По поводу этих слов Кириллина (как ей, очевидно, представляется, иронично и язвительно, а на самом деле — близоруко) замечает, что, мол, эта речь Кирова мало чем отличается от тостов и приветствий застойного времени, в дни юбилеев «дорогого Леонида Ильича Брежнева» или «дорогого Никиты Сергеевича Хрущева»…
Вот это я и называю отсутствием у историка чувства историзма!
Алла Кириллина как человек, как личность формировалась в пресловутые «застойные времена», в «эпоху» неискренних, казенных речей «вождей» и все более неискренних общественных чувств, И свое ощущение своей «эпохи» — «эпохи» в кавычках — Алла Кириллина некритически и антиисторично переносит на свою оценку совершенно иной эпохи — великой эпохи Сталина и Кирова.
Она не понимает, что Киров не просто был искренен, а говорил о Сталине, борясь за Сталина, а точнее — за дело Сталина как продолжателя дела Ленина!
Ведь это было время не «застоя», а бурного роста, причем роста в условиях острой борьбы старого и нового. Речь Кирова была поэтому не «дежурной» речью, а боевой.
К тому же масштаб Сталина и масштаб того же Хрущева соотносятся как масштаб сталинских «высоток» и хрущевских пятиэтажек.
Киров сказал о Сталине в Ленинграде и еще более ярко — в 1934 году, накануне XVII съезда партии:
«Товарищи, говоря о заслугах нашей партии, об успехах нашей партии, нельзя не сказать о великом организаторе тех гигантских побед, которые мы имеем. Я говорю о товарище Сталине, Я должен сказать вам, что это действительно всегранный последователь, продолжатель того, что оставил нам великий основатель нашей партии, которого мы потеряли вот уже десять лет тому назад.
Трудно представить себе фигуру гиганта, каким является Сталин. За последние годы, с того времени, когда мы работаем без Ленина, мы не знаем ни одного поворота в нашей работе, ни одного сколько-нибудь крупного начинания, лозунга, направления в нашей политике, автором которого был бы не товарищ Сталин, а кто-нибудь другой. Вся основная работа — это должна знать партия — проходит по указаниям, по инициативе и под руководством товарища Сталина…
..Могучая воля, колоссальный организаторский талант этого человека обеспечивают партии своевременное проведение больших исторических поворотов, связанных с победоносным строительством социализма…»
Но ведь и эта речь была не прославлением Сталина, а битвой за его линию, за ясный взгляд на ситуацию, суть которой выражалась простой формулой: «Без Сталина России не быть!»
Это понимали тогда все честные и умные люди России — от большевиков Кирова и Берии до беспартийного и не очень-то любящего большевиков академика Вернадского.
А говорил Киров о Сталине накануне того партийного съезда, на котором антисталинские (то есть антироссийские) силы намеревались дать хотя и скрытый, с кукишем в кармане, но антисталинский бой.
То есть это было время великих битв за социализм!
Сейчас иные времена… Сейчас в «карманном» энциклопедическом словаре «История Отечества», изданном в 2003 году научным (!) издательством «Большая Российская энциклопедия», в разделе «Хронология» можно найти дату: «1934, 26.1—10.2. 17-й съезд ВКП (б) — «съезд победителей». Утверждение директив 2-го пятилетнего плана. Фальсификация результатов выборов ЦК в пользу И.В. Сталина».
И это уже не отсутствие историзма, это — антиисторичная ложь, ибо здесь гнусные сплетни возведены в ранг «академически» заверенной исторической истины.
Алла Кириллина оценивает проникнутые глубокой партийностью слова Кирова в адрес Сталина так же, как написанные холуями-референтами «картонные» квазипартийные панегирики в адрес Хрущева и Брежнева… Но возможны ли были во времена этих двух последних «вождей» такие записи в личном дневнике, которые мы находим в уже знакомом читателю дневнике агронома и партизанского командира Сидора Романовича Громенко?
В записи за то же 1 февраля 1942 года есть и такие строки:
«Никогда не думал, что стану партизаном. Во-первых, с радостью узнал, что во мне нет труса. Во-вторых, могу подчиняться, признать авторитет старшего командира (это пишет якобы «сталинский раб». — С. К.)… А главная перемена вот в чем: мы все, даже и Федоров и комиссар, хотя они и партийные работники, стали еще больше коммунистами. Проходим практический курс политграмоты».
Мог ли сказать что-либо подобное о себе или о своих руководителях кто-либо из тех, кто славил «дорогого Никиту Сергеевича» или «дорогого Леонида Ильича»?
А?
Помянутый Алексей Федорович Федоров написал о Громенко: «Он не был ни партизаном, ни командиром по призванию. Он был агрономом, строителем жизни, И, конечно, не война, а именно мирный, творческий труд в полной мере раскрывал способности этого человека…»
Эти слова Федорова, при всей их внешней схожести с тем, что говорилось о людях в брежневские времена, тоже были не казенной «застойной» формулой, а правдой!
Коренное отличие эпохи Сталина от времен Хрущева и Брежнева (о временах Горбачева даже не говорю!) заключалось как раз в том, что лучшие люди сталинской эпохи все более становились коммунистами, а после наступления хрущевщины, переросшей в брежневщину, даже профессиональные партийные работники все менее становились коммунистами…
И постепенно к руководству страной приходили люди, которые вообще, изначально, не были коммунистами, а то и были скрытыми антикоммунистами.
Я не буду сейчас касаться вопроса о том, почему вышло так, Просто отмечу, что вышло именно так, и расхлебывать нам последствия этого придется…
Да, кстати, а долго ли нам придется их расхлебывать и расхлебаем ли мы их?
А это как посмотреть!
До тех пор, пока имя Сталина не займет положенное ему, то есть — первое, место в истории России, ни о каких положительных процессах в стране не может быть и речи.
Но если это произойдет, то процесс исторического, социального и экономического и нравственного выздоровления России пойдет все более быстрыми темпами…
Сталинскими темпами!
СТАЛИН послевоенный…
Этот сюжет не укладывается даже в отдельный толстый том, даже в несколько томов…
Потсдамская конференция… Восстановление народного хозяйства… Атомный проект… Внимание к работе кинематографистов… Образование мирового лагеря социализма… Создание реактивной авиации и ракетостроения… Развитие МГУ… Массовые лесозащитные насаждения по всей стране… Ряд грандиозных проектов — «великие стройки коммунизма»…
Это — лишь отдельные, выхваченные из времени с 1945 по 1953 год, элементы той мозаики, из которой составляется послевоенный Сталин.
