Побывав на этих переговорах, я лишь утвердился во мнении, что они ему совершенно не нужны, а чья там такая интрига, что пришлось идти и разговаривать, не знаю.
На все переговоры с регионами и бывшими союзными республиками он брал с собой министров своего правительства — так стали называть бывших начальников главков и управлений.
— Меня довольно часто ваши коллеги-журналисты спрашивают: Юрий Михайлович, что это, дескать, за прихоть у вас такая — переиначили Мосгорисполком в правительство? И в чем вы выиграли? То ли хотите обособиться от союзных и республиканских структур — и мы, мол, не лыком шиты, то ли к Западу решили прислониться поближе — мэрия, префектура, муниципалитеты, департаменты — все оттуда. Или еще говорят: это стремление наше самолюбие собственное потешить — премьером и министром назваться вроде как престижнее, чем председателем исполкома и начальником главка.
Что могу сказать? Прежде всего, по поводу последнего: это я сразу отметаю как замечание некорректное. И, думаю, все члены городского правительства со мной согласятся. А что касается переиначивания, так у нас вся жизнь переиначена, и карты все перекроились. Что особенного, что и в Москве перемены? А вызваны они в первую очередь стремлением привести городские структуры управления в соответствие со сложившейся действительностью. Давно известно, что все главки в Москве по объемам работ, предоставлению услуг или товарообороту приравнивались всегда к республиканским министерствам, а их начальники — к званию министра. Им положены были такие же льготы, как министрам оклады и прочее, — и надо ли было продолжать этот внешний обман?
Теперь посмотрим с другой стороны: ускорение, объявленное в начале перестройки, состоялось — с невиданной скоростью бывшие республики бывшего Союза превращаются в суверенные государства, с каждым из которых в отдельности или с некоторыми сразу предстоит иметь в дальнейшем дело членам нашего правительства. И согласитесь, министр с министром скорее договорятся, чем государственные деятели разных уровней. Обосабливаться же от кого бы то ни было мы не собираемся — Москва была, есть и будет столицей России.
Другое дело что нам предстоит — так же, впрочем, как и другим крупным городам и целым регионам, — преодолевать рецидив «центристской» болезни республиканских ведомств, которые им не переболели или которые его уже успели приобрести.
Никаких, между прочим, иллюзий мы по поводу Запада не питаем — это к вопросу об ориентации. Мы четко представляем себе ситуацию и убеждены: только сами, только вместе с москвичами, только тяжелым повседневным трудом можно добиться результатов. Надо зарабатывать. Всем! Городу, предприятиям, организациям, каждому себе на жизнь. Если не научимся — погибнем.
И, откровенно, я счастлив, когда вижу, что удается что-то сделать, когда усилия мои и моих коллег по городскому правительству приносят хоть маленькие, но положительные результаты. Кто-то их замечает, кто-то нет, но суть не в этом. Суть в том, чтобы не останавливаться, двигаться вперед, пытаясь защитить москвичей от неприятностей быта. Не хотелось бы, чтобы они в нас разочаровались, — вздохнул мэр.
Опыт Москвы переняли со временем все регионы — и в 15-миллионном мегаполисе, каковым является Москва, и в 300-тысячной Псковской области управленцы в сфере городского хозяйства стали называться министрами.
Как-то недосуг было задуматься: а кто, собственно, есть губернатор или мэр в каком-нибудь кнопкине-попкине и префект административного округа в Москве, под высокой рукой которого — самое малое — 700 тысяч населения или больше миллиона, как в Южном или Юго-Восточном округах. Иные государства во много раз меньше по численности, хотя бытовые проблемы у всех одинаковы; люди что в государстве из 10 тысяч человек, каковые существуют внутри архипелагов Океании, что внутри московского округа, где их насчитывается миллион, живут одними и теми же заботами: им надо рожать, растить, учить детей, содержать стариков, лечить больных, думать о хлебе насущном. И никуда от этих повседневных забот простых людей власти — как бы она ни называлась, в какие бы одежды ни рядилась — не деться.
— Представиться политиком проще, — говорит Ю. Лужков, — ведь его задача сводится в основном к искусному маневрированию на острие общественного мнения, манипулированию и жонглированию словами и идеями. В случае неудачи можно всегда уйти в тень, выставив на освещенный участок представителя исполнительной власти, хозяйственника.
Ведь слов можно сказать очень много, причем очень хороших, получить в среде избирателей самые лестные отзывы и даже быть избранным в тот или иной орган представительной власти, где, как правило, быстро забываются все прежние слова и все предвыборные обещания.
А правительства народ судит по делам. И на плечах правительств лежит забота о хлебе насущном, именно они предпринимают меры к жестким схемам сбора податей и налогов, штрафуют, наказывают, администрируют, и было бы по меньшей мере странным, если бы обыватель любил этих людей — их цели кажутся публике совершенно непонятными, а ближайшие заботы слишком мелочными — обвиняют же меня порой в том, что я вникаю в каждую деталь. При этом, заметьте, всем хочется жить лучше. То есть работать меньше, получать больше, тратить по минимуму, иметь по максимуму. Тут уж ничего не поделаешь, таким человека создал Бог, и не только его — так устроена сама природа. Справедливо это или несправедливо, правильно или неправильно — второй вопрос. Но так есть. Принадлежность к партии власти или, точнее, работа во властных структурах — это не привилегия, поскольку — я убежден и на себе испытал — властью не награждают, властью наказывают.
Не стану ничего добавлять к его словам — я достаточно порассуждал на эту тему в предыдущей главе. Замечу только, что из огромного количества «наказанных» чиновников единицы отказываются от власти добровольно и «награждают» себя свободой от насиженного кресла.
Когда я утверждаю, что у Ю. Лужкова в деяниях присутствует личная выгода, то опираюсь не на умозаключения, а на факты, которые, как известно, упрямая вещь. Почему-то никто из критикующих первую московскую Семью не вспомнил, что бизнес Е. Батуриной начинался не со стадиона «Лужники» и заказа на пластмассовые кресла, а с постановления правительства Москвы о развитии так называемого «Русского бистро». Ю. Лужков красиво и вдохновенно, убедительно и доходчиво рассказывал, как новая система быстрого общественного питания заткнет за пояс «Макдоналдс», сколько появится новых рабочих мест и как будет радоваться рядовой московский обыватель. Не говоря уже о гостях столицы, посетителях выставок, артсалонов и музеев. Мэру вторил начальник Департамента потребительского рынка и бытового обслуживания В. Малышков. Короче, все преимущества перед существующей системой и перед теми, которые возникнут в будущем, были налицо.
Правда, ни Ю. Лужков, ни В. Малышков не сказали, что они неоднократно встречались с руководителем сети фаст-фуда «Макдоналдс» и вели речь о том, чтобы и эта система потеряла бы в Москве немного. Да, впрочем, как теперь совершенно очевидно, она и не потеряла, а только приобрела — новые места, новые «точки», новые рынки. А где же «Бистро»? Принятие постановления столичного правительства предусматривает и финансирование того или иного проекта, однако никаких цифр на том заседании названо не было. Думаю, если бы мэр их озвучил, то у многих членов его правительства глаза бы на лоб полезли. Возможно, именно благодаря этому постановлению был в районе метро «Кантемировская» построен завод для выпуска тех самых «прибамбасов из пластмассы», с которых пошел весь бизнес Семьи.
