Тем не менее по постановлению республики тщательно упакованные картины были переданы Луи-Филиппу услужливыми чиновниками и отбыли навечно в Англию в багаже экс-короля. В 1853 году, когда Луи-Филипп ощутил острую потребность в деньгах, он отправил «свое» собрание испанской живописи на один из лондонских аукционов и превратил никогда не принадлежавшие ему шедевры искусства в полновесное золото…
И вот теперь советские искусствоведы, сотрудники крупнейших в стране ленинградского и московского музеев выражали обоснованное опасение: а не повторится ли история испанской коллекции Луи-Филиппа? Уж слишком напоминало этот грязный скандал то, что теперь делали в Эрмитаже руководители «Антиквариата». Уж слишком быстро исчезали из залов лучшего в СССР собрания западноевропейской живописи и прикладного искусства уникальные произведения, заставляя знавших о том волноваться, переживать, страдать.
Лазарев писал своему непосредственному начальнику Лупполу, надеясь, что его услышат и в Наркомпросе, и Бубнов: «Достаточно продать еще 10 – 20 аналогичных по качеству вещей, чтобы Эрмитаж… фактически перестал бы существовать как мировое собрание». Он не догадывался, что вскоре из Ленинграда в Нью-Йорк уплывут еще пятнадцать полотен.
Не знал Лазарев и того, что «Антиквариат» уже подверг безжалостным изъятиям художественные сокровищницы не одного только Ленинграда.
…В Киеве, тогда еще не республиканской столице, а всего лишь областном центре, неподалеку от университета в небольшом двухэтажном особняке располагался Музей изящных искусств Всеукраинской академии наук – третье после Эрмитажа и московского Музея изящных искусств, а может быть, и второе в стране собрание старой европейской живописи. Его создали в конце 1920 года на основе разнообразнейших коллекций, которые собирал с конца XIX века один из богатейших украинских помещиков Б. И. Ханенко.
Сначала у Ханенко появились памятники археологии, собранные при раскопках, проведенных им самим или на его средства, – предметы материальной культуры скифов, жителей античных городов-полисов Северного Причерноморья, византийских колоний. Затем к ним прибавились русские и итало-критские иконы XIV – XV веков. Наконец, возникла и картинная галерея, вобравшая в себя приобретения миллионера на аукционах Рима, Берлина, Гамбурга – работы Ван Дейка, Веласкеса, Донателло, Джованни и Джентиле Беллини, Перуджино, Грёза, Буше, других знаменитых европейских живописцев.
В первый раз «Антиквариат» похозяйничал в этом музее в 1928 году, а теперь вновь вспомнил о его богатствах и послал в Киев своих экспертов. Вместе с заместителем директора Гиренко (согласившегося на любые утраты вверенных его попечению экспонатов ради одного – издания его искусствоведческой статьи брошюрой с иллюстрациями) и сотрудниками Главнауки Наркомпроса УССР и украинского Госторга они 26 июня 1931 года образовали временную комиссию.
Комиссия, «осмотрев предметы старины и искусства, находящиеся в музее как в экспозиционных помещениях, так и в фондах, наметила для заграничного экспорта» прежде всего работы старых европейских мастеров:
«1. Жан Батист Грёз – „Две девочки“;
2. Педро де Мойа – «Портрет гранда»;
3. Неизвестный мастер римской школы, начало XVII века – «Портрет молодого человека»;
4. Маццолини – «Поклонение святого семейства новорожденному Христу»;
5. Неизвестный мастер сиенской школы, начало XIV века – «Распятие»;
6. Неизвестный мастер нидерландской школы, начало XV века – «Святой Иероним в келье»;
7. Неизвестный мастер фламандской школы – «Мадонна»;
8. Мет де Блессе – «Голгофа»;
9. Симон де Фосс – «Пирушка»;
10. Гербург Терборх – «Женский портрет»;
11. Гонсалес Кокс – «Семейный портрет»;
12. Ван дер Дельф – «Портрет Марии Схурманс»;
13. Снайдерс – «Тыквы»;
14. Де Геем – «Десерт»»
[154]
.
Помимо картин решили изъять из музейного собрания еще и двенадцать образцов прикладного искусства: бронзовую статуэтку работы Джованни да Болонья «Купальщица»; скульптурную группу слоновой кости, изображающую двух монахов с книгой, неизвестного фламандского мастера XV века; знаменитые лиможские эмали – распятия, плакетки, пиксиду.
Спустя всего четыре дня все включенное в данный список передали представителю «Антиквариата», незамедлительно отправили в Ленинград, далее в Европу, на продажу.
А в начале следующего, 1931 года вездесущий «Антиквариат» попытался лишить Музей искусств и других его лучших вещей. Для экспорта была намечена двадцать одна работа итальянских мастеров конца XIV – XV веков: «Голгофу» Спинелло Артенио, «Орфея и Эвридику» Якопо дель Селайо, «Мадонну» Монтеньи; нидерландских художников XV – XVI веков: «Казнь святой Екатерины» неизвестного мастера из Брюсселя, «Во дворе трактира» и «Возвращение с ярмарки», возможно, самого Питера Брейгеля, а также фламандские и голландские холсты конца XVI – начала XVII века кисти Себастьяна Франкса, Ван дер Капелле, Флинка, Кнупфера, Мюсхера, Гоббемы, Веникса, Моленара, Ван дер Воорта, Тенирса-старшего и Тенирса-младшего.
ЦЕНА ИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ
В тупике?
Обе «лазейки» – тайные сделки и с Гульбенкяном, и с Меллоном, – оправдали себя лишь частично. Они так и не помогли радикально изменить экономическую ситуацию в Советском Союзе, которая продолжала стремительно ухудшаться.
Еще весной 1930 года стало очевидно, что выполнение пятилетнего плана натолкнулось на труднопреодолимые препятствия, о которых никто вовремя не подумал.
Катастрофически не хватало квалифицированных строителей-бетонщиков, монтажников, электриков, водопроводчиков. Неграмотным вчерашним крестьянам, даже занимавшимся прежде сезонными строительными работами, срочно требовалось овладевать новыми для себя профессиями. Теперь им приходилось иметь дело не с привычными топорами, пилами, лопатами, деревянными тачками, простейшими копрами, а с бетономешалками – немецкими «кайзер» или американскими «ренсом», с экскаваторами из США и Великобритании «марион» и «бюкайрес», мощными гусеничными тракторами «катерпиллер», с кранами портальными (грейферами) и поворотными, купленными в Германии у фирмы «Генц». Даже тачки – «стерлинги» – теперь оказались иными, железными.
Проработавшие на стройке полгода уже считались опытными, настоящими рабочими. Чаще всего именно из них и выдвигали десятников, бригадиров. Остальные – и завербованные из всех регионов страны, и доставленные под конвоем для принудительных работ уголовники, раскулаченные, растратчики, басмачи – с трудом осознавали необходимость трудовой дисциплины, долго не могли избавиться от извечных разгильдяйства, лености, склонности к прогулам, пьянству, хулиганству.
Мало того, всех их после окончания строительства предстояло еще обучить труду у токарных, фрезерных, строгальных станков, у штамповочных прессов, конвейера, мартенов возведенных ими же металлургических комбинатов и заводов.
