Но, казалось бы, неизбежный отсюда вывод — о полной консолидации, в том числе и организационной, наподобие Коминтерна, международного коммунистического движения так и не последовал. Более того, даже в дни работы совещания в узком руководстве продолжалась борьба сторонников «мягкого» и «полужесткого» решений. В своем вступительном докладе 22 сентября Маленков говорил лишь об «усилении связи между компартиями», «установлении между ними постоянного контакта в целях взаимного понимания и координации действий». Несколько позже из Москвы, 25 сентября, Молотов настаивал на образовании Информбюро «без функций координации». Сталин же телеграфно сообщил Жданову свое особое мнение — не ограничиваться информационными функциями новой организации. В конце концов, и далеко не без воздействия представителей ряда компартий, восторжествовал компромисс. Участники встречи согласились с тем, чтобы «на Информационное бюро возложить задачу организации обмена опытом и, в случае необходимости, координации деятельности компартий на основах взаимного согласия»
.
Подчеркивало именно такое решение и то, что вскоре, в октябре, Москва категорически отвергла попытки создать аналогичные по сути региональные организации компартий: североевропейскую, ближневосточную, азиатскую
.
И все же некоторые участники совещания в Шклярской Порембе сумели добиться весьма выгодных для себя, хотя и довольно своеобразных, результатов. Вдохновленные содержавшимся в докладе Жданова призывом к радикальным действиям без малейшей оглядки на мнение или реакцию Запада, они насильственно устранили с политической сцены наиболее опасных своих соперников — пользовавшиеся широкой поддержкой населения партии, входившие вместе с коммунистами в национальные фронты. А после этого изменили государственное устройство своих стран, что, разумеется, принесло преимущество только им, то есть совершили квазиреволюцию.
В Болгарии еще в июне была арестована группа руководящих деятелей Болгарского земледельческого народного союза во главе с ее лидером Николой Петковым. Процесс над ними послужил предлогом сначала для роспуска этой партии, а вслед за тем и для внеочередных парламентских выборов, которые и позволили коммунистам получить около 60 процентов голосов, а Отечественному фронту в целом — 78,3 процента. Опираясь на полученное абсолютное большинство в законодательном органе страны, Болгарская компартия сумела 4 декабря 1947 г. утвердить и удобную, выгодную для дальнейших перемен новую конституцию.
В Венгрии 30 мая находившийся на отдыхе в Швейцарии премьер-министр Ференц Надь, представлявший Партию мелких сельских хозяев (ПМСХ), опасаясь возможного ареста, заявил об уходе в отставку и своем невозвращении на родину. Сменивший его на посту главы кабинета Лайош Диньеш также являлся, по соглашению о Национальном фронте независимости, членом ПМСХ. Зато коммунисты в новом составе правительства сумели получить важнейшие, ключевые посты: Матиаш Ракоши — заместителя премьера, Ласло Райк — министра внутренних дел, Иштван Рис — министра юстиции. Но даже и при таком, максимально благоприятном положении Венгерская компартия на проведенных 31 августа выборах в парламент добилась всего 21,8 процента голосов, в то время как ПМСХ — 15,2 процента, а социал-демократы — 14,6 процента. Изменить ситуацию удалось лишь в июне 1948 г., благодаря слиянию коммунистической и социал-демократической партий в Венгерскую партию трудящихся, сразу же получившую значительный перевес над всеми остальными политическими группами — и входившими в Национальный фронт, и оппозиционными.
В Румынии отправной точкой изменений также послужили политические репрессии. 16 июля в Бухаресте было объявлено о раскрытии «антидемократического заговора», якобы организованного царанистами и их лидером, членом правительства Юлиу Маниу. Это позволило уже две недели спустя, даже до суда и вынесения приговора, запретить национал-царанистскую партию, а в ноябре заодно еще и национал-либеральную. Устранив таким образом соперников, компартия настояла 30 декабря 1947 г. на отречении короля Михая I от престола, отмене конституции и роспуске парламента. Взамен стали действовать назначенный ею же президиум Румынской народной республики в составе беспартийных К. Пархона, М. Садовяну, Ш. Войтека, Г. Стере, Н. Никуда и практически однопартийное правительство коммуниста Петру Грозы.
