Действительно, ловким ходом действия жены не назовёшь. Обиженный муж теперь и вправду решит, что получил сифилис в семейной постели. Тем более, какой уважающий себя мужчина признается в «опасном» сексе с вокзальной проституткой? А там, глядишь, сам подаст на развод, да ещё и отсудит половину имущества, при том, что у супруги зарплата вдвое больше. И пусть скажет спасибо, что не посадил её в тюрьму за намеренное заражение сифилисом!
С Катынью именно так и вышло. Геббельс делал возмущённое лицо, как Манька Облигация: «Да что же это такое — я с мальчиком на музыку иду! И не было этого, а тот мужик сам меня изнасиловал, да ещё и сифилисом заразил, теперь вот лечусь!» Если бы Катынь находилась, скажем, на территории Франции, и в злодейском умерщвлении поляков министр пропаганды Третьего Рейха обвинял французское правительство, тут не то что невинность бы не оскорбилась — его бы просто слушать не стали! Но ведь обвиняли русских, которые с точки зрения «европейского бессознательного» не совсем люди
[2]
, а уж большевики — и вовсе звери.
Правда, к 1943 году нацисты успели доказать политику геноцида по отношению к полякам не только в теории, но и на практике. В такой ситуации отнестись всерьёз к заявлениям Геббельса может либо клинический идиот, либо безнадёжный интеллигент. Впрочем, есть ещё один вариант — супруг, который хочет развода.
К тому времени антигитлеровская коалиция уже получила от СССР всё, что хотела. Русские сломали хребет Гитлеру, а для освобождения Европы они были нежелательны, да и о новом «санитарном кордоне» следовало задуматься. И тогда на свет появилась пресловутая объективность, которая по мере развития «холодной войны» превратилась в непреложный факт. Куда-то незаметно слился Гитлер вместе с геноцидом, зато всё больше росли и ширились «зверства НКВД».
XX съезд дал теме «большевистских зверств» новую пищу, «перестройка» же окончательно перекосила мозги населению. Но это не главное. Главное в другом: при новом правительстве Советский Союз, а потом Россию стало можно доить.
Подобные акции никогда не проводятся бескорыстно — хотя бы потому, что сами по себе стоят немалых денег. Массовые убийства — отменные козыри в международной политической игре, но козыри пускают в ход не просто так, а когда того требует развитие партии. Призы же могут быть разные — земли, деньги, союзники — но это всегда некие ценности. Посмотрите для интереса западные фильмы о Второй мировой войне. В каждом из них вы услышите многое об уничтожении евреев (приз — выплаты за Холокост), реже — о геноциде поляков (приз — перетягивание Польши в западноевропейский лагерь), и практически никогда — об уничтожении советских людей (нет приза, а стало быть, нет и интереса). Пусть эти фильмы — только мышка в команде по вытягиванию репки, но и от мышки польза бывает, а, значит, и эта хвостатая мелочь должна прилагать усилия в определённом направлении.
А теперь о «бабках». Едва переменился восточный ветер, и уже в 1988 году поляки предъявили Горбачёву претензии по Катыни с требованием компенсаций. Из Германии уже много не выжмешь, а русский медведь в то время казался готовым ко всем услугам.
Вы скажете, что о деньгах речи нет? Это в данный конкретный момент нет. Тогда, в 80-е, как раз с них и началось, и по ходу разборок куда-то испарился польский национальный долг Советскому Союзу (5,4 млрд. рублей или 8,4 млрд. долларов). Потом утихло, когда Москва признала убийство поляков, но не факт геноцида, и свалила всё на Сталина. Но вот увидите, как только Россия окончательно признается не только в расстреле, но и в геноциде польского народа, о «бабках» тут же заговорят. Без «бабок» вся эта свистопляска и вполовину не была бы так темпераментна.
Да, впрочем, и говорят уже. Родственники погибших в Катыни, по примеру американской еврейской диаспоры, массово предъявившей Германии индивидуальные иски за Холокост, уже начали направлять в Европейский Суд по правам человека в Страсбурге индивидуальные иски к России. Польское издание Gazeta Wyborcza обнародовало возможную сумму выплат — 660 миллионов евро
[3]
. Но это пока. Аппетит приходит во время еды — теперь поляки считают, что НКВД расстрелял не четыре и не десять, а 22 тысячи их сограждан. Ну и, как всегда бывает в таких случаях, у каждого из погибших образовалось множество близких и дальних родственников, так что, по оценкам экспертов, сумма исков может превысить 100 миллиардов долларов. А вы говорите — патриотизм…
Нормальная, в общем-то, международная любовь — если бы по ходу этого танца из-под сапог пляшущих не раздавался хруст костей тех мертвецов, которым вот уже скоро семьдесят лет не дают покоя: выкапывают, закапывают, торгуют их смертью на всех углах. А ведь они-то знают своих убийц. И Господь Бог тоже их знает.
Бывший польский президент Лех Валенса уж на что антисоветчик, и то по горячим следам катастрофы самолёта под Смоленском сказанул, что Бог им, мол, пальцем погрозил. По этому поводу некто в интернете усмехнулся: если это называется «погрозить пальчиком» — то что же будет, когда Он кулаком двинет?
Часть 1
Гробокопатели от доктора Геббельса
Убийцы ловят себя сами. Бегают постепенно сужающимися кругами. Никогда из них не вырываются.
Роберт ван Гулик. Поэты и убийство
Как и положено раскрученной, распиаренной истории, катынское дело имеет вид как бы расширяющейся воронки, состоящей из нескольких кругов. Первый, самый узкий — это собственно расстрел в местности под названием «Козьи Горы» и сопутствующее ему первичное расследование. Затем идут расходящиеся круги всемирного резонанса, какие-то там правительственные признания или непризнания, книги и фильмы, гонимые ветром обрывки цитат — и документов — в общем, чисто пиаровская информационная возня, под которой давно уже не видно первоначальных фактов. Она если и будет нас в какой-то мере интересовать, то только в смысле исследования грязных политических технологий, поскольку основной вопрос, который в связи с «катынским делом» мучает сейчас российскую аудиторию, — это не в каких словах президент России выразил соболезнование полякам, а кто же всё-таки убил польских офицеров. А стало быть, этим и займёмся.
Сейчас мы начнём долго и вдумчиво читать архивы. Кому неинтересно — извиняйте! Это детектив разворачивается как тугая пружина, а реальное следствие состоит из мелочей, в которых следователь кропотливо ищет увязки и неувязки, чтобы в конце сего упорного труда кусочки рассыпанной мозаики сошлись единственно возможным образом. Что, где и когда произошло, мотив преступления, возможность его совершить — всё это должно быть выяснено и лишено разночтений.
