Все изменилось, и решительно, спустя три дня, когда в Москву поступило сообщение, перечеркнувшее прежние планы и расчеты. Известнейший американский политический обозреватель Дрю Пирсон, по сути выражавший мнение администрации президента, вдруг поведал о событии, происшедшем еще 5 сентября минувшего года, о котором заинтересованные стороны прежде хранили молчание. Пирсон сообщил, что шифровальщик посольства СССР в Канаде Игорь Гузенко «избрал свободу», попросту говоря, сбежал, изменив родине. А заодно и предал ее — раскрыл состав советской разведывательной группы, охотившейся в США, Великобритании и Канаде за секретами производства атомной бомбы. Сенсационная информация положила начало шпиономании на Западе, а вместе с нею и антисоветской истерии.
Казалось бы, у Сталина появилось веское основание принять «оргмеры» по отношению к одному из членов узкого руководства, ведь последний, 13-й пункт постановления ГКО от 20 августа 1945 г., о создании Специального комитета гласил: «Поручить тов. Берия принять меры к организации закордонной разведывательной работы по получению более полной технической и экономической информации об урановой промышленности и атомных бомбах, возложив на него руководство всей разведывательной работой в этой области, проводимой органами разведки (НКГБ, РУКА и др.)»[6]. Однако Сталин пренебрег прекрасной возможностью, не использовал ее для изменения состава узкого руководства. Он поступил по-иному, счел более необходимым и своевременным ответить на прямой вызов Запада, открыто провозгласив ужесточение своего курса. 9 февраля на встрече с избирателями Сталин уже не говорил даже туманно о продолжении сотрудничества со вчерашними союзниками, зато намекнул: советские ученые непременно создадут ядерное оружие[7]. Но такое заявление, чего тогда никто не мог предположить, привело к непоправимому.
Поверенный в делах Соединенных Штатов в Москве Джордж Ф. Кеннан направил 22 февраля в Вашингтон документ, вошедший в историю как «длинная телеграмма», — аналитическую записку, игравшую решающую роль в американо-советских отношениях последующих четырех десятилетий. В ней по долгу службы он высказал свое представление о «послевоенном советском мировоззрении», а заодно предложил госдепартаменту собственный вариант практических выводов для определения политики США.
Кеннан исходил из того, что «СССР по-прежнему находится в антагонистическом «капиталистическом окружении», с которым в долгосрочном плане не может быть постоянного мирного сосуществования». Произвольно сочетая реальные факты и собственные домыслы, он приписал Кремлю следующие фундаментальные позиции: «Внутренняя политика посвящена укреплению любым способом мощи и престижа Советского государства: …интенсивная военная индустриализация; максимальное развитие вооруженных сил, выставление напоказ, с тем чтобы поразить посторонних; постоянная засекреченность внутренних вопросов, рассчитанная на то, чтобы скрыть слабые стороны и информацию от оппонентов. Во всех случаях, когда это считается своевременным и многообещающим, предпринимаются усилия в целях расширения официальных границ советской мощи. На данный момент эти усилия ограничиваются некоторыми соседними точками, которые считаются имеющими непосредственное стратегическое значение, такими, как Северный Иран, Турция, возможно Борнхольм*…
Москва рассматривает ООН не как механизм постоянного и устойчивого мирового сообщества, основанного на взаимных интересах и целях всех стран, а как арену, обеспечивающую возможность достижения вышеуказанных целей… В международных экономических вопросах советская политика будет фактически определяться стремлением Советского Союза и соседних районов в целом, доминируемых Советским Союзом, к автаркии…»
Далее Кеннан весьма пессимистически предполагал, что Москва попытается использовать все возможное для «подрыва общего политического и стратегического потенциала крупнейших западных держав… ослабления мощи и влияния западных держав в отношении колониальных отсталых или зависимых народов». Не исключил автор «длинной телеграммы» и иного, более страшного: «В случаях, когда отдельные правительства стоят на пути достижения советских целей, будет оказываться давление с тем, чтобы их сместить… В других странах коммунисты будут, как правило, стремиться к уничтожению всех форм личной независимости: экономической, политической или моральной… Будет делаться все возможное, чтобы столкнуть западные державы друг с другом…» Вывод: «Мы имеем здесь дело с политической силой, фанатично приверженной мнению, что с США не может быть достигнут постоянный модус вивенди, что является желательным и необходимым подрывать внутреннюю гармонию нашего общества, разрушать наш традиционный образ жизни, ликвидировать международное
* Борнхольм — остров в юго-западной части Балтики, территория Дании; занят частями Красной Армии 9 мая 1945 г.. эвакуированными к 5 апреля 1946 г.
влияние нашего государства с тем, чтобы обеспечить безопасность Советской власти».
Не довольствуясь чисто профессиональными, не выходящими за рамки дипломатии прогнозами, Кеннан высказал и историко-политическую оценку СССР, дал предвидение его будущего и исходящие отсюда рекомендации. Безапелляционно утверждал:
«В сравнении с западным миром в целом Советы все еще остаются значительно более слабой силой. Следовательно, их успех будет зависеть от реального уровня сплоченности, твердости и энергичности, которого сможет достичь западный мир. В наших силах влиять на этот фактор.
Успех советской системы, как формы внутренней власти, еще окончательно не доказан. Ей надо еще продемонстрировать, что она может выдержать важнейшее испытание последовательной передачей власти от одного лица или группы лиц другой. Первая такая передача произошла в связи со смертью Ленина, и ее последствия потрясали советское государство в течение 15 лет. Вторая передача состоится после смерти Сталина или его ухода в отставку. Но даже это не будет последним испытанием. В связи с недавней территориальной экспансией советская внутренняя система будет и сейчас испытывать ряд дополнительных напряжений, которые в свое время легли тяжким бременем на царизм. Здесь мы убеждены, что никогда со времен гражданской войны русский народ в своей массе эмоционально не был более далек от доктрин коммунистической партии, нежели сейчас. Партия в России стала сейчас величайшим и, на данный момент, чрезвычайно успешным аппаратом диктаторской власти, однако она перестала быть источником эмоционального вдохновения. Таким образом, не следует считать доказанными внутреннюю прочность и эффективность движения»
.
Телеграмма Кеннана вместе с оценками Объединенного разведывательного комитета и Комитета начальников штабов США утвердила президента Трумэна во мнении, что ближайшей целью Советского Союза является не укрепление своей национальной безопасности, не укрепление политического влияния в странах, прилегающих к его границам, и прежде всего в Восточной Европе, а захват новых территорий. Не исключено — и всей Европы вплоть до Атлантики. А вместе с тем и других регионов мира, где у США имелись свои стратегические интересы. Возможно, Маньчжурии, откуда все еще не были выведены части Красной Армии и которую постепенно занимали коммунистические силы — о том с начала года генерал Джордж Маршалл, личный посланник президента в Китае, с беспокойством сообщал Трумэну. Или, может быть, захват Ирана, давно привлекавшего США своими колоссальными запасами нефти, на долю которых теперь настойчиво притязал и Советский Союз.
