Ответ до смешного прост. В 30-е годы над Политбюро висела постоянная угроза в лице Центрального Комитета. Если Политбюро собралось бы сделать нечто, всерьез не понравившееся ЦК, его могли скинуть на любом пленуме. Теперь же между «узким руководством» и ЦК существовала прослойка в виде Президиума, составленного таким образом, что договориться внутри себя этот орган не смог бы никогда.
В чем заключались предполагаемые политические преобразования? О них постоянно проговариваются участники июльского пленума 1953 года, когда возмущенно кричат: мол, что этот мерзавец задумал, партии - только кадры и пропаганда! Между тем «этот мерзавец», то есть Берия, никогда не высказывался по поводу партии. Ничего подобного нигде не зафиксировано. Он действовал так, да - но не говорил... Да и не смог бы, ибо партийными делами ведали совсем другие люди из государственной верхушки - Хрущев, как первый секретарь, и Маленков, как формальный глава государства и также бывший партийный секретарь. А отвести КПСС эти функции мог лишь один человек - Сталин. Который, кстати, недвусмысленно дал понять, что ВКП(б) ждет такая судьба, еще на XVIII съезде.
Председательствовать на заседаниях Президиума ЦК должны были по очереди Маленков, Хрущев и Булганин, а на заседаниях Президиума Совмина - Берия, Первухин и Сабуров. Таким образом, в государственной верхушке произошло разделение на «политиков» и «экономистов». В нее вошли два новых человека - Первухин и Сабуров, и были окончательно отставлены от дел Молотов и Микоян. Вторым человеком по текущим партийным вопросам по-прежнему оставался Маленков. По крайней мере, в проекте постановления об организации секретариата Президиума ЦК
КПСС говорится: «Обязать секретариат ежедневно письменно докладывать т. Сталину, а в случае его отсутствия - т. Маленкову о важнейших вопросах и письмах, на которые следует обратить внимание».
Маленков, Берия, Хрущев и Булганин и были участниками тех малопонятных совещаний, которые вождь собирал зимой 1951 - 1953 гг. на своей даче. Позднее Хрущев пытался уверить всех, что стареющий Сталин звал их к себе просто для того, чтобы не оставаться в одиночестве. Но позвольте все-таки не поверить. Во-первых, никто, кроме Хрущева, ничего такого не говорит. А во-вторых, эта четверка очень и очень напоминает другой орган, о котором после смерти Сталина постарались если не забыть - ибо совсем забыть о таком невозможно - то хотя бы не фиксировать на нем внимание. Уж очень неподходящим был у него персональный состав.
Называется этот орган - Государственный Комитет Обороны.
Давайте вернемся в 1941 год и задумаемся над персональным составом ГКО - верховного органа управления государством, образованного 30 июня 1941 года. Почему в него вошли именно те люди, которые вошли? Персонально: Сталин, Молотов, Берия, Маленков, Ворошилов.
Сталин - понятно, почему. Молотов, его бессменный заместитель - тоже вроде бы понятно. А остальные? Почему кандидаты в члены Политбюро Берия и Маленков, а не старые члены Политбюро Микоян и Каганович? Почему Ворошилов, после неудачной финской войны расставшийся с постом наркома обороны? Почему не Вознесенский, председатель Госплана? Так по какому же принципу формировался ГКО?
Задумаемся: а что такое Государственный Комитет Обороны? Это орган власти и управления не набором регионов, структур и ведомств, а государством в целом. У него могло быть два принцип па формирования. Первый - включить туда людей, ответственных за конкретные направления работы - например, наркома обороны; наркома путей сообщения, председателя Госплана и пр. Именно так формировались большинство бюро и комитетов. Но ГКО строился как-то иначе.
Внимательно приглядевшись к государственным функциям входивших в него персон, мы обнаружим, что трое из них - фактические руководители сквозных властных структур, пронизывающих все государство, до отдельных заводов и колхозов. Таких структур в СССР было, как принято считать, три: государственный аппарат, партия и армия. Молотов, до недавнего времени председатель Совнаркома, а потом первый заместитель Сталина, держал в руках государственный аппарат, Маленков был де-факто главным человеком в партии, а Ворошилов - первым заместителем Сталина, курировавшим армейские дела. Остаются сам Сталин - это, опять же, понятно: глава государства и в скором времени Верховный Главнокомандующий - и Берия, один из «промышленных» заместителей председателя Совнаркома и нарком внутренних дел.
И вот тут мы вплотную подходим к очень интересной и абсолютно не исследованной теме - а что такое был предвоенный НКВД? С одной стороны, наркомат, в который свалили огромное количество самых разнообразных поручений, от госбезопасности до борьбы с детской беспризорностью. А с другой...
Сергей Кремлев в своей книге приводит малоизвестную историю о злоключениях уралмашевского пресса. Получилось так, что на заводе вышел из строя главный пресс, а второй потерялся в суматохе эвакуации и в точку назначения так и не прибыл. Директор завода Музруков (тот самый, будущий директор «Арзамаса-16), звонит по ВЧ Берии (кстати, пресс сломался по вине последнего, поскольку тот приказал использовать его не по назначению).
Цит. 11.5.
«Докладываю, слышу, молчит, сопит в трубку и вдруг спрашивает: "А где второй пресс? " Отвечаю, что не имею понятия, где второй. "Какой же ты, к чертовой матери, директор, - кричит Берия, - если ты не знаешь, где отгруженный в твой адрес пресс!" И бросил трубку. Каково же было мое удивление, когда утром приходят ко мне свердловские чекисты и докладывают, в каких эшелонах находятся части краматорского пресса. Непостижимо, удивительно: как всего за несколько часов, ночью, можно было в великом хаосе и столпотворении эвакуации, среди сотен эшелонов найти то, что надо... Эшелонам с прессом дали зеленую улицу, через неделю они прибыли...»
О-очень любопытная история. Чтобы сделать такое за одну ночь, чекисты должны были иметь у себя полную схему всех эвакуационных перевозок, по всей стране. Стало быть, Берия дал команду, нужную информацию нашли, передали в Свердловск местному НКВД - и все это за несколько часов.
Что еще любопытней, обязанности помогать производственникам там, где проблемы выходили за пределы их возможностей, были закреплены за НКВД официально. В директиве наркомата оборганизации работы экономических отделов по оперативно-чекистскому обслуживанию оборонной промышленности говорилось: «Экономотделы должны своевременно выявлять неполадки в работе предприятий, срывающие выполнение правительственных заданий... и через ЦК компартий союзных республик, крайкомы и обкомы ВКПб) на месте принимать меры к устранению этих неполадок».
Так было не только на производстве. Чекисты проявлялись в трудных делах, на опасных стыках, когда не справлялись те, кому было положено справляться, делали свое дело и снова уходили в тень. Функции их были чрезвычайно разнообразны. Например, в обязанности заградотрядов входило обеспечение работы связи, особые отделы занимались вообще всем, вплоть до организации власти в брошенных начальством населенных пунктах, и т. д.
Естественно, НКВД не сам по себе таким стал. Начиная с 1938 года, Берия упорно делал из него аппарат, способный решать любые задачи - фактически четвертую, кризисную власть Советского Союза. В качестве руководителя этой сети он и вошел в ГКО. Вот теперь принцип формирования данного органа обрел законченность и стройность. Туда входили глава государства (он же Верховный Главнокомандующий) и представители четырех властных структур: государственной, партийной, военной и чекистской, или кризисной. Впоследствии ГКО трансформировался, но это было уже потом, а в 1941 году, в трудное и смертельно опасное время, он выглядел именно так.
