Была ещё одна «подножка», которую коммунистическая идеология подставила Советскому Союзу. Корнями она уходит, наверное, в протестантизм и, в частности, кальвинизм, который провозгласил божественное предопределение судьбы человека. И как на него ни смотри, это предопределение практически снимало ответственность с человека за грехи. Впоследствии этот подход плавно перетёк в учение «прогрессивного гуманизма», который провозгласил, что «человек хорош от природы, плохим его делают общество и окружающая среда». И это тоже снимало ответственность с человека за содеянное. И всё это вошло в марксизм-ленинизм. И лозунг-то был очень хорош для своего времени, времени дикой индустриализации. Когда государство и экономика производили огромные толпы людей, не имеющих возможность получить образование, работу и, следовательно, хлеб насущный. Но времена изменились. Среднее образование стало обязательным, безработица исчезла, сытые времена наступили. И тут выяснилось, что «сытый голодному не товарищ». И ахиллесова пята марксизма, отправляющего всех, кто мешал классовой борьбе, в прослойку, разрослась мучительно. Только тот, что производил что-то материальное, создавал стоимость и трудился. А учителя и врачи никакой стоимости не создавали. Паразиты (в лучшем случае — слуги) трудового народа. Действительно, что стоит образованность, да и сама жизнь человека, если рабовладение запрещено и продать их нельзя? Ничего. Что Адам Смит, что Маркс объяснят нам, что товар, не имеющий стоимости на рынке, не стоит ничего. Но к ним через сотни лет смешно предъявлять претензии. В реальности и учитель, и врач, и артист, и спортсмен создают стоимость, причём не только, когда работают, а и тогда, когда учатся и тренируются (репетируют). Причём если бы рабовладение опять разрешили, то, по Смиту и Марксу, стоимость тут же снова возникла (умелых-то можно продать гораздо дороже). А в сытые времена, оказалось, средний человек не хочет получать образование, не хочет надрываться, сосредоточиваться. Зачем мне тратить юность на учёбу, если я с этого ни сейчас, ни потом ничего не получу? И зачем мне надрываться, когда можно, не надрываясь, получить больше? Если меня пьяным терпят на работе, так почему я должен быть трезв? Почему я вообще должен быть хорош, если меня все любят плохим?
Не то чтобы никакой ответственности не было во времена СССР. При Сталине была, ещё какая — 3 года тюрьмы за опоздание на работу более чем на 20 минут. А вот в позднем СССР ответственность за уголовные преступления сохранили, а за прочие мелкие грешки решили ликвидировать. Зарплаты тех, кто учился и не учился, решили выровнять. Теория требовала. Если украл — в тюрьму, а если прогулял, вышел пьяным на работу, испортил труд многих людей, то надо перевоспитывать, а наказывать — нельзя. Оштрафовать, уволить — ни-ни. Рабочий получает больше мастера и больше инженера — нормально. Однако современное производство невозможно, когда работают пьяные безответственные люди. И с перевоспитанием не получалось ничего. А брак рос, качество падало. А мастера и инженеры волна за волной приходили к «пофигизму». И снова брак рос, качество падало.
А русский менталитет, определяемый как православием, так и прочими религиями Книги, включал в себя чёткое понимание того, что человек в первую очередь за свои грехи отвечает сам. «Граница между богом и дьяволом проходит через душу каждого человека». И это порождало даже у лучших людей, «болеющих душой» за державу, понимание того, что государство устроено неправильно, что оно нежизнеспособно. Настал день в августе 1991 года, когда деятельность компартии России была приостановлена, и ни один человек не вышел на улицу с протестом.
Теперь опасные эксперименты по освобождению людей от ответственности проводит Евросоюз. Что ж, флаг им в руки. Но в России таких экспериментов уже не будет. И это тоже следствие русского менталитета.