Несколько позже сходную акцию, но с совершенно иными побудительными причинами, провели и в Чехословакии. Там 20 февраля 1948 г. двенадцать министров в знак несогласия с политикой, проводимой премьером, коммунистом Клементом Готвальдом, подали в отставку. В соответствии с конституцией в таком случае должна была последовать отставка и всего кабинета. Однако пять дней спустя оставшиеся члены правительства — коммунисты просто заполнили образовавшиеся вакансии своими сторонниками. 9 мая они организовали принятие новой конституции, а в июне Готвальд сменил Эдуарда Бенеша на высоком посту президента.
Экономические проблемы, остававшиеся так и не решенными вследствие отказа от плана Маршалла, всем восточноевропейским странам пришлось начать решать за счет прямой советской помощи. СССР были заключены двухсторонние договоры: торговый — 11 декабря 1947 г. с Чехословакией, о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи — 4 февраля 1948 г. с Румынией, 18 февраля с Венгрией, 18 марта с Болгарией, 6 апреля с Финляндией. Польша и Югославия аналогичные, почти однотипные соглашения подписали гораздо раньше, еще в 1945 году.
…Столь же кардинально узкому руководству пришлось изменить и всю внешнюю политику: утвердившись окончательно в Восточной Европе, отказаться от старых планов в отношении других регионов, прилегающих к советской границе; прекратить требовать от Турции пересмотра режима мореплавания в Черноморских проливах; ввязаться заведомо безрезультатно в гражданскую войну в Греции, не только открыто, в ООН, защищать коммунистов-партизан, но и начать нелегально, через Югославию, снабжать оружием армию образованного 24 декабря 1947 г. повстанческого временного народно-демократического правительства Свободной Греции.
Пришлось узкому руководству смириться и с провалом всех своих акций в Иране: бездействовать, когда 10 декабря 1946 г. правительственные войска начали наступление против автономных Южного Азербайджана и Северного Курдистана; молча снести весной 1947 г. казни лидеров организованных Москвой движений и лишь подчеркнуто нейтрально сообщить о переходе на территорию СССР остатков сил курдских автономистов во главе с шейхом Мустафой Барзани. Практически никак Кремль не отреагировал на предоставление США летом 1947 г. кредита Тегерану в размере 25 млн. долларов на перевооружение армии, а 22 октября — на отказ меджлиса Ирана ратифицировать заключенный за полтора года до этого договор с СССР о разведке и добыче нефти.
И все же национальные интересы Советского Союза требовали незамедлительных ответных действий, вынуждали использовать какие угодно средства ради одного — обеспечения безопасности страны прежде всего на самом опасном, южном фланге. Необходимо было добиваться теперь уже не превращения Турции и Ирана в союзников или хотя бы просто дружественные страны, а нейтрализации их, вывода из-под прямого влияния США и Великобритании. А потому Кремль решил отвлечь внимание Вашингтона и Лондона, заставить их глубоко увязнуть в каком-либо региональном конфликте, в причастности к которому трудно было бы заподозрить СССР. Для этой цели лучше всего подходил Ближний Восток — одна из самых чувствительных точек мировой экономики. Вот уже четверть века он являлся ареной ожесточеннейшего соперничества за контроль над нефтяными полями Ирака, южного побережья Персидского залива, Саудовской Аравии. Здесь, как небезосновательно полагало узкое руководство, противоречия интересов США и Великобритании должны были оказаться сильнее их «атлантической» солидарности. К тому же именно на Ближнем Востоке давно назревал и столь нужный конфликт — в Палестине, британской подмандатной территории.
