Между тем, Кучма замахал на собравшихся вокруг лежащего на полу Вадима малышей и учителей.
— Идите! Идите по своим классам! Чего вы здесь уставились? Мы как-нибудь и без вас разберемся. А ты, Петруха, дуй в медкабинет — приведи сюда медсестру! Впрочем, нет… Лучше тащи-ка его ко мне в кабинет. Мы его сами в чувства приведем. Пусть Пашка постоит на дверях, а ты — за мной! — скомандовал Кучма и двинулся из вестибюля прочь.
Видя, что малышня не расходится, Петро сделал в их сторону угрожающий жест рукой, схватил Вадима под мышки и потащил по направлению к директорскому кабинету.
Очнулся Вадим на широком директорском диване. Именно на него рассаживались девчонки во время проведения, так называемых, «самоуправленческих посиделок», которые проходили здесь ежемесячно. Он огляделся по сторонам и поймал себя на мысли о том, что кроме этого самого дивана больше ничего в кабинете не узнает.
Нет, конечно же, и стол, и стулья, и шкафы были теми же. Но они излучали какой-то чужой, холодный, не знакомый ему свет. А за директорским столом восседал тот самый мужчина, которого на днях привезли им из окружного управления образования. Он что-то тихонько говорил на ухо охраннику, который избивал Вадима в вестибюле. До Вадима доносились лишь отрывки фраз. Но кое-что можно было расслышать…
— Ты, Петруха, в случае чего ни в чем не признавайся… Скажи, мол, сам поскользнулся на пороге и упал на пол, ударился о стойку… А этим бабам из началки я все разобъясню. Еще не хватало, чтобы на моего племяша уголовное дело заводили. С ментами местными я договорюсь… Они — ребята послушные. Им Людмила в случае чего тоже внушение сделает. Ей тоже ни к чему это кадило раздувать — и так на всю Россию прославились.
Кучма бросил взгляд в сторону Вадима и, увидев, что он приходит в себя, махнул Петрухе рукой.
— Все! Давай топай на пост! Да смотри, чтобы никто больше в дверях не поскользнулся! А я тут пока с этим молодым человеком побеседую.
Петр тоже глянул на Вадима и нехотя побрел к выходу.
Но не успел он дойти до дверей, как в кабинет ворвался сменивший его охранник.
— Ну, чего там? — недовольно спросил Кучма. — Я же сказал тебе никого не пускать и пост свой не покидать.
— Так это… того… — в нерешительности замялся Пашка, — там «Скорая помощь» подкатила… И по-моему, даже не одна…
— Кто вызывал?! — вскочил с места Кучма. — Это что еще за шуточки?!
— И, кажись, там опять эти — с телевидения…
— Что значит — кажись?! — взбеленился Кучма. — Я же тебе русским языком приказал никого в школу не пропускать! — Кучма замахал руками и начал выталкивать обоих охранников в коридор. — Сейчас же закройте все двери и никого сюда не пропускать! А я сейчас буду разбираться с этими уродами, кто вызывал «скорую»!
Он начал метаться от стола к дверям. Несколько раз хватал со стола телефонную трубку и кидал ее на место. Затем, словно опомнившись, подскочил к дивану.
— Я надеюсь, что ты все понял?! — он начал трясти Вадима за плечо. — Ты понял, что сам поскользнулся и расшиб себе лобешник?! Не забывай, что тебе в этом году экзамены сдавать! Иначе, ты у меня покатишься на экзаменах, как на салазках! У тебя только девятый класс. Можешь задержаться в нем еще на годик! Или в ПТУ тебя выпихнем — даже охнуть не успеешь! Это что — твои дружки «скорую» вызвали? Так я им тоже мозги вправлю!
Кучма отошел от дивана и остановился у дверей, прислушиваясь к тому, что творится за ними.
В это время раздался резкий стук, и в кабинет буквально влетела женщина в перепачканной рабочей робе, резко пахнущей какой-то вонючей краской.
— Слушай, мил человек! Мы же так не договаривались! Ты чо на нас целый полк проверяющих натравил? Они нам совсем работать не дают! И эва еще что удумали — врачей повызывали! Говорят, что это мы ребятишек потравили. — Она смахнула с себя грязь прямо на пол директорского кабинета и слегка приосанилась. — Оно, конечно! Краска завсегда не вкусно пахнет. Да только пока еще от нее никто не помирал! Я вот уже, почитай, годков тридцать с этой дурью работаю — и ничего! А твои бабы говорят, что детишки от нее сознание терять начали! Врут, стервы. Так ты их вразуми.
— Так это из-за краски? — обрадовался Кучма. — Тогда все понятно. Я сейчас разберусь. Идите и спокойно работайте.
— То есть, как это — спокойно работайте? — не унималась женщина. — Там же, почитай, цельная куча машин «скорой помощи» понаехала. И бабы твои… то есть, я хочу сказать, учительницы эти нам совсем житья не дают… Грозятся в прокуратуру пожаловаться… а мы-то тут при чем? Ты уж, мил человек, им разъяснения сделай…
— Ну, я же сказал — сейчас все уладим! — Кучма начал выталкивать маляршу за дверь. Затем оглянулся на диван и, указывая рукой туда же на дверь, резко скомандовал. — А ты чего расселся?! Давай вали отсюда! И чтобы помалкивал! Иначе будешь сидеть в девятом классе до скончания века!
Он махнул рукой в сторону коридора.
Но Вадим вдруг, вместо того чтобы покинуть директорский кабинет, подбежал к столу и схватил с него первый попавшийся под руку предмет. Им оказалась большая стеклянная пепельница.
Недолго думая, он размахнулся и швырнул эту пепельницу в книжный шкаф. От удара стеклянная дверца шкафа разлетелась вдребезги.
Видимо, не ожидая подобного, Кучма остановился посреди комнаты и лишь бросал растерянный взгляд то на маляра, то на разбитый шкаф, то на парня, не понимая, что же дальше с ним делать. И когда тот опять потянулся к столу за новым предметом для метания, он судорожно схватил его за руки. Но удержать Вадима уже было невозможно. Он хватал со стола один предмет за другим и швырял в разные углы кабинета, вопя истошным голосом:
— Ты, гаденыш, думаешь, что навсегда здесь устроился?! Влез, как кукушка, в чужое гнездо и радуешься!? Думаешь, ребята тебе простят нашу Людмилу Анатольевну?! Считай, что ты теперь на вражеской территории! И мы тебе объявляем партизанскую войну! Пусть я для этого даже вообще из девятого класса не выйду никогда!..
Увидев разыгравшуюся сцену, малярша тихонько, бочком выскользнула из кабинета и бросилась наутек, оставив самозванному директору на память свою кисть и малярный валик, издававшие довольно неприятный зловонный аромат…
6
Совещание в московском департаменте образования было назначено на 12 часов дня, но Воронцов подъехал почти на полчаса раньше назначенного времени. Видимо, не предупрежденная заранее охрана долго не хотела его пропускать внутрь здания. Не помогло даже удостоверение Государственной Думы. Охранник посмотрел на него как-то равнодушно и тупо уставился в противоположную стенку. И лишь появление помощницы руководителя департамента за пять минут до начала совещания его немого оживило. Он тяжело вздохнул и протянул руку, требуя от Воронцова документы. Пару минут что-то записывал в свою потрепанную тетрадь. Потом нехотя нажал на кнопку для открывания турникета.
Помощница несколько раз, как показалось Виктору Петровичу, подобострастно натянуто улыбнулась и пригласила его жестом в приоткрытую в конце коридора первого этажа дверь.
