Книга Народная империя Сталина, страница 9. Автор книги Юрий Жуков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Народная империя Сталина»

Cтраница 9

Остальные новые первые секретари ранее не занимали столь высокого положения: Северо-Кавказского крайкома — Е.Г. Евдокимов, перед тем полномочный представитель ОГПУ по Северо-Кавказскому краю; Кировского обкома — А.Я. Столяр, перед тем второй секретарь Горьковского крайкома; Оренбургского — А.Ф. Горкин, занимавший должность второго секретаря Средне-Волжского крайкома; Курского — И.У. Иванов; Читинского — Голюдов. Им еще только предстояло заслужить беспорочной службой право быть избранными на следующем съезде членами или кандидатами в члены ЦК.

* * *

Разукрупнение некоторым образом повлияло и на положение одного из членов узкого руководства, А.А. Жданова. Возглавлявшего четыре года Средне-Азиатское бюро К.Я. Баумана отозвали в Москву, a 11 декабря решением ПБ утвердили в должности заведующего планово-финансово-торгового отдела ЦК. [44] Назначение Баумана окончательно освободило Жданова от вынужденной повседневной рутинной работы в аппарате ЦК и позволило полностью посвятить себя решению важной задачи, призванной оказать самое серьезное воздействие на идейное воспитание молодого поколения. Прежде всего, ему следовало реформировать школьное образование, избавив его от «классового подхода», привнесенного в революционную эпоху, и одновременно пересмотреть существующие взгляды и оценки исторической школы М.Н. Покровского с ее, как вскоре стали говорить, «вульгарным социологизмом» и «экономическим материализмом».

Еще 20 марта 1934 года ПБ в своем заседании утвердило программное предложение. «Считать необходимым, — указывалось в нем, — создание к июлю 1935 года следующих учебников: 1. История древнего мира, 2. История средних веков, 3. Новая история, 4. История СССР, 5. Новая история зависимых и колониальных народов. Поручить комиссии в составе тт. Бубнова, Жданова и Стецкого подготовить список возможных их авторов». Кроме того, решение ПБ потребовало незамедлительно разработать «проект предложений о структуре низшей и средней школы». Наконец, столь же неотложным признало оно и представление теми же лицами «проекта предложений по восстановлению исторических факультетов в составе университетов». [45] Тех самых, которые были упразднены еще в 1919 году и заменены факультетами общественных наук с четырехлетним курсом обучения.

Так обозначилось второе, после внешнеполитического, направление кардинальных преобразований, призванных сделать максимум возможного для искоренения из образования того, что пока еще считалось одним из завоеваний революции, достижений советской власти — обязательного классового подхода.

Выполнить вторую и третью части решения ПБ от 20 марта оказалось несложно, ибо для того требовались всего лишь административные меры. Уже через неделю ПБ смогло утвердить первую авторскую группу — для создания школьного учебника истории СССР. В нее вошли Н.Н. Ванаг — руководитель коллектива; Б.Д. Греков — член-корреспондент АН СССР, получивший известность своими работами по истории России эпохи феодализма; A.M. Панкратова, читавшая курс истории рабочего класса России в Академии коммунистического воспитания им. Крупской и Коммунистическом университете им. Свердлова; С.А. Пионтковский, занимавшийся историей Октябрьской революции и гражданской войны, профессор Московского университета и Коммунистического университета. В тот же день, 29 марта, еще одним решением ПБ «признало необходимым восстановить с 1 сентября 1934 года исторические факультеты в Московском и Ленинградском университете, а затем в Томском, Казанском, Ростовском и Саратовском». [46]

Несколько больше времени, что вполне естественно, потребовалось для реформирования системы школьного образования — только 15 мая 1935 года ПБ утвердило его новую структуру. Систему школьного образования подвергли не очень значительным изменениям: увеличили общий срок обучения с девяти до десяти лет; нулевую группу для восьмилетних детей заменили подготовительным классом для семилетних; четырехклассную «школу первой ступени» просто переименовали в начальную; «вторую ступень», прежде складывавшуюся из трехклассного «1-го концентра» и двухклассного «2-го концентра» преобразовали в неполную и полную среднюю школу соответственно с семью и десятью годами обучения. Кроме того, в школьную программу как обязательные предметы ввели историю и географию, ранее отсутствовавшие. [47]

Исполнение же первой части решения сразу же натолкнулось на непреодолимые трудности, порожденные тем, что авторский коллектив не сразу получил необходимые конкретные указания о сути задания, о том, каким должен стать новый школьный учебник. Поэтому вскоре потребовалось личное вмешательство Сталина, вынужденного при этом заняться проблемой отнюдь не исторической или педагогической, а сугубо политической. Как раз в это время Сталин раскритиковал позицию редакции журнала «Большевик» в связи с двадцатилетием начала Первой мировой войны. Поводом же послужи- до предложение директора Института Маркса-Энгельса-Ленина В.В. Адоратского опубликовать в № 13–14 теоретического органа партии ранее не переводившуюся на русский язык статью Энгельса «Внешняя политика русского царизма», написанную в 1890 году.

Получив, как и все остальные члены ПБ, эту работу для казавшейся поначалу чисто формальной визы одобрения, Сталин буквально на следующий день направил остальным девяти читателям из ПБ, что бывало крайне редко, резко отрицательный письменный отзыв. Не смущаясь, что критикует не кого-либо, а признанного классика марксизма, он обрушил свой гнев не столько на Адоратского или редакцию «Большевика», сколько на возмутившее его содержание статьи. Главные ее недостатки Сталин увидел в объяснении Энгельсом причин мировой войны, к которой, по мнению автора, уже катилась Европа: из статьи Ф. Энгельса со всей неизбежностью следовало негативное отношение к налаживавшемуся в 90-х годах XIX века франко-русскому союзу, лишение российской внешней политики «всякого доверия в глазах общественного мнения Европы и прежде всего Англии». [48] То есть, все то, что можно было рассматривать как весьма актуальную историческую параллель, как слишком явный призыв, хотя и выраженный эзоповым языком, воспротивиться повторению того же альянса. На этот раз — против не имперской, а нацистской Германии.

22 июля Сталину удалось добиться своего. В тот день ПБ признал «нецелесообразным печатание статьи Ф. Энгельса «Внешняя политика русского царизма» в «Большевике»». [49] Это был первый случай в истории РСДРП — РКП(б) — ВКП(б), когда высший орган партии решился на запрет работы того, кто рассматривался той же партией как один из основоположников научного коммунизма, вождь и учитель международного пролетариата.

Но и этого оказалось недостаточно для того, чтобы пресечь становившуюся уже несомненной критику нового внешнеполитического курса узкого руководства. В том же номере «Большевика», для которого поначалу предназначалась статья Энгельса, появилась другая, Зиновьева — «Большевизм и война». В ней, прямо приуроченной к двадцатилетию начала Первой мировой войны, бывший руководитель Коминтерна своеобразно расценил расклад сил в мире начала 1930-х годов: «Коалиция японского империализма с фашистской Германией под руководством и протекторатом английского империализма против СССР». Заодно предрек казавшуюся ему очень близкой победу революций во Франции, которая сразу же «покажет дорогу рабочим Англии, Германии, Австрии и ряда других стран». В том, что все произойдет именно так, он был твердо уверен. Настолько, что фактически предлагал отказаться от подготовки отпора агрессорам, отдав все силы лишь одному — усилению работы национальных секций Коминтерна, то есть европейских компартий, приближая только тем и ликвидацию угрозы войны, и уже якобы близкую победу пролетариата в Европе.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация