Только начали обсуждать, к ним вбегают из приемной и говорят, что Михаил Каганович застрелился. Он действительно вышел в приемную, одни говорят, в уборную, другие говорят, в коридор. У него при себе был револьвер, и он застрелился».
Этот отрывок нуждается в некоторых пояснениях. По-видимому, в 1941 году НКВД раскапывал достаточно старую историю, времен 1937 - 1938 годов. Тогда Михаил Каганович был наркомом, а Ванников - его заместителем. К 1941 году роли поменялись: Михаил Каганович (не из-за интриг, а по причине непригодности к посту наркома) «спустился» до директора завода, а Ванников, наоборот, стал наркомом.
Не важно, сколько правды по поводу невиновности Михаила Моисеевича содержится в этом рассказе. Важна не его вина, а механизм принятия решения. Обратите внимание: Михаил Каганович не входит в высшую номенклатуру, он всего лишь директор завода и брат одного из членов Политбюро. Время на дворе - август 1941 года, представляете, какое времечко? Тем не менее, Политбюро тщательно изучает все материалы на Кагановича, проводит очную ставку с Ванниковым и даже после этого еще не делает никаких выводов. Вывод сделал сам Михаил Каганович - он застрелился, чем, по логике того времени, признал свою вину. Тем не менее, дело продолжать не стали, Михаил Каганович остался членом ЦК, похоронен на Новодевичьем кладбище.
Уже после июня 1953 года Хрущев и компания, по-видимому, расплачиваясь с Кагановичем за лояльность, состряпают бредовый документ - справку о реабилитации его брата, который не только не был осужден, но даже и не арестован. Какая может быть реабилитация, если не существовало формального обвинения? Тем не менее...
Вот так проводились аресты людей из верхушки. А тут у них, видите ли, интуиция взыграла...
В общем, причины для ареста Берии - такой, которую можно предъявить на всеобщее обозрение, у Хрущева и компании не нашлось. Не рассматривать же серьезно данные интуиции и тухлятину времен гражданской войны.
Нет - причины, конечно, имелись, как же без этого? А раз о них не рассказывают - значит, были они такими, о которых даже спустя десятилетия (Молотов дожил до конца 80-х годов, Каганович до начала 90-х), даже в другую эпоху, говорить было нельзя.
Арест
Об этом историческом событии существует множество воспоминаний. Свою версию на бумаге зафиксировали сам Хрущев, генерал Москаленко, маршал Жуков (или кто там прикрывался его
именем в «жуковских» мемуарах - идеологический отдел ЦК?), даже Суханов, помощник Маленкова. Версии эти разнятся куда больше, чем позволено разниться рассказам очевидцев об одном и том же событии, причем таком событии, которое не скоро забудешь. Юрий Мухин, проанализировав данное литературное творчество, сделал вывод, что все они врут - и очень убедительно его обосновал. Меня, например, он наполовину убедил - а другие данные, о которых ниже, составили вторую половину убежденности в том, что никакого ареста не было. Так что нет большой разницы, чье именно свидетельство приводить. Возьмем все того же Хрущева.
Цит. 1.3.
«...Мы условились, как я говорил, что соберется заседание Президиума Совета Министров, но пригласили туда всех членов Президиума ЦК. Маленков должен был открыть не заседание Президиума Совета Министров, а заседание президиума ЦК партии...
...Когда Маленков открыл заседание, он сразу поставил вопрос:
- Давайте обсудим партийные вопросы. Есть такие вопросы, которые необходимо обсудить немедленно.
Все согласились.
Я, как мы заранее условились, попросил слова у председательствующего Маленкова и предложил обсудить вопрос о товарище Берия. Берия сидел от меня справа.
Он сразу же встрепенулся, взял меня за руку, посмотрел на меня и говорит:
- Что ты, Никита? Что ты мелешь?
Я говорю:
- Вот ты и послушай. Я об этом как раз и хочу рассказать.
Вот о чем я рассказал. Начал я с судьбы Гриши Каминского...
У меня все время в голове бродила мысль о том, что вот такое заявление сделал Каминский и никто не дал объяснения - правильно или неправильно он говорил, было это или не было. Потом я указал на последние шаги Берия уже после смерти Сталина...
Дальше он перечисляет все, в чем был не согласен с Берией, - про национальные республики, про Германию и т. д.
...Я закончил словами:
- В результате действий Берии у меня сложилось впечатление, что он не коммунист, что он карьерист, что он пролез в партию из карьеристских побуждений. Он ведет себя вызывающе, недопустимо. Невероятно, чтобы честный коммунист мог так вести себя в партии...
...Потом остальные выступали...
...Когда все высказались, Маленков, как председатель, должен был подвести итог и сформулировать постановление. Он, видимо, растерялся, заседание оборвалось на последнем ораторе. Получилась пауза.
Я вижу, что такое дело, и попросил Маленкова, чтобы он мне предоставил слово для предложения. Как мы и условились с товарищами, я предложил поставить на пленуме ЦК вопрос об освобождении Берии от обязанностей заместителя председателя Совета Министров, от поста министра внутренних дел и, в общем, от всех государственных постов, которые он занимал.
Маленков все еще пребывал в растерянности. Он даже, по-мо- ему, не поставил мое предложение на голосование, а нажал секретную кнопку и вызвал военных, как мы условились. Первым зашел Жуков. За ним - Москаленко и другие генералы. С ними были один или два полковника...»
Никита Сергеевич составлял свои мемуары, уже будучи на пенсии, когда рядом не было секретарей и референтов, и никто не мог, говоря словами Берии, молвить ему: «Никита, ну что ты мелешь?». В чем обвиняли Берию, по-прежнему неясно, зато открытым текстом говорится, что в соседней комнате уже сидела команда.
«...Почему мы привлекли к этому делу военных? Высказывались соображения, что если мы решили задержать Берию и провести следствие, то не вызовет ли Берия чекистов, нашу охрану, которая была подчинена ему, и не прикажет ли нас самих арестовать? Мы совершенно были бы бессильны, потому что в Кремле находилось довольно большое количество вооруженных и подготовленных людей. Поэтому и решено было привлечь военных.
Вначале мы поручили арест Берии товарищу Москаленко с пятью генералами. Он и его товарищи должны были быть вооружены, и их должен был провезти с оружием в Кремль Булганин. Накануне заседания к группе Москаленко присоединился маршал Жуков и еще несколько человек.
Одним словом, в кабинет вошло не пять, а человек десять или больше.
Маленков мягко так говорит, обращаясь к Жукову:
- Предлагаю вам, как Председатель Совета Министров СССР, задержать Берию.
