Лидирующие позиции Китая вызывают естественную реакцию отторжения, поскольку понятно, что, в конечном счете, это ведет к утрате независимости, в том числе и государственной, ассимиляции народов, подавлению национальной жизни. Китайская модернизация осуществляется за счет жесточайшей эксплуатации природных ресурсов, игнорирования охраны окружающей среды, формирования моногенного общества, основанного на подавлении личности и национальной самобытности. В то же время для Китая регион важен с точки зрения стабильности, при которой любой режим, сумевший обеспечить экономические потребности Поднебесной, поддерживающий борьбу китайских властей против сепаратизма в СУАР, является благоприятным. Тоталитарные режимы с этой точки зрения предпочтительнее, нежели демократические системы, которые объективно будут на стороне защитников прав человека, в том числе и в проблемных провинциях КНР.
Россия уже уступает свои позиции Китаю, который набирает экономический, а значит, и политический вес. Различные демонстративные акции – марш-бросок российского батальона в Югославию, забор грунта со дна Северного Ледовитого океана, война с Грузией – являются тактическими выигрышами, которые не ведут к росту авторитета России в мире. Более того, подобные неожиданные акции вызывают еще большее недоверие и служат показателем непредсказуемой политики российского руководства, которое во имя внешне эффективных акций готово пожертвовать стратегическими интересами своего государства.
В Центральной Азии важен не только фактор присутствия той или иной державы – КНР, США или России. Не только воздействие государств – региональных лидеров, таких как Иран или Турция, Индия или Пакистан. Весьма важен и другой фактор – изменения внутри самой Центральной Азии.
Никто не может исключить возможность изменения государственных границ внутри современной Центральной Азии. Практически все государства отличаются нестабильностью. К причинам этой нестабильности необходимо отнести огромное количество внутренних и внешних факторов. Часто обсуждаются вопросы о положении национальных диаспор, большинство из которых все-таки ирреденты на территории региона, о несправедливом национально-государственном размежевании, проведенном в годы сталинизма, об изменениях границ между республиками в советский период. И вовсе не обязателен межгосударственный конфликт, поскольку падение авторитарного режима в любой из стран Центральной Азии может привести к общей нестабильности. А выходом из нее может оказаться более «справедливое», с современной точки зрения, проведение границ между государствами. Например, уже проглядывающееся стремление к собиранию таджикских земель не может не сказаться и на границе с Афганистаном, где существуют влиятельные таджикские силы, имеющие собственный военный и экономический потенциал, опыт участия в вооруженных столкновениях в странах региона. Определенная напряженность в отношениях между некоторыми странами региона также имеет корни не только во взаимоотношениях между лидерами двух стран. И это также не исключает вероятность эскалации конфликта и повышает неопределенность будущего региона. Пограничные вопросы, равно как водные, существуют практически между всеми странами региона. Сегодняшние режимы подтвердили имеющиеся границы и осуществили их демаркацию и делимитацию. Но этот процесс еще раз показал наличие серьезных подспудных проблем, которые могут стать доминирующими в изменившихся условиях.
Кроме того, существует возможность, пусть даже теоретическая, изменения границ региона с участием России и Китая. Многочисленные договоры и результаты деятельности по урегулированию пограничных споров ШОС, казалось бы, сняли этот вопрос. Но вновь, с точки зрения некоторых политиков России, Кыргызстана, Таджикистана, Казахстана и Китая, раздел спорных территорий был несправедливым.
Третья зона будущих проблем, как это ни странно, лежит в плоскости стабилизации ситуации в Афганистане. Стабильный Афганистан – это резкое изменение внешнеполитических возможностей стран региона. Открытая афганская «пробка» означает реализацию новых путей сообщения Центральной Азии с внешним миром. И это в обход России, Китая, Ирана. Новые пути для экспорта энергоносителей, прокладки железных и автомобильных дорог позволят пересмотреть практически всю транспортную политику в регионе, а значит, и вектор экономического развития.
