«Чиновники государственных и общественных учреждений, саботирующие работу важнейших отраслей народной жизни, объявляются врагами народа.
Их имена будут отныне опубликовываться во всех советских изданиях, и списки врагов народа будут вывешиваться во всех публичных местах.
Люди, которые усугубляют хозяйственную разруху и подрывают продовольствие армии и страны, являются отверженцами и не имеют права на пощаду. Они объявляются под общественным бойкотом…»
Ой, как страшно!
* * *
Интересно, когда большевики соизволили вспомнить собственный опыт организации подобных мероприятий? Уж они-то знали о стачках все!
Дело в том, что любая забастовка упирается в простой вопрос: на что будут жить забастовщики? Возможно, крупные чиновники и согласятся «потерпеть» — но рядовые служащие министерств и ведомств едва ли захотят отстаивать демократию за собственный счёт.
У рабочих организаций на этот случай существуют особые стачечные фонды. Естественно, у «Союза союзов» ничего подобного не было — кто предполагал, что им когда-либо придется бастовать? Тогда откуда деньги?
По-видимому, слегка отойдя от октябрьской эйфории, большевики вспомнили и прежние конспиративные привычки, в том числе навыки работы партийных служб безопасности. Достаточно быстро выяснилось, что в начале стачки чиновникам выдали жалованье за два месяца вперед. Новая логика была так же прозрачна, как и старая: парализовать работу государственного аппарата вплоть до Учредительного Собрания и возобновить ее сразу же, как только в Зимний придет «законное правительство».
К 19 ноября большевики это знали, потому что в постановлении Совнаркома, помеченном этой датой, говорится:
«Если выяснится, что служащие министерств получили свое жалованье по 1 января 1918 года, то принять самые энергичные революционные меры для возвращения этих денег обратно по ведомствам. Перед арестом и преданием революционному суду не останавливаться. Предложить служащим, получившим жалованье вперед, или: 1) работать, подчиняясь власти правительства, или 2) вернуть деньги. В случае отказа судить их как за воровство народного имущества».
Естественно, не подействовало, и подействовать не могло. Над угрозой ареста нескольких десятков тысяч чиновников по тому времени можно было только смеяться. Что с возу упало, то пропало — но впредь допускать финансирование стачечников из государственного бюджета власти были не намерены. Впрочем, как и из любого другого…
20 ноября нарком финансов Менжинский на заседании Совнаркома огласил перехваченную телеграмму:
«…Общегубернский комитет правительственных учреждений… убедительно просит Малый совет министров телеграфно распорядиться о выдаче содержания за три месяца вперёд».
Ясно было, что Малый Совет Министров не замедлит выполнить эту просьбу, так что дозревший к тому времени до репрессий Совнарком решил арестовать всех членов упомянутого органа.
Кроме этих, были и другие источники финансирования. В «Истории гражданской войны» они перечисляются:
«Руководители саботажников были связаны с крупнейшими капиталистическими организациями страны, оказывавшими финансовую поддержку бастующим чиновникам. Сам Лаппо-Старженецкий был связан с фирмой Эриксон, с представителем французских торговых фирм М. Ферраном, с акционерным обществом соединенных кабельных заводов, акционерным обществом Сименс-Шуккерт и другими организациями. Саботажник получали также финансовую поддержку от торгового дома Ивана Стахеева в Москве, от Кавказского банка, Тульского поземельного банка, Московского народного банка и целого ряда частных лиц, представителей крупной промышленности и торговли… По свидетельству бывшего товарища министра юстиции Демьянова, министры свергнутого Временного правительства захватили из Государственного банка 40 миллионов рублей и из этих сумм финансировали саботажников. Комитет саботажников частных банков создал двухмиллионный фонд для поддержки забастовки чиновников. Руководитель этого комитета Л. В. Теслер передал председателю „Союза союзов“ А. М. Кондратьеву полтора миллиона рублей. Поддерживала саботажников также и французская миссия через Русско-азиатский и другие банки. Активно собирались деньги членами саботажнического центра и по подписным листам»
[272]
.
Нельзя сказать, чтобы все забастовщики держались — кое с кем народным комиссарам удалось справиться. Постепенно начинали работу банки и сберегательные кассы; судя по тому, что на заседаниях Совнаркома обсуждалось повышение зарплаты служащим почт и телеграфов, сдались и они. Но их место в рядах забастовщиков занимали другие ведомства. В конце ноября началась забастовка служащих Особого совещания по топливу — это было уже очень опасно, поскольку грозило параличом оставшейся промышленности. Если что и могло быть хуже, так лишь следующая на очереди забастовка чиновников продовольственного отдела Петроградской городской управы. Для полноты картины «Союз союзов» решил объявить всероссийскую политическую стачку.
К тому времени было давно известно, что за забастовкой чиновников стоит партия кадетов. Видные кадеты — Кутлер, Гессен, Хрущев, Кизеветтер, Лаппо-Старженецкий и другие — возглавляли саботажнические организации. Это послужило одной из основных причин запрета партии и ареста её лидеров. Но репрессии подействовали слабо, ибо одно дело снять партийную верхушку и совсем другое — развалить партийные структуры, которые могли действовать и автономно. Это большевики тоже знали отлично, по опыту собственной работы.
Но был у них и свет в конце тоннеля — жалованье выдано за два месяца, к Новому году этот срок истекал. И если к тому времени выявить и обезвредить стачечный комитет… Но для этого надо было поступиться принципами и создать специальную службу, аналог царской охранки.
Её в любом случае надо было создавать — едва ли большевики питали на этот счет какие-либо иллюзии. Органов, частично выполнявших подобные функции, в то время имелось множество: следственная комиссия при Петроградском совете, Военно-морская следственная комиссия, Комитет по борьбе с погромами при ВЦИК, наркомат внутренних дел. 21 ноября к ним прибавилась комиссия при ВРК по борьбе с контрреволюцией, наверняка были свои структуры в районах и даже на заводах… Можно себе представить, какой там царил хаос!
Впрочем, пока что на саботаж Совнарком решил отреагировать созданием очередной специализированной комиссии. 6 декабря он принял решение:
«В связи с предположением о всероссийской забастовке служащих Государственного банка поручить Дзержинскому составить особую комиссию для выяснения самых энергичных и революционных мер для подавления злостного саботажа».
Как дата, так и выбор организатора новой комиссии далеко не случайны. 5 декабря объявил о самороспуске Военно-революционный комитет, который, в числе прочих обязанностей, занимался и борьбой с контрреволюцией. Приказала долго жить самая толковая из подобных структур. Значит, надо было либо возлагать обязанности политической полиции на наркомат внутренних дел, либо создавать что-то новое.
