2) укрепить руководящие кадры и аппарат совнаркома союзных и автономных республик, исполкомов краевых, областных, окружных, городских и районных Советов, переведя для этой цели в советские органы из партийных органов руководящих работников, занятых в настоящее время вопросами хозяйственной работы;
3) упразднить в горкомах, окружкомах, обкомах, крайкомах, ЦК компартий союзных республик должности заместителей секретарей по отдельным отраслям промышленности, торговли, транспорта и сельского хозяйства, а также соответствующие отделы партийных органов;
4) поручить Политбюро ЦК определить порядок и сроки практического осуществления указаний, изложенных в пунктах 1, 2, 3 настоящего постановления»
.
Сталин проект поддержал. Собственноручно начертал резолюцию: «За (с поправками в тексте). И. Сталин». Правку же внес не смысловую, принципиальную, а чисто стилистическую. Вычеркнул одну фразу (последнюю пункта «а» второго раздела) да еще шесть слов — явные повторы и предложил свой вариант названия — «Об объединении руководства партийных и государственных органов на местах», по основному смыслу содержания третьего раздела.
После столь явно выраженного мнения Сталина к сторонникам проекта присоединился Андреев
. Казалось, теперь уже не будет никаких неожиданностей и сбоев, документ безоговорочно одобрят все. Но именно этого и не произошло. 26 января вместо пленума состоялось заседание узкого руководства, оно же — ПБ, на котором проект данного постановления не только категорически отвергли, но и вычеркнули вообще из повестки дня пленума
. Почему же так произошло?
Ни каких-либо записей, ни протоколов, ни тем более стенограмм не только данного, но и всех вообще совещаний узкого руководства, оформлявшихся как заседания ПБ, тогда не велось. Поэтому мы никогда не узнаем, кто же именно и по каким формальным мотивам сумел отвергнуть проект постановления, которое полностью соответствовало курсу XVIII партсъезда, но одновременно и развивало его, доводило до логического конца: окончательно отстраняло партию даже от косвенного участия в повседневной деятельности государственного аппарата; от воздействия на развитие экономики, науки, культуры, образования; по сути, ликвидировало существовавшую четверть века партийную ветвь власти. Можно попытаться реконструировать то, что произошло 26 января.
За проект выступали четыре члена ПБ — Сталин, Молотов, Андреев, Хрущев и один кандидат — Маленков. Чтобы документ был отвергнут, требовалось голосование «против» по меньшей мере четверых членов ПБ. На заседании в тот день присутствовали из членов ПБ, помимо названных, Каганович, Калинин, Микоян, Шверник, а также три кандидата — Берия, Вознесенский, Щербаков. Жданова и Ворошилова не было в Москве, потому участия в обсуждении они принять не могли. Следовательно, против проекта, чтобы он не прошел, непременно должны были выступить Каганович, Калинин, Микоян, Шверник, как минимум еще и Берия, а также Вознесенский или Щербаков. Однако последнего приходится сразу же исключить из числа потенциальных оппонентов, ибо только одному ему предстоящая реформа ни лично, ни по отношению к курируемой им сфере — пропаганде и агитации ничем не грозила, более того, весьма усиливала его позиции, его роль в партии. Именно поэтому нельзя исключить и того, что Маленков заранее поставил Щербакова в известность о содержании подготовленного документа и заручился его поддержкой.
Если допустить как итог обсуждения простое равенство голосов «за» и «против», противником проекта должен был стать один из двух — Берия или Вознесенский. Зная о далеко не простых отношениях последнего с Молотовым и Маленковым, можно практически с полной уверенностью говорить о голосе «против» Вознесенского. Но по тем же мотивам никак нельзя исключить и того, что противником проекта выступил также и Берия, выразив таким образом свое недовольство укреплением позиций Молотова и Маленкова отчасти за его счет. Наконец, возражать мог и Жданов, также потерявший прежнее положение в партийном руководстве. Ему, информированному кем-либо по телефону о происходившем, ничто не мешало проголосовать заочно.
Но, как бы то ни было, приходится констатировать: проект решения, столь откровенно поддержанный Сталиным, был отклонен теми, на кого тот собирался опереться. И произошло это только потому, что предлагавшаяся реформа направлялась именно против таких членов ПБ, вела к ликвидации их участия во властных структурах, ибо вне партийных, лишь в государственных, как они достаточно хорошо уже понимали, долго оставаться им бы не позволили.
Правда, один пункт проекта постановления, но в самом минимальном варианте, все же утвердили.
Уже после пленума, 29 января 1944 г., ПБ приняло решение, обоснованное необходимостью «дальнейшего усиления работы Советов»: «выдвинуть» на пост председателя СНК УССР Н.С. Хрущева, а СНК БСС -П.К. Пономаренко, оставив их в то же время и первыми секретарями ЦК компартий соответствующих республик. Прежние же главы правительств Украины и Белоруссии Л.Р. Корниец и И.С. Былинский автоматически стали первыми заместителями прсдсовнарко-мов
. Тем самым получила некоторое продолжение лишь одна линия перестройки — совмещение должностей руководителей партийной и государственной структур власти, — начатая 4 мая 1941 г.
И все же категорический отказ от реформирования ВКП(б), то, что проект постановления решительно отвергли, трудно объяснить только личными интересами части узкого руководства, попыткой с их стороны сохранить свое высокое положение и удержаться на вершине власти. Немаловажную роль должно было сыграть и понимание того, что партия служит единственной структурой, сохраняющей и гарантирующей целостность Советского Союза. А угроза распада его стала реальностью именно тогда, в конце 1943 г.
Первые сведения о создании немцами из коллаборационистов полиции и «отрядов самообороны», о появлении поначалу малопонятной по своей политической ориентации «Украинской народной революционной армии» («бульбовцев») начали поступать в Москву еще в 1942 г. А потом стало известно, что, терпя одно поражение за другим, испытывая острейшую нужду в людях для пополнения вермахта, нацистская Германия приступила к формированию воинских частей из граждан СССР: эсэсовских дивизий — 14-й украинской («Галичина»), 15-й литовской, 19-й латышской, 20-й эстонской, 29-й русской («Русская освободительная армия», «власовцы»), 162-й пехотной дивизии из тюркских народов Кавказа, Поволжья и Средней Азии («Мусульманский легион»), 1-й и 2-й кавалерийских дивизий из казаков Дона, Кубани, Терека, жителей Северного Кавказа. Кроме того, в марте 1943 г. началось создание и оуновской Украинской повстанческой армии.
Столкнувшись со столь откровенным проявлением уже не идейного национализма, а вооруженного сепаратизма, узкое руководство оказалось перед необходимостью незамедлительно, и притом без какой-либо широкой огласки, разрешить возникшую проблему: срочно искоренить все то, что противоречило лозунгам о нерушимой дружбе народов СССР, об их верности идеалам социализма и советской власти. Одними из первых вариант решения задачи предложили первый секретарь Ставропольского крайкома М.А. Суслов и начальник управления НКВД по краю Ткаченко. 5 мая 1943 г., спустя три месяца после освобождения территории от врага, они обратились к командующему войсками Северо-Кавказского фронта И.И. Масленникову с просьбой «выдворить в административном порядке» членов семей, ушедших с немцами, изменников родины и предателей, бандитов и их пособников; «лиц, подозрительных по шпионажу, в отношении которых не добыто достаточно данных для ареста»
. Иными словами, они предложили вернуться к той практике, которую осудило и отвергло постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1938 г.