Общество потребления и информационное общество
Далее стоит сказать о переходе к обществу потребления. Что это за общество? За неимением нормального определения дам своё. В обществе потребления большинство населения переходит от удовлетворения желаний и простейших биологических потребностей к удовлетворению потребностей более сложных. Желание — это чувство, которое ощущается непосредственно. Если я голоден, промок, устал, хочу пить, мне холодно и у меня сырые ноги, то я остро ощущаю свои желания поесть, сменить одежду, обувь, отдохнуть и согреться. Потребность — это нечто более сложное и умственное. Это такое устройство (конструкция) организма и психики, которое периодически в сходных обстоятельствах вызывает сходные желания. Если я поел, желание есть пропало, а потребность в пище никуда не делась. Здесь я близок к определениям С.Л. Рубинштейна и Курта Левина, но использую слово «устройство» (конструкция), чтобы подчеркнуть, что временное удовлетворение потребности чаще всего не приводит к её исчезновению. Так вот, пока не возникает общество потребления, большинство населения всё время (или достаточно часто) ощущает, что тяжело, холодно (жарко), надо бы сменить одежду и обувь, завтрак не утолил голод и т. д. Естественные желания вызывают простейшие, биологические потребности. Даже в хорошее время воспоминания о недавних лишениях по-прежнему формируют всю систему потребностей. Назовём эту социальную группу группой выживания. В царской России к ней относилось всё крестьянство (87 % населения) и, наверное, ¾ горожан, т. е. более 95 % населения в неё входило.
А вот тех, у кого биологические потребности удовлетворены, отнесём к социальной группе потребления. И вот типичный человек группы потребления не хочет ни пить, ни есть (а захочет, так типичный американец тут же начинает жевать чипсы), он не ощущает своей одежды и обуви, ему ни холодно, ни жарко и т. д. Que faire? Когда он пойдёт есть, он сделает это не потому, что проголодался, а потому что настало время еды. В XX веке в развитых странах в социальную группу потребления вошло более 90 % населения. Создалось общество потребления (то, что было до этого, можно назвать обществом выживания). И вот здесь всё изменилось. Не голод и жажда, а зависть и скука начали управлять поведением людей. И оказывается, что если биологические желания можно было только утолять, то сложные потребности можно формировать. Да можно ими и манипулировать! И процесс удовлетворения потребностей — заразительный. Когда я вижу, как старушка-пенсионерка в универсаме из сотни имеющихся колбас тщательно выбирает одну, далеко не самую дешёвую, чтобы заказать 100 граммов, я понимаю, что не голод ею управляет. А ведь по Марксу только физический труд непосредственного производителя признавался трудом, только он создавал стоимость. Тех, кто занимался другим трудом, отправили в прослойку. Да и Адам Смит утверждал, что стоимость не рождается в процессе торговли, а только в процессе труда. В применении к современности это кажется чистым безумием. Получается, что заводской шофёр, везущий продукцию с завода на склад, создаёт стоимость, а шофёр магазина, везущий ту же продукцию со склада в магазин, — нет.
Но в обществе потребления не только торговля, а все виды труда оказались равноважными. Учёные открывают законы природы и создают новые методы воздействия на сырьё. Маркетологи, исследуя рынок, придумывают, какой бы такой новый товар создать. Далее дизайнеры, конструкторы и пр., пользуясь новыми методами, создают этот новый товар. Рекламные агенты вопят о новом товаре на каждом углу. Капиталисты, конструкторы и менеджеры создают и организуют производство. Рабочие этот товар производят и везут в магазины. Уже обученные продавцы готовы рекомендовать товар каждому покупателю. И вот если все они удачно сработали, и только в этом случае, человек общества потребления будет этот товар покупать. При этом он может отказывать себе в необходимом, чтобы купить лишнее. Он может голодать, чтобы купить мобильный телефон или DVD-плеер. Сергей Кара Мурза назвал такое общество постмодернистским, а сознание людей этого общества — мистическим. Пусть так. Но другого общества нам не дано, и дано уже не будет. А в этом обществе непосредственное производство — лишь одно из звеньев в цепочке удовлетворения потребностей, иногда не самое важное. Когда с ним возникают большие проблемы, его выводят на Тайвань, причём прибыль нередко возрастает. И перестаёт удивлять, что Microsoft тратит половину прибыли на рекламу. Реклама создаёт стоимость, как и все перечисленные виды деятельности. И доктора, которые лечат всех перечисленных, создают стоимость. И все, кто их обслуживает. И учителя их уже создали и ещё создают стоимость. И сами они, когда учатся, создают стоимость. Именно поэтому многих из них фирмы дообучают за свой счёт. Кто отказывается это понимать, заведомо будет аутсайдером (или банкротом). И тут русский менталитет нам не помощник, его придётся постепенно преодолевать. Россия слишком мало видела цивилизованного бизнеса, зато мошенников — в огромных количествах.
