Засим продолжу цитирование:
«…Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т. д. Это обстоятельство может показаться ничтожной мелочью. Но я думаю, что с точки зрения предохранения от раскола и с точки зрения написанного мной выше о взаимоотношениях Сталина и Троцкого, это не мелочь или это такая мелочь, которая может получить решающее значение».
Именно эту диктовку чаще всего объявляют поддельной, но Сталин не нуждается в подобном адвокатстве. Он сам не раз потом подчеркивал, что он — да, груб с врагами партии и что в любом случае Ленин критиковал личное поведение Сталина, в то время как в части политических оппонентов Сталина Лениным были даны нелицеприятные политические оценки.
Но все же услышать такие посмертные ленинские слова в свой адрес особой радостью для Сталина не было. Зато они, конечно же, обрадовали троцкистов и Троцкого, который, собственно, и провоцировал больного Ленина против Сталина.
Оглашать пришлось, однако, все.
И про Троцкого — тоже…
КОНФЛИКТ между Сталиным и Троцким не был тайной для широких масс страны по крайней мере с конца 1923 года, когда этот конфликт вышел на страницы партийной печати. Как я уже сообщал, 15 декабря 1923 года Сталину пришлось выступить в «Правде» со статьей «О дискуссии», и там он умно поддел Троцкого, изображавшего из себя «партийного старика», Сталин мягко намекнул на очень уж свежий «большевизм» Льва Давидовича (тот ведь вошел в большевистскую партию лишь в августе 1917 года).
Однако теперь, когда Ленина не стало, четко обозначился и стал обостряться более широкий конфликт между сталинским пониманием ленинизма и троцкизмом. Вскоре конфликт стал виден всем, что называется, невооруженным глазом.
Страсти этого конфликта проявлялись не только в прямой полемике, их можно увидеть, например, в статье Сталина о Свердлове, которая была опубликована в ноябрьском номере журнала «Пролетарская революция» за 1924 год и которую я уже ранее цитировал.
Сталин писал:
«Что значит быть вождем-организатором в наших условиях, когда у власти стоит пролетариат? Это не значит подобрать помощников, составить канцелярию и давать через нее распоряжения. Быть вождем-организатором в наших условиях — это значит, во-первых, знать работников, уметь схватывать их достоинства и недостатки, уметь подойти к работникам, во-вторых, уметь расставить работников так:
1) чтобы каждый работник чувствовал себя на месте;
2) чтобы каждый работник мог дать революции максимум того, что вообще способен он дать по своим личным качествам;
3) чтобы такого рода расстановка работников дала в своем результате не перебои, а согласованность, единство, общий подъем работы в целом;
4) чтобы общее направление организованной таким образом работы служило выражением и осуществлением той политической идеи, во имя которой производится расстановка работников по постам».
Это было сказано о Якове Свердлове, но это же было своего рода деловым манифестом Иосифа Сталина и ответом Троцкому, Троцкисты обвиняли Сталина в бюрократизации партийных органов, а он пояснял, что опасность исходит прежде всего от неделового подхода к повседневной работе. И при этом Сталин осведомлял всю страну о том, как он видит задачи вождя-организатора масс, то есть — его собственные задачи.
И это был тоже ответ Троцкому, как было ответом ему само начало статьи о Свердлове:
«Есть люди, вожди пролетариата, о которых не шумят в прессе (камешек в огород, конечно, Троцкого. — С.К.), может быть, потому, что сами они не любят шуметь о себе, но которые являются тем не менее жизненными соками и подлинными руководителями революционного движения…»
Я уже писал, что все вышесказанное в полной мере было верно в отношении самого Сталина, Как лично сталинской программой были и такие строки:
«Идеологи и агенты буржуазии любят повторять истасканные фразы о том, что большевики не умеют строить, что они способны будто бы лишь разрушать… Партия, породившая такого великого строителя, как ЯМ Свердлов, может смело сказать, что она умеет так же хорошо строить новое, как и разрушать старое».
Разрушать старое, чтобы строить новое, — вот в чем видел Сталин смысл и цель как своей жизни, так и жизни той страны, руководство строительством которой ложилось теперь на плечи Сталина. И он был великим социальным Строителем.
Строить, делать великое державное Дело — вот что надо было Сталину.
И делать его Сталин хотел в России и для России, обеспечивая фактом мощной социалистической
России перспективы для великого народного дела уже во всем мире.
Троцкого интересовало иное…
Если он был в своих претензиях искренен, то его интересовал лишь «мировой пожар».
Но я не исключаю, что пропаганда этого «пожара» была для Троцкого приемом, способом, призванным подорвать советскую власть в России… Ведь объективный ретроспективный анализ дает сегодня все основания рассматривать Троцкого — я готов это повторять и повторять — как выдающегося «крота» «Золотого Интернационала», смертельно враждебного Интернационалу Коммунистическому.
Так или иначе, к концу 1924 года страна и партия оказались перед фактом активной оппозиции Троцкого и троцкистов линии Сталина и тех, кто связывал обнадеживающие перспективы для России именно с ним.
Конфликт раздувал не Сталин, а Троцкий, однако избежать конфликта или уладить его можно лишь при доброй воле и желании обеих сторон.
А троцкисты желали драки, и только драки.
Ну, что ж — Сталин был бойцом и борьбы не боялся.
Драка так драка!
19 ноября 1924 года он выступил с речью на пленуме коммунистической фракции Всесоюзного центрального совета профессиональных союзов (ВЦСПС), а 26 ноября речь была опубликована в «Правде» под заголовком «Троцкизм или ленинизм?», заняв большую часть номера.
Я МОГУ привести здесь, естественно, лишь несколько извлечений из этой речи, в которой, по собственной оценке Сталина, он коснулся троцкизма «как своеобразной идеологии, несовместимой с ленинизмом, и задач партии в связи с последними литературными выступлениями Троцкого».
Начал Сталин с предыстории Октябрьского восстания, с опровержения распускаемых Троцким и троцкистами слухов о том, что ЦК в целом якобы был против восстания в октябре 1917 года и что лишь выступление «ворвавшегося на заседание» мифического рабочего, якобы заявившего: «Вы решаете вопрос против восстания, а я вам говорю, что восстание все-таки будет, несмотря ни на что», подвигло ЦК на решение о восстании…
«Это не простой слух, товарищи, — говорил Сталин. — Об этом пишет известный Джон Рид (Д. Рид (1887–1920), американский публицист, умер в Москве, похоронен на Красной площади у Кремлевской стены. — С.К.) в своей книге «Десять дней», который стоял далеко от нашей партии и, конечно, не мог знать истории нашего конспиративного собрания от 10 октября, попав ввиду этого на удочку сплетен… Этот рассказ передается… в ряде брошюр, принадлежащих перу троцкистов… Эти слухи усиленно поддерживаются последними литературными выступлениями Троцкого, Едва ли нужно доказывать, что все эти и подобные им арабские сказки не соответствуют действительности, что ничего подобного на самом деле не было на заседании ЦК и быть не могло… Но… на таких легендах стараются воспитывать теперь молодежь и, к несчастью, кой-каких результатов уже добились в этом отношении…»