Более того, интенсивная кооперация и разделение труда при поддержке со стороны США и ЕС, а эта поддержка будет реальной и активной, изменят географию региона. Произойдет ослабление связей с Россией и расширение Южной границы региона с включением в понятие «Центральная Азия» стабильного Афганистана. Последствия такого варианта развития несут в себе и новые вероятности. Строительство современных магистралей, возобновление экономических связей можно рассматривать как восстановление цивилизационного единства Центральной Азии, Ирана, Индостана и Китая. Эти связи стали прерываться в результате пресловутой Большой игры в XIX веке. Советский железный занавес разделил народы и страны после 1917 года.
Большая Центральная Азия – это не изобретение американцев, а восстановление древнего единства, прерванного чуть более ста лет назад.
Конечно, на этом пути много проблем. Одна из главных – коррупция. Не случайно 1 декабря 2009 года президент Барак Обама заявил: «Мы будем поддерживать афганские министерства, губернаторов и местных лидеров в их борьбе с коррупцией и служении народу. Мы рассчитываем, что неэффективные и коррумпированные чиновники будут привлечены к ответственности».
Не стоит также преувеличивать значение постсоветской Центральной Азии и считать ее эпицентром мировой или даже евразийской истории. Центральная Азия перестает быть зоной повышенного внимания. Ядерное оружие вывезено и ликвидировано. Ситуация в Афганистане постепенно, с периодическими рецидивами, выравнивается. До твердой стабильности весьма далеко, но движение в эту сторону вполне реальное. А значит, угроза широкомасштабной дестабилизации в Центральной Азии ликвидирована.
Остается ключевой козырь, о котором говорят все, и прежде всего руководители Казахстана и Туркменистана, – энергоносители. Но их запасы все-таки не вполне определены. О явно завышенных оценках говорили уже давно. Ошибки в данных стали причиной увольнения министра нефтегазовой промышленности Туркмении Аннагулы Дерьяева и других руководителей. Запасы газа оценивались Турменистаном в 7 трлн кубометров. Как сказал в интервью ПРАЙМ-ТАСС (05.11.2009) аналитик ИК «Тройка Диалог» Валерий Нестеров, информация о переоценке углеводородных запасов Туркмении ожидаема. «И ранее международные аудиторы склонялись к тому, что запасы газа на месторождении Иолотань не превышают 2 трлн кубуметров», – отмечает он. «Но даже если там не 7–6 трлн кубометров газа, а два или даже один триллион кубов, то это все равно много. По крайней мере, этих объемов топлива достаточно для того, чтобы говорить о заполняемости в перспективе трубы Nabucco туркменским газом», – считает В. Нестеров.
Кроме того, серьезной помехой является география. Доставка остается слабым звеном. Китай продолжает быть наиболее оптимальным и ближайшим рынком сбыта. Что же касается остального мира, то он ориентирован на другие источники. И в первую очередь это Ирак. До начала войны с Ираном в 1980 году в Ираке добывалось 3,6 млн баррелей нефти в сутки. В 1990 году, перед первой войной в Персидском заливе, показатель добычи составлял 3,2 млн баррелей, а перед вторжением США в Ирак в 2003 году – 2,7 млн баррелей в сутки. Сегодня доказанные запасы нефти в Ираке оцениваются в 116 млрд баррелей. В иракских недрах находится еще около 100 млрд баррелей «черного золота», утверждают эксперты IHS. Если эта информация подтвердится, Ирак может опередить Иран и занять второе место в мире после Саудовской Аравии по доказанным запасам нефти. Авторы исследования IHS считают, что в ближайшие пять лет добыча нефти в Ираке может возрасти вдвое – с 2 до 4 млн баррелей в сутки. В таком случае Ирак сразу войдет в пятерку крупнейших мировых производителей «черного золота».
[160]
Конечно, не раз и не два будут обсуждать вероятные террористические акты или нападения на нефтегазовую инфраструктуру. Но от этого не свободен ни один аналогичный объект в мире. Иракские запасы – более весомый аргумент против строительства и ввода в эксплуатацию различных газо-и нефтепроводов из Центральной Азии в обход России, нежели протесты самой России. Ирак является важным источником ресурсов и для Китая, что также отразится на ситуации в регионе. Первый шаг в этом направлении уже сделан. Право на разработку месторождения Румайла, запасы которого оцениваются от 17 до 23 млрд баррелей (что эквивалентно 15–20 % всех запасов нефти Ирака), сроком на 20 лет на проведенном в Багдаде тендере получил консорциум британской ВР и китайской CNPC International.
