ЧЕГО МЫ ХОТИМ? — скажут эти господа: мы хотим захватить и север, и Волгу, и Урал, и Кавказ. Нам нужны ваши источники нефти, ваши рудники и шахты, ваши рыбные ловли, все заберем!
ЧЕГО МЫ ХОТИМ? — скажут они : МЫ ХОТИМ ПОСАДИТЬ ВАМ НА ШЕЮ ЦАРЯ , потому что в нашей стране король Георг — родственник Романова, потому что наша буржуазия — родня вашей, наши помещики — родные вашим.
Вы свергли ДВОРЯНСТВО , — МЫ ВАМ снова ПОСАДИМ НА ШЕЮ его.
Вы свергли ПОМЕЩИКА , — МЫ ВАМ снова ПОСАДИМ НА ШЕЮ его.
Вы захотели жить вольной свободной жизнью? А МЫ СНОВА ЗАГОНИМ ВАС В РАБСТВО.
— Вот чего хотят эти люди.
— ГОНИТЕ ИХ ВОН!
Издательство Всероссийского Центрального Исполнит. комитета Советов рабочих, крестьянск., красноарм. и казачьих депутатов Москва, Тверская ул., д. № 11.
МОСКВА — 1918 г.
Чтобы читатель лишний раз мог убедиться в правоте листовки ВЦИК, я приведу — для сравнения — строки из книги поэта и художника Максимилиана Волошина «Неопалимая купина», написанной им в 1919 году.
Впрочем, вначале — немного о самом Волошине…
Ещё до революции и даже до Первой мировой войны он, будучи достаточно обеспеченным, поселился с матерью в Крыму, в Коктебеле, — в причудливом доме, выстроенном неподалёку от самого посёлка. В этом доме «Макс» Волошин и жил до конца дней своих, принимая там многочисленных гостей из среды творческой и околотворческой интеллигенции даже в самые острые годы Гражданской войны. Его не трогали ни «белые», ни «красные» — он умел ладить с людьми и в личном плане был человеком безобидным и привлекательным.
Волошин — даром что много философствовал на эту тему — ничего толком не понял ни в Октябре, ни в Феврале. О последнем он даже в 1920 году писал так: «Февральский переворот фактически был не революцией, а солдатским бунтом, за которым последовало быстрое разложение государства». На деле же записать в число серых «окопников» профессоров Милюкова и Ломоносова, князя Львова, думца Родзянко, адмирала Колчака, генералов Алексеева, Рузского и прочих было сложно.
Но тем ценнее чуть ли не текстуальное совпадение оценок путаника-стихотворца Волошина с листовкой большевистского ВЦИКа. Итак, отрывок из стихотворения «Гражданская война» (цикл «Усобица»):
…А вслед героям и вождям
Крадётся хищник стаей жадной,
Чтоб мощь России неоглядной
Размыкать и продать врагам!
Сгноить ее пшеницы груды,
Её бесчестить небеса,
Пожрать богатства, сжечь леса
И высосать моря и руды…
Сказано на удивление точно и сочно! Однако разрушительная, хищническая деятельность сил Мирового Зла в России во время Гражданской войны была лишь частью тогдашней реальности, к тому же — частью не определяющей, не главенствующей.
СИСТЕМНОЙ сутью Гражданской войны в России была борьба сил будущего созидания России, сил Русского Добра, с внешними и внутренними силами Зла. И чтобы показать это, я обращусь не к цифрам и фактам, а к ещё одному стихотворному произведению современника той эпохи, но уже — с однозначно «красной» стороны баррикад. Известный советский поэт Александр Прокофьев, хотя и не во всём и не всегда одинаково ровный, — это несомненно тонкий лирик с волнующей гражданской интонацией. Войну он, молодой сельский парень, прошёл рядовым красноармейцем, а в 1930 году написал стихотворение «Разговор по душам», где были следующие строки:
Такое нельзя не вспомнить. Встань, девятнадцатый год!
Не армии, скажем прямо, — народы ведут поход!
Земля — по моря в окопах, на небе — ни огонька.
У нас выпадали зубы с полуторного пайка.
Везде по земле железной железная шла страда…
Ты в гроб пойдёшь — не увидишь, что видели мы тогда.
Я всякую чертовщину на памяти разотру.
У нас побелели волосы на лютом таком ветру.
Нам крышей служило небо, как ворон летела мгла,
Мы пили такую воду, которая камень жгла.
Мы шли от предгорий к морю — нам вся страна отдана.
Мы ели сухую воблу, какой не ел сатана!
Из рук отпускали в руки окрашенный кровью стяг.
Мы столько хлебнули горя, что горе земли — пустяк!
И всё-таки, всё-таки, всё-таки прошли сквозь огненный шквал.
Ты в гроб пойдёшь — и заплачешь, что жизни такой не знал!
Не верь ни единому слову, но каждое слово проверь.
На нас налетал ежечасно многоголовый зверь.
И всякая тля в долине на сердце вела обрез.
И это стало законом вечером, ночью и днём,
И мы поднимали снова винтовку наперевес,
И мы говорили: «Ладно, когда-нибудь отдохнём».
Бери запоздалое слово и выпей его до дна,
Коль входит в историю славы единственная страна.
Ты видишь её раздольный простор полей и лугов…
Но ненависть ставь сначала, а после веди любовь!
Проверьте по документам, которые не солгут, —
Невиданные однолюбы в такое время живут.
Их вытянула эпоха, им жизнь и смерть отдана.
Возьми это верное слово и выпей его до дна.
Враги прокричали: «Амба!»
«Полундра!» — сказали мы
И вот провели Эпоху среди ненавистной тьмы.
Зелёные, синие, белые — сходились друг другу в масть.
Но мы отстояли, товарищ, нашу Советскую власть.
Настоящая поэзия — это всегда концентрированная мысль, это чувство в чистом виде, а в итоге — это предельно сжатое, но предельно точное описание того, чему посвящены стихотворные строки. Так что даже в нашей весьма богатой прекрасными произведениями литературе о Гражданской войне вряд ли отыщется более ёмкая и исторически верная картина войны, чем у Прокофьева… Ведь красные в этой войне победили по праву — на стороне Добра сражались именно они. Это подтверждает свидетельство и такого авторитетного и вдумчивого современника эпохи, как Владимир Ефимович Грум-Гржимайло, — крупнейший учёный-металлург и старой, и новой России. Он умер в 1928 году, к энтузиастам советского строя не относился, но был глубоко русским человеком. И в 1924 году, в частном письме за границу, он писал:
…
«… Я потерял во время революции буквально всё, что имел. В войсках Колчака я потерял сына и племянника. Тем не менее я ни на минуту не сомневаюсь, что победа красных и провал Колчака, Деникина, Юденича, Врангеля и проч., и проч. есть благо. Больна была вся нация, от подёнщика до министра, от нищего до миллионера, — и, пожалуй, интеллигенция была в большей мере заражена, чем простой народ…
