую очередь на основании действий исполнителей».
Как бы мимоходом, невзначай коснулся Яковлев и еще одной достаточно серьезной проблемы: «Партгруппы в Советах и в особенности в исполкомах Советов зачастую превратились в органы, подменяющие работу Советов, в органы, кои все решают, а Советам остается лишь проштамповать заранее заготовленное решение… Вывод отсюда: необходимо будет войти на очередной съезд партии с предложением об отмене пункта устава ВКП(б) об организации партгрупп в составе Советов и их исполнительных комитетов с тем, чтобы все вопросы работы Советов как в части хозяйственного, культурного и политического руководства, так и в части назначения людей обсуждались и решались непосредственно Советами и их исполкомами без возложения на коммунистов обязанности голосовать в порядке партдисциплины за то или иное решение через партгруппы, не являющиеся выборными партийными органами».
Так вроде бы неожиданно, чисто случайно возникла — и не где-нибудь, а на пленуме ЦК! — совершенно новая тема — постепенного выхода Советов (правда, пока без указания — какого же конкретно уровня) из-под жесткого партийного контроля, превращения их в самостоятельную на деле, а не на словах, ветвь власти. Но, разумеется, не для конкуренции или противостояния партийной, отнюдь нет. Главным образом для того, чтобы из нее в дальнейшем «черпать как из богатейшего резерва новые кадры для смены сгнивших или забюрократившихся». Именно так невзначай и прозвучала явно исходившая от сталинской группы оценка широкого руководства.
* * *
После перерыва первым взял слово Молотов. Его выступление оказалось не только весьма пространным для прений — продолжалось почти час, — но и сугубо политическим по сути. Вполне возможно, уловив настроения участников Пленума, он постарался подсластить горькую пилюлю, по возможности смягчить впечатление, оставленное докладом Яковлева. Он стремился убедить членов ЦК в том, что узкое руководство не отказывается от изначального генерального курса, курса Октября, что внимание к Советам, которые, конечно же, останутся под руководством партии, не только давно назрело, но и диктуется исключительно заветами Ленина. Молотов сразу же подчеркнул:
