Нарым почему-то считался городом, хотя в нем было полторы сотни домов и чуть больше тысячи жителей. Наверное, потому, что это была Сибирь. Расположенный на берегу Оби, он сообщался с Томском пароходиком, который курсировал раз в неделю. Поселился Иосиф в обычной избе, у небогатого хозяина, который за умеренную плату пускал ссыльных. Семья из девяти человек ютилась в одной проходной комнате, другую половину избы сдавали — ясно, что не от хорошей жизни. Впрочем, Коба пробыл в Нарыме чуть больше месяца — 38 дней. В конце лета он тайком пробрался на пароход, доехал до Томска и оттуда снова отправился в столицу.
Как ему это удалось? Дело в том, что в нарымском крае было целых два бюро содействия побегам — эсеровское и эсдековское. Вероятно, Иосиф и здесь поучаствовал в активизации работы, потому что после его прибытия последовало сразу несколько побегов, в том числе и его. Надо сказать, что в организации побегов был сделан изрядный шаг вперед — эволюционировали не только жандармы, но и революционеры. Так, машинист паровоза А. Аавик вспоминал: «В сентябре 1912 г. я вел товарный поезд от станции Тайга до станции Болотная. На первом разъезде, в 9 верстах от станции Тайга, поезд остановил начальник или дежурный по станции, точно не помню. Через пять минут ко мне подошел начальник разъезда, принес путевку и попросил меня взять с собой одного политического беженца до станции Болотная. Это он сказал мне тихо на ухо. Далее он просил меня передать этого пассажира на станции Болотная следующему машинисту, который должен был вести мой поезд до Новониколаевска (ныне Новосибирск)»
[34]
. Он утверждал, что узнал в Сталине того, кого тогда подвозил до Болотной.
В середине сентября Иосиф был уже в Петербурге — но в каком виде! Обросший, в измятой поношенной одежде, стоптанных башмаках — не то полуквалифицированный рабочий, не то вообще бродяга. Вернувшись из Сибири, он пошел по известным ему явкам, но никого там не застал. Все было бы совсем плохо, но — надо же, какое везение! — на Невском он встретил старого знакомого С. И. Кавтарадзе. Связи были восстановлены. Известно, что Иосиф посетил квартиру арестованной Е. Д. Стасовой и забрал там документы, а также кассу ЦК, которую она успела передать брату. Отсюда видно, что человеком он был чрезвычайно серьезным, из тех «серых лошадок», или же «серых кардиналов», что, не засвечиваясь на собраниях и митингах, ведут конкретную организационную работу и имеют огромную практическую власть.
Той же осенью Иосиф побывал на Кавказе — и, кстати, сразу после его приезда под руководством бежавшего к тому времени из тюрьмы Камо была произведена новая попытка «экспроприации» — правда, неудачная. И тут же он отправился обратно, снова в Петербург, где, опять же сразу после его приезда, началась колоссальная политическая забастовка, связанная с выборами в Думу. «Сразу», конечно, не значит «вследствие этого», но в данном случае это уже приняло вид закона природы.
В ноябре он побывал в Кракове, на совещании рабочих депутатов с Лениным и Зиновьевым, и еще раз ездил туда же накануне нового, 1913 года, чтобы принять участие в работе Краковского совещания партии. Здесь он снова вошел в члены ЦК и в его Русское бюро. Как сообщал Малиновский в Департамент полиции, в Русское бюро вошли Коба, Андрей Уральский (псевдоним Якова Свердлова) и депутаты Петровский и Малиновский, причем руководящую роль в бюро должен был занять Коба, как имевший больший революционный опыт.
Теперь Иосиф стал одним из двух главных людей партии в России. Поскольку с деньгами у большевиков было плохо, то решили, что на партийном содержании в России будет находиться лишь один представитель ЦК. Этим членом ЦК, несмотря на попытку отказаться от зарплаты, стал Коба. Ему было назначено содержание в размере 60 рублей в месяц (что примерно равно месячному заработку среднеквалифицированного рабочего). Так что можно утверждать, что после Краковского совещания Сталин стал во внутрироссийской социал-демократии фигурой номер один.
Из Кракова он отправился в Вену, где познакомился с Бухариным и Троцким, точнее, не познакомился, а… Троцкий сидел в квартире своего единомышленника, сына богатого бакинского мельника Скобелева. Говоря его же словами, они «пили душистый русский чай и рассуждали, конечно же, о низвержении царизма». Вдруг из соседней комнаты вышел человек, молча налил себе чаю и так же молча ушел обратно, демонстративно не принимая участия в болтовне. Ну а что ему оставалось делать, если чесать языком неохота, а чаю хочется… В Вене он работал над статьей «Марксизм и национальный вопрос», по поводу чего писал Малиновскому: «Сижу в Вене и пишу всякую ерунду». Кажется, увлечение марксизмом у него начало проходить…
В Петербург Иосиф вернулся в середине февраля. Положение в городе он сам охарактеризовал как «вакханалию арестов, обысков, облав». По злой иронии судьбы, одним из дел, которым он занимался, была защита доброго имени депутата Малиновского, которого со страниц газеты «Луч» открыто обвинили в сотрудничестве с охранным отделением. А между тем именно Малиновский и выдал его полиции. 10 февраля был арестован Свердлов, 23 февраля, на благотворительном бале-маскараде, на который он неизвестно зачем пошел, — Сталин. Лидирующее положение в Русском бюро ЦК занял Роман Малиновский, провокатор. А Свердлов и Сталин были высланы в Туруханский край, последний — сроком на четыре года.
Глава 7
Правда ли, что Сталин был агентом охранки?
В апреле 1956 года — по странному, но заставляющему задуматься совпадению именно в тот год, когда в СССР прошел приснопамятный XX съезд КПСС, американский журнал «Лайф» практически одновременно опубликовал два материала на одну тему. Один из них претендовал на сенсационность, ибо проливал совсем новый свет на «дело командармов», по которому были расстреляны маршал Тухачевский и его товарищи. Другой вроде бы подтверждал первый. А вместе они уводили наивных обывателей в придуманную страну высокоморальных заговорщиков, злодеев-чекистов и страшных тайн, за обладание которыми платили жизнью и на которые так падка публика всего мира.
Страшная тайна невозвращенца Орлова
Впервые этот сюжет был обнародован знаменитым невозвращенцем Александром Орловым (Фельдбиным), автором книги «Тайная история сталинских преступлений», в 1956 году. Тогда уже был написан роман Оруэлла «1984», и трепещущая интеллигенция всего мира, перепутав оруэлловский вымысел и советскую явь, готова была проглотить любую чушь, как бестрепетно проглотила она историю о шести (или шестидесяти?!) миллионах погибших в 1937 году и многое другое, как проглотила несколько десятилетий спустя рассказ другого невозвращенца, взявшего себе литературный псевдоним Виктор Суворов, об ужасах тайной могущественной структуры под названием ГРУ. Итак, о чем же поведал Орлов?
«Это сообщение, — писал он — является самым сенсационным и, конечно же, тщательно охраняемым секретом в чудовищной карьере Иосифа Джугашвили, вошедшего в историю под именем Сталина. Эта тайна терзала душу Сталина и обрекала на смерть любого, кого подозревали в проникновении в нее». Что же это за чудовищная тайна? Изнасилованные и зарезанные младенцы, закопанные в подвале? Сговор с дьяволом? Тайное членство в НСДАП?
