Или всё же то была чистая любовь к правде?
Но, как бы то ни было, а свидетелей у немецкой стороны нет. Вся их версия держится только на актах экспертизы, к которым мы и перейдём.
Глава 3
Маленькие хитрости доктора Бутца
Вождь был мудрым эльфом, он сумел дожить до старости, ни разу не нарушив закон и не пойдя против совести. Это ведь так просто — надо всего лишь не проявлять излишнего любопытства…
Елена Прудникова. Там, за западным морем
Если основным документом в работе «комиссии Бурденко» являлась добротно сделанная справка НКВД-НКГБ, то немецкая тайная полевая полиция сработала поверхностно и халтурно. Основой немецкого «официального материала», кроме страстных придыханий ведомства пропаганды, стало «Сообщение о катынских раскопках» председателя немецкой комиссии по расследованию катынского расстрела доктора Герхарда Бутца. Этот видный судебно-медицинский эксперт, директор института судебной медицины и криминалистики Бреслауского университета, во время войны был начальником судебно-медицинской лаборатории группы армий «Центр» и главой «Специальной команды ОКВ по расследованию большевистских зверств и действий, нарушающих международное право»
[16]
.
Итак, 28 февраля 1943 года Киселёв, как утверждается в документах ГФП, дал показания тайной полевой полиции. После чего немцы вдруг начинают проявлять фантастическую оперативность — уже 1 марта донесение направлено Бутцу, который тут же отправился на место.
Профессор Виленского университета и самый авторитетный в Польше специалист по судебной медицине доктор Сингалевич дал следующую характеристику д-ру Бутцу
[17]
: «Во-первых, в этой области он учёный европейского масштаба, а во-вторых, человек безусловно порядочный, который ни в коем случае не поставит свою подпись под фальшивой экспертизой».
Фальшивой эта экспертиза и не была, а просто… своеобразной. Во-первых, из неё явственно видно, как относился немецкий учёный к этой своей работе — с восторгом, который ему очень плохо удавалось скрыть. Только не надо думать о нём худо — восторг был чисто научного свойства и происходил от возможности заняться изучением совершенно нового вопроса, а именно процессов, происходящих в трупах в условиях массового захоронения. А то, что предмет исследования, как бы это сказать… — так у патологоанатомов работа такая. Академик Бурденко тоже писал о составленной им «коллекции черепов русских граждан». Более существенно то, что Бутцу не с чем было сравнивать свои наблюдения — тема-то новая! Чем он совершенно беззастенчиво пользовался, когда надо было увильнуть от конкретных заключений и ответственности за них.
Приведённое в немецком материале сообщение доктора Бутца, по сути, является кратким отчётом о научной работе с некоторыми описательно-криминалистическими моментами, к которым, в отличие от состояния трупов, автор относится без всякого интереса. Большая часть текста посвящена специфическим научным вещам, которые нам ни к чему и только окончательно портят аппетит. Соответственно, цитирование получится несколько отрывочным, но это не потому, что авторы, стремясь доказать свою точку зрения, выдёргивают фразы из контекста, а потому, что интересующие нас моменты подчас приходится вылавливать в потоке научной информации. Кто не верит, может пойти в ГАРФ, взять дело № 22 описи 114-й фонда Р-7021 и убедиться самолично.
А во-вторых, по-видимому, репутация д-ра Бутца в мировом научном сообществе была и вправду достаточно высока. И если Геббельсу надо было прикрыться его авторитетом, то надо ли Бутцу, чтобы им в своих делах прикрывался министр пропаганды? Достаточно с него и той явно пропагандистской «спецкоманды», которую доктор возглавляет. Так что он весьма старательно печётся о своей репутации. Как именно — мы увидим чуть позже.
Братское кладбище
Как пишет д-р Бутц в своём сообщении,
«…совместно с тайной полевой полицией я убедился с помощью пробных раскопок в правильности полученных свидетельских показаний русских жителей из соседних деревень. Вследствие промерзания почвы не могли быть начаты немедленно изоляция трупов и их исследование, представилось возможным спокойно приступить к приготовлениям к предстоящим работам…
Для защиты от влияния погоды во время работ был снесён с помощью русских граждан отапливаемый деревянный дом в ближайшей деревне и вновь построен вблизи массовых могил в Катынском лесу. Четыре проделанных в крыше окна обеспечили достаточное освещение сверху…»
Дальше идёт описание оборудования и список помощников, это нам не нужно… Существенно то, что Бутц получил задание 1 марта, а раскопки начались только 29-го.
Слабо верится, что этот весьма занятой человек так и торчал в лесу целый месяц. Наверняка дал указания, как подготовить рабочее место, оставил ассистента и уехал. Для того чтобы перенести и оборудовать готовый дом, тоже требовалось всего несколько дней, так что и ассистент, надо полагать, в зимнем русском лесу не задержался — зачем ему?
Молчаливо предполагается, что с 1 марта до 29 апреля в Козьих Горах царила тишина. Так ли это — доктор, естественно, не проверял.
Начнём с описания самого места раскопок. В этом вопросе немцам, в принципе, можно доверять, поскольку у них не было особых причин врать. Геббельс — он врёт, как дышит, но не доктор Бутц. У доктора — репутация.
Из сообщения д-ра Бутца о катынских раскопках:
«До 1 июня 1943 г. было исследовано 7 массовых могил, где лежали исключительно убитые военнослужащие бывшей польской армии. Эти могилы были расположены близко друг к другу в большом редком лесу, спадающем к юго-западу, и были усажены очень молодыми соснами.
Могила 1-я, по её форме обозначенная как L-могила, была наибольшей из всех массовых могил, до сих пор обнаруженных в Катыни. Своей длинной ножкой, больше 26 м, она простиралась в северо-восточном — юго-западном направлении, тогда как более короткая часть (16 м) была отклонена к северо-западу. В конце северо-западной ножки ширина могилы равнялась 5,5 м, тогда как юго-западный конец был шириной до 8 м. Площадь могилы равнялась приблизительно 252 кв. м.
Могила 2-я была расположена на расстоянии около 20 м, юго-восточнее L-могилы. Она простиралась в северо-западном — юго-восточном направлении, размерами 20 х 5 м, так что площадь могилы равнялась 100 кв. м.
Могила 3-я, находившаяся к юго-западу от 2-й могилы, размерами 3,5 х 6 м (21 кв. м).
Могилы 4-я и 5-я прилегали к могиле 3-й с юго-запада в спадающей местности, могила 4-я была тех же размеров, что и 3-я.
Могила 5-я, размером 3 х 4,5 м (13,5 кв. м площадью) замыкала могильное поле с юго-запада у болотистой низменности. При вскрытии этой могилы тотчас же выступили почвенные воды, наполнившие её до уровня 0,8 м ниже края. Следовательно, к моменту погребения должно было быть низкое стояние почвенных вод».
