Цит. 11.1.
«Отступление - оставление войсками занимаемых рубежей и их отвод на новые рубежи в глубине своей территории в цепях создания новой группировки сил и средств для последующих военных действий».
Короче говоря, Сталин решил сдать заговорщикам МГБ.
Он, конечно, мог не санкционировать отстранение и арест Абакумова или организовать настоящую проверку работы министра. Однако слишком долгожданным было это наступление заговорщиков, которые, тем более, сами шли в ловушку. Если бы Сталин «прикрыл» Абакумова, рыба сорвалась бы с крючка - а ведь время работало не на вождя. Зато, поддавшись на провокацию Игнатьева и К, он провоцировал заговорщиков на активные действия. Оставалось лишь дать им как следует увязнуть, а потом снять с постов, арестовать и начать разматывать заговор. Естественно, в этом случае подставляли под удар чекистов - но такая у них работа. На войне как на войне. А заодно, кстати, и проверку пройдут...
Кто, кроме Сталина, участвовал в подготовке операции? Первым номером следует назвать самого Абакумова - великолепного мастера игры, после войны работавшего в паре с вождем. Некоторые шаги позволяют вычислить и других разработчиков.
Едва ли заговорщики перешли бы в наступление до окончания или сразу после «ленинградского дела» - слишком естественной выглядела бы связь между ним и провокацией против Абакумова. Надо было выждать какое-то время - но недолго, ибо МГБ-то работает и в любой момент может выйти на оставшиеся группы. Этот срок определялся, с одной стороны, необходимостью как можно дольше тянуть паузу, с другой - нервами заговорщиков. Однако несколько месяцев на подготовку у Сталина были.
Первым делом надо было посадить в МГБ «резидента» - человека, с одной стороны, непричастного к работе абакумовской команды (чтобы грядущая провокация ему ничем не грозила), а с другой, абсолютно надежного. В январе в Москву с Дальнего Востока переводят Гоглидзе - старого, но неявного члена бериевской команды. Для этой роли он подходил идеально. Во-первых, создавалось впечатление, что Гоглидзе у Берии в опале - начиная с 1939 года нарком гонял его по периферии, тогда как остальную команду держал в Москве.
Во-вторых, Гоглидзе поистине оказался нужным человеком на нужном месте. В «ленинградском деле» содержится одна-единственная конкретная цифра - 1938 год, дата создания «ленинградской» группы. Не самый лучший год для антипартийной деятельности - однако всякое бывает. Но как их, наделенных таким великим умом, упустили чекисты? Интересно бы посмотреть, кто в то время рулил Ленинградским УНКВД? И вот тут нас ожидает сюрприз: начальником городского УНКВД перед войной был не кто иной, как Огольцов. Но это еще не все, ибо УНКВД области возглавлял... кто бы вы думали? Гоглидзе!
И, в-третьих, это был мастер контрразведки - как раз такой человек и нужен был в то время в МГБ, чтобы негласно, но надежно выявить врагов и подготовить все для открытого, уже бериевского следствия. А если Гоглидзе был «засланным казачком» в игнатьевском МГБ, стало быть, в разработке операции принимал участие и Берия.
...Итак, заговорщики сумели убрать Абакумова и других опасных для себя людей и взять в свои руки МГБ. На этом пути им сопутствовало редкостное везение - Игнатьев в то время занимал пост начальника отдела партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК, который позволил задействовать его в проверке и потом назначить министром. Какое-то уж очень своевременное вышло назначение - как раз в 1950 году, и именно на этот пост, а потом в эту комиссию! Интересно, кто его туда поставил?
Точно не знаю, кто в то время рулил Управлением кадров, но приходилось слышать, что Игнатьев считался «человеком Маленкова». А поскольку в этом деле как-то уж слишком много случайностей, учитывать возможность случайного назначения мы все-таки не станем - без Маленкова, в то время «главного по партии», тут обойтись никак не могло. Тогда получается, что он либо входил в число заговорщиков, либо был в курсе операции. Однако рассматривая хронику 26 июня, мы убедились, что Маленков не участвовал в подготовке переворота. Стало быть, он воевал на стороне Сталина. Этот человек вообще не так прост, как кажется на первый взгляд. Он был отменный психолог и хороший кадровик, и ничего удивительного, если он принимал участие в подготовке операции, вовремя поставив нужного человека на нужный пост. (Конец гипотезы.)
У заговорщиков, оказавшихся в МГБ, было две задачи. Первая - тщательно и умело фальсифицировать следственные документы на Абакумова и его людей, чтобы, пока тянется следствие, создавать иллюзию достоверности. И вторая - истребить из следственных дел все выходы на оставшихся на свободе подельников «ленинградцев». Ну, а потом останется только убрать свидетелей.
Однако самый главный контрразведчик Советского Союза оставался на свободе, поскольку был для заговорщиков недосягаем. По мало-мальски важным делам Сталин читал все протоколы и был полностью в курсе расследования. Неужели Игнатьев и компания рассчитывали его обмануть? Да, но... а откуда им было знать, насколько плотно Сталин курирует работу МГБ?
Это сейчас, когда написаны десятки книг, когда опубликована переписка Сталина с руководителями спецслужб, стало известно, кто на самом деле управлял «органами». Но не факт, что это было широко известно в те времена. Абакумов, а до того Берия, а еще до того Ежов имели прямой выход на Сталина, без посредников. Донесения МГБ доставлялись ему лично, и никто, кроме министра и вождя, не знал, что содержится в этих конвертах. В курсе его контрразведывательной работы были единицы. Их можно перечислить поименно. До войны - Молотов, Берия. После войны - Берия, вероятно, Маленков, возможно, Мехлис, а потом Меркулов
[5]
. И все. Так что Хрущев, Игнатьев, даже Огольцов могли попросту не знать, кто был главным контрразведчиком СССР, и рассчитывать, что удастся обмануть главу государства. Лишь когда Игнатьев оказался в должности министра ГБ, заговорщики должны были понять, кто такой Сталин в делах госбезопасности - и то если вождь не прикинулся глупее и доверчивее, чем был на самом деле. А он, судя по тому, что послушно санкционировал все игнатьевские художества, именно таким и прикинулся...
Как бы то ни было, операция началась, теперь заговорщики могли идти только вперед.
Предельным сроком пребывания их в МГБ (и на свободе) было окончание «дела Абакумова». Не знаю, как Игнатьев, но и Огольцов, и Хрущев отлично понимали, что проверок, которыми в СССР сопровождалась передача дела в суд, оно не пройдет. Надо было срочно что-то придумать - а ничего не придумывалось. Убийство Абакумова, как мы уже говорили, ничего не решало, а если уничтожить всех, то не удастся спрятать концы, неминуемо начнется расследование со всеми вытекающими...
Гипотеза. Оставался один выход: чтобы спастись, надо уничтожить Сталина. С этой целью и стали осенью 1952 года раскручивать наполовину сдохшее к тому времени «дело врачей». Да, это безумный план - но выхода у заговорщиков не было. Для тех, кто находился в МГБ, речь шла о жизни и смерти. Вот ведь ирония судьбы: ни за превышение власти, ни за фальсификацию дел, ни даже за пытки вышка им не грозила. Но числилось за ними одно деяние, которое вписывалось в подрасстрельную статью об измене Родине - арест министра госбезопасности и дезорганизация работы министерства. Впрочем, после того, как они оказались бы на Лубянке, реабилитированный к тому времени Абакумов легко докопался бы и до остального.
