Бумаги, хранившиеся в „закрытых пакетах“, относились к узкому кругу исторических событий и государственных проблем, дополнительно засекреченных в силу разных обстоятельств (например, секретный протокол к пакту Риббентропа — Молотова, информация о предках Ленина, о самоубийстве Н. Аллилуевой и др.)
[172]
…
Архивных томов с документами „особой папки“… к началу 1990-х годов накопилось уже более полутора тысяч. „Закрытых пакетов“, по свидетельству бывших работников Общего отдела, было значительно меньше — максимум несколько десятков».
Но если так — то почему «катынский пакет» значился под № 1? Ведь тот же пакт Молотова — Риббентропа или самоубийство Аллилуевой произошли раньше, а значит, должны были храниться в пакетах с меньшими номерами? Если предположить, что нумерация ставилась по степени важности… всё равно не вытанцовывается, ведь пакт, например, был уж всяко более важным событием, чем история пленных поляков — по крайней мере, с точки зрения советского правительства. Странно, однако…
«Режим доступа к материалам „закрытых пакетов“ предписывал очень серьёзные ограничения. В частности, на пакетах имелась приписка типа: „Только для первого лица“, „Вскрыть только с письменного разрешения Генерального секретаря“ (в разные периоды формулировки могли меняться, но смысл был именно такой). Даже заведующим общим отделом ЦК КПСС, лично отвечавший за сохранность „закрытых пакетов“, не имел права без санкции Генсека знакомиться с хранящимися в них документами».
То есть коль скоро заведующий общим отделом ЦК Валерий Болдин брал «катынский пакет», он мог сделать это только с санкции Горбачёва. А следовательно, генсек прекрасно знал, что материалы по Катыни существуют и хранятся в ЦК. Более того:
«В ЦК КПСС существовал порядок — после избрания нового Генерального секретаря заведующий общим отделом лично приносил ему „закрытые пакеты“ для ознакомления. Генеральный секретарь собственноручно вскрывал каждый принесённый ему запечатанный „закрытый пакет“ и знакомился с документами. После ознакомления с документами Генеральный секретарь вновь лично запечатывал каждый „закрытый пакет“, ставил дату и подпись и возвращал пакет в запечатанном виде заведующему общим отделом»
[173]
.
Правда, на пакете нет подписи Горбачёва. Но это не значит, что старый партаппаратчик позволил бы себе нарушить положенные правила. Вне всякого сомнения, он ещё при избрании ознакомился с документами «катынского пакета». Зачем же он симулировал «поиски архивных материалов», почему было сразу, вместе с заявлением ТАСС, не передать полякам документы из пакета? Всё равно ведь вину-то признали…
Скорее всего, Горбачёв и его команда просто боялись — в случае непредвиденного поворота событий за такое можно было получить обвинение в измене Родине со всеми вытекающими — а вытекала из этой статьи ВМН. Поэтому роковой шаг он спихнул на своего преемника — ну а Ельцину после запрета КПСС и КП РСФСР бояться было уже некого и нечего. Но даже он выжидал, и лишь в самый разгар слушания «дела КПСС» в Конституционном суде очень своевременно был обнаружен «катынский пакет», который тут же, с неприличной поспешностью, передали полякам. Причины этой поспешности? Любовь к правде или, может быть, желание сделать события необратимыми?
Вот только вопрос: откуда он вообще взялся, этот пакет?
Владислав Швед и Сергей Стрыгин пишут:
«По свидетельству бывших работников общего отдела ЦК КПСС, в 1985–87 гг. „закрытый пакет“ с документами по Катыни в VI секторе был только один. Этот пакет представлял собой увесистый запечатанный почтовый конверт для документов формата А4. Его толщина составляла не менее 2,5–3 см. Одновременно в архиве общего отдела ЦК КПСС хранились две большие архивные картонные коробки толщиной 30–35 см с различными документами по „Катынскому делу“. Но наиболее важные, совершенно секретные документы по Катыни находились в „закрытом пакете“.
В период до 1987 г. в „закрытом пакете № 1“ по Катыни находился оригинал Сообщения комиссии Бурденко. Это было установлено, когда „катынский“ пакет был вскрыт по распоряжению М. С. Горбачёва в связи с подготовкой к рассмотрению на Политбюро ЦК КПСС одного из „вопросов Смоленского обкома“ и с оригинального экземпляра Сообщения комиссии Бурденко необходимо было сделать рабочую ксерокопию.
Основную часть документов, хранившихся внутри „закрытого пакета“ по Катыни, в тот момент составляли длинные многостраничные списки, предположительно репрессированных польских офицеров. Возможно, это были акты о приведении в исполнение решений „специальной тройки“, возможно — перечни осуждённых Особым совещанием при НКВД или какие-то иные списки. Внутри пакета также находились и другие документы по „Катынскому делу“»
[174]
.
Ну и каким образом пакет, содержавший, судя по толщине, не менее сотни листов, вдруг в десять раз усох? Куда подевались из него сообщения комиссии Бурденко, списки, другие документы? Где, наконец, упомянутые коробки с материалами? Впрочем…
«По утверждению Горбачёва, в апреле 1989 г. „закрытых пакетов“ по Катыни было уже два. Сообщение комиссии Бурденко после разделения оказалось в „закрытом пакете № 2“»
[175]
Но зачем вообще держать в одном архиве два пакета на одну тему? Бумаги в конверт не влезают? Десяток лишних листочков тут явно погоды не сделает… При одном условии: если их содержание не противоречит всему остальному. А если противоречит?
А кстати, вопрос к архивным службам: как там насчёт «пакета № 2» и двух коробок?
Дело было в январе, пятого апреля…
Давайте теперь ознакомимся с этими убойными свидетельствами, столь услужливо появившимися в очень нужном месте и в очень нужное время, прямо как «попаданец» из будущего с распечаткой немецких оперативных планов в Генштабе 21 июня 1941 года. Как-то уж слишком своевременно и услужливо… с учётом того, сколь много фальшивок лежит в наших архивах. Но эти документы, подлинность которых столько раз признана различными государственными структурами — они ведь наверняка настоящие, правда?
Итак, документ первый и основной в этом деле. Для удобства дальнейшей работы будем сразу нумеровать абзацы.
Записка Берия о пленных поляках. № 794/Б. … марта 1940 г. (Точная дата не указана)
[176]
«ЦК ВКП(б).
Товарищу Сталину.
(1.) В лагерях для военнопленных НКВД СССР и в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии в настоящее время содержится большое количество бывших офицеров польской армии, бывших работников польской полиции и разведывательных органов, членов польских националистических к[онтр]р[еволюционных] партий, участников вскрытых к[онтр]р[еволюционных] повстанческих организаций, перебежчиков и др. Все они являются заклятыми врагами советской власти, преисполненными ненависти к советскому строю.
