Дверь распахнута. На крыльце курит обаятельно-пьяный, неделю не бритый молодой грузчик. С такой мордой в артисты идти, бандитов в сериалах играть, а он по недоумию в грузчики подался... Виктор Егорович проходит мимо него и сразу встречается взглядом еще с одним кавказцем, чем-то удивительно похожим на гориллу. Значит, служебный выход перекрыли. Но это не страшно.
Алданов бодрой стариковской походочкой спускается с облупленного крыльца, выбирая правильную траекторию – так, чтобы почти задеть гориллу плечом. И задевает... Правда, не плечом, а локтем... Слегка... В печень со стороны спины, когда тот чуть поворачивает корпус, чтобы уступить дорогу... Но дорога тесновата... И Виктор Егорович удивленно оборачивается, когда слышит за спиной мягкий звук падения грузного тела, состоящего из центнера одних мышц... Но это так, между делом...
Проверка состоялась... И маленькая месть, чтобы уважали... А вообще-то пора и «сдаваться»... И потому Виктор Егорович, посмотрев на гориллу наклонившись, сблизи, и покачав головой, возвращается в магазин, теперь уже мирно разойдясь на крыльце с грузчиком, который спускается, чтобы посмотреть, что с гориллой случилось...
– Надо же, такой молодой, а с припадками... В «Скорую» позвоню...
ГЛАВА 5
1
Басаргин не обладает выдающимися способностями Андрея Тобако и не умеет передвигаться на автомобиле по Москве на манер высокоскоростной ракеты оперативного радиуса действия. Тем более в час пик, хотя это временное условие при нынешней насыщенности Москвы автомобилями можно с успехом растягивать на целый день. Но в этот раз час пик оказался для Александра как раз нормальным полноценным часом, потому что именно на столько внедорожник «Тойота RAV-4» застрял в пробке на Ленинградском проспекте. А что такое застрять в дорожной пробке в лютую жару, знает только тот, кто это испытал.
Стоящие машины неимоверно и почти истерично пыхтят выхлопными газами. Водители нервничают, и их состояние каким-то образом передается даже бездушным механизмам. Басаргин, спасаясь от смога, поднимает все стекла и включает кондиционер на самую низкую в шкале прохлады градацию. Это мало помогает, хотя не дает доступа постороннего горячего и вонючего воздуха. Но сама машина раскалена. Трудно такое вынести, однако младший Ангел, сидя справа от Басаргина, вроде бы совсем жары и выхлопных газов не замечает. Впрочем, к жаре он, наверное, привык, когда служил во французском иностранном легионе в Джибути. Что же касается нервирующих уличных пробок и обилия удушающих выхлопных газов, то к этому его приучил, должно быть, уже Нью-Йорк. Хотя Басаргин и не знает, как часто сотруднику спецслужбы ООН доводилось бывать в своей штаб-квартире. Впрочем, и без Нью-Йорка в мире так много городов, где выхлопные газы отравляют людям жизнь в гораздо большей степени, нежели в Москве...
У Басаргина нет за плечами таких условий службы, как у Сережи, и он от природных условий страдает, хотя и старается не подавать вида. Чтобы отвлечься, пытается завести разговор. Тем более что поговорить им есть о чем.
– Вам, Сережа, нынешняя командировка, похоже, нервы потреплет... Последнее предупреждение Астахова, как я понимаю, сильно рушит ваши планы...
Младший Ангел усмехается. Его внешний вид никак не говорит о нервном состоянии. И он даже находит в себе силы, чтобы улыбнуться.
– Вы думаете, в других странах дело обстоит иначе и нам встречаться с подобным в диковинку? Могу смело вас уверить, что везде мы встречаемся с одним и тем же уровнем взаимопонимания. Местные спецслужбы с удовольствием пользуются нашими услугами и нашей информацией, но близко не подпускают к тому, что охраняют. Причем это касается не только военных или государственных тайн. Мы три месяца назад работали в Египте. И там нас никак не хотели допускать на военную базу египетской армии, хотя мы представили убедительные доказательства того, что именно на этой базе в одном из подразделений проходит откровенная вербовка солдат, у которых заканчивается служба, в наемники для участия в боевых действиях в Ираке, Афганистане и в Чечне. Просто уперлись и без всяких объяснений не пускают... Даже после прямого указания из Кабинета министров... Почему, как вы думаете?
Басаргин пожимает плечами. Джинсовая рубашка на нем насквозь пропотела и прилипла к телу, хотя он пытается ехать только по московским дорогам от перекрестка до перекрестка, а не через египетскую пустыню от оазиса до оазиса. И потому Александр после этого простейшего движения плечами, чувствуя дискомфорт, поддергивает пальцами рубашку.
– Почему?
– Мне Селим объяснил. Наш нигериец. Он сам правоверный мусульманин, но, к счастью, не ортодокс... Коран говорит, что сотворение мира, то есть человеческая история, началась шесть тысячелетий тому назад. А в Египте обнаружены сравнительно невеликие по размерам пирамиды времен, как говорят, великой Первой Династии и остатки городских и храмовых сооружений, которым, по подсчетам европейских археологов, более десяти тысяч лет. Египетское правительство моментально создало в этом районе запретную зону, поставило фортификационные сооружения и военную базу, чтобы близко не допустить к месту раскопок археологов и туристов. Большинство авторитетных египтологов в мире – тоже мусульмане. И они не допускают распространения мнения, что мир устраивался не так, как в Коране. Это даже Сфинкса касается. Сначала Шволлер де Любиц, был такой археолог, доказывал, что Сфинкс значительно старше, чем представления мусульман о создании мира. Потом другой археолог, американец Джон Энтони Уэст, обратился за доказательствами к ученым различных профилей – геологам, гидрогеологам, физикам-аналитикам и прочим. И все собранные им данные говорят о том, что Сфинксу от десяти до пятнадцати тысяч лет от роду. Но официальная египтология, возглавляемая мусульманами, просто не замечает этих доказательств. Вот так-то... И не пускают, хотя Сфинкса уже спрятать невозможно... А мы тут о каких-то технологиях психологической подготовки «зомби» печалимся... Мелочь в сравнении с глобальными вопросами панэзотерики...
– Я с удовольствием помотался бы по свету, как вы, и посмотрел бы на все эти чудеса вне зависимости от их возраста. – Басаргин мечтательно забрасывает руки за голову и потягивается. – Но дела заставляют сидеть в дорожных пробках, торопиться, нервничать и не знать, где будешь завтра и что будешь делать... Короче говоря, жить единственной уверенностью, что из этой пробки мы все же вскоре выберемся... Любая другая уверенность будет слишком зыбкой, чтобы ее рассматривать как основательную...
Последнее оптимистичное утверждение Александр высказывает потому, что поток машин все же сдвинулся с места и ему приходится снова взяться за руль.
– И все же ваши планы должны кардинально измениться... Я так понимаю ситуацию. Или вы будете действовать самостоятельно по заранее просчитанным вариантам?
Сережа грустно улыбается.
– Вы мечтаете нас арестовать как международных шпионов? Не получится. Потому что делать подкоп под здание ГРУ с целью проникновения в спецархивы мы не намерены...
