В СССР расклады тоже менялись. В конце 1922 года отошёл от руководства Ленин. Людей такого масштаба история рождает редко, и вероятность того, что на смену Ленину придёт деятель сравнимой величины, была равносильна чуду. Мир с любопытством ожидал продолжения русской смуты, занимая места в зрительном зале: как неопытные красные политики утопят работу в дискуссиях, а потом начнут ещё одну войну.
Подумать, что малозаметный грузин из Политбюро является одним из величайших государственных деятелей в истории человечества, не смог бы ни один умственно нормальный человек. Во-первых, двое великих друг за другом, а во-вторых — кавказец, дикий народ, фи…
Скептицизм ли подвёл европейских политиков или расизм — что бы это ни было, но Советская Россия получила передышку. Давить её в ближайшем будущем не собирались — проще подождать, пока сама упадёт…
Действовал Сталин мягко, не торопясь, однако приоритеты обозначал чётко — основным и для правительства, и для партии является развитие СССР. Немецкий «красный октябрь» 1923 года — бесславно провалившаяся попытка устроить революцию в Германии — стал последней крупной советской внешнеполитической авантюрой. Постепенно свернули «активную разведку» — так называли организованное СССР партизанское движение на оккупированных Польшей территориях, прижали Коминтерн. Советский Союз чем дальше, тем больше становился нормальным государством. Это было не очень-то приятно для стаи волков, именовавшейся «мировым сообществом» — чтобы уничтожить нормальное государство, требовалось совершить слишком много политических реверансов, туда нельзя просто ввести войска «для защиты населения». Оставалась, правда, надежда, что большевистский режим всё же рухнет, не выдержав экономических трудностей — потому давить СССР военной силой не спешили и в 20-х годах, а затем и вовсе стало не до того.
Однако в начале 20-х ситуация была непредсказуемой. Перемена курса ещё не обозначилась, зато пример строящегося в СССР социального государства был смертельно опасен для мировой финансово-промышленной элиты, да и желание колонизировать Россию никуда не делось. Так что наконечники уставленных на РСФСР копий — пограничные страны-лимитрофы — подрагивали в боевой готовности. И первой из них была, конечно же, Польша — с её вековой ненавистью к соседям, и прежде всего к «москалям», «комплексом восьми воеводств», шляхетским гонором и грёзами о Великой Польше от моря и до моря. В конечном итоге именно это сочетание и привело её к очередному разделу.
До Гитлера…
1921 год в Советской России прошёл под знаком новой войны на западной границе. В приграничных округах разрабатывались оперативные планы на случай вторжения «национальных армий», самих по себе или совместно с Польшей, а может быть, ещё и с Румынией. Наиболее вероятным сценарием начала новой войны казался следующий: начинают «националы» и белые, прорвавшиеся банды дезорганизуют красный тыл, а в случае успеха подключаются армии лимитрофов.
Нельзя сказать, чтобы советское руководство было так уж удручено этими перспективами. В наихудшем варианте все противники могли выставить не более 600 тысяч бойцов весьма сомнительного качества, а в Советской России народу, который не прочь ещё помахать шашками, слонялось без дела более чем достаточно. Бояться нового поражения не приходилось, а парочка новых советских республик по западным границам никак бы не помешала. Да и выгода налицо — в случае победы не надо платить полякам репарации. Тем более и немцы, невзирая ни на какие версали, с радостью были готовы помочь Советам громить Польшу.
Одно условие — Советская Россия не должна была выглядеть агрессором ни в каком случае. Вот это действительно дорого бы обошлось. Зато любая агрессия против неё тут же отозвалась бы колоссальным протестом трудящихся во всех странах, с ревнивым интересом следивших за небывалым опытом государственного строительства. Так что если начнут соседи — да пожалуйста!
Если в край наш спокойный
Хлынут новые войны
Проливным пулемётным дождём —
По дорогам знакомым
За любимым наркомом
Мы коней боевых поведём!
Однако то, что понимали в Москве, понимало и польское правительство, так что в открытую лезть с войной не дерзало, ограничиваясь спонсированием банд. 1921 год был очень весёлым. Затем, поняв, что гоняться за укрывающимися за кордоном бандами можно до второго пришествия, Красная Армия решила перейти в наступление особого рода. 18 марта 1922 года РВСР одобрил предложение главкома РККА:
«Так как ввиду усиливающихся слухов о предстоящих весной бандитских набегах и рейдах со стороны Румынии и Галиции в приграничном населении усиливается тревога и выражается, в частности, стремление дать собственными силами отпор бандитам и наказать их организаторов, т. е. румынские и польские власти, РВСР считает необходимым обратить на это внимание НКИД с целью предупреждения тем или другим путём румынских и польских властей о том, что петлюровские и савинковские банды со стороны Румынии и Польши неизбежно вызовут однородный отпор со стороны приграничного населения. Со стороны Военного ведомства может быть полная гарантия того, что, в случае, если наши границы останутся неприкосновенными, никаких банд с нашей стороны на территорию Польши и Румынии допущено не будет. В случае же повторных бандитских набегов на нашу территорию местные военные власти заявляют о полной невозможности для них взять на себя ответственность за ограждение неприкосновенности румынской и польской границ, не говоря уже о том, что слишком решительная политика с нашей стороны в этом отношении совершенно не будет понята местным населением»
[98]
.
Если перевести этот текст на обычный человеческий язык, означал он следующее: коли господа соседи не уймут базирующиеся на их территории банды, то пусть не обижаются — с нашей стороны они получат тем же самым по тому же месту. Возможности у нас в этом смысле имелись богатейшие: бывших бандитов, с удовольствием прогулявшихся бы на польскую территорию, в приграничной зоне — пруд пруди, достаточно лишь намекнуть, что пограничная охрана в нужный момент будет смотреть в другую сторону…
То ли предупреждение подействовало, а может, полякам надоело вкладывать деньги в обречённое мероприятие — но 1922 год на советско-польской границе оказался куда более спокойным. Правда, требование выгнать с польской территории белые бандитские и террористические формирования являлось общим местом аж до самого 1939 года — но беспредела уже не было. Противостояние всё больше перемещалось в дипломатические сферы.
Первая половина 20-х годов была временем, когда множество новых государств и новых правительств на европейском пространстве присматривались, от кого чего ждать, проверяли друг друга на изгиб и на излом. Все они были новыми — одни никогда не имели собственной государственности, вторые давно её утратили, а третьи вроде бы сохранили те же названия, что и раньше, но имели новый строй, новые границы и новые правительства. Из этой каши ещё только предстояло вылепиться союзам, предпочтениям и приоритетам.
