За несколько недель пребывания на новом посту архиепископ Чикаго по отношению к священникам епархии продемонстрировал свое особое понимание прогресса и либерализма. В архиве своего предшественника, кардинала Альберта Мейера, он обнаружил список «проблемных» священников — тех, кто имел слабость к алкоголю, одряхлел с возрастом или не справлялся со своими обязанностями в силу иных причин. Коуди взял за обыкновение днем по воскресеньям наведываться домой к кому-нибудь из списка. Затем он лично отставлял несчастного от места, дав две недели на то, чтобы священник освободил занимаемое им жилище. В середине 1960-х годов у священников в Чикаго не было никаких пенсионных фондов или программ, ни порядка выхода на пенсию, ни страховых полисов. Многим из уволенных было уже за семьдесят. Коуди попросту вышвыривал их на улицу.
Кардинал принялся, ни с кем не советуясь, перемещать священников из одной части города в другую. В той же манере он по своей прихоти закрывал школы при монастырях, упразднял должности приходских священников. Однажды по распоряжению Коуди бригада рабочих начала сносить дом священника и женской монастырской школы, когда их обитатели, не подозревая ничего плохого, умывались и завтракали.
Главной проблемой в случае с Коуди стала его полная неспособность принять как свершившийся факт постановления Второго Ватиканского собора. На заседаниях собора велись бесконечные дискуссии о разделении власти, коллегиальности при принятии решений. Не желающий мириться с самим духом Второго Ватиканского собора, Коуди просто не замечал нового — известия о соборе словно бы не доходили до особняка кардинала.
Епархию, в которой насчитывалось около 2,4 миллиона католиков, расколола линия фронта между фракциями сторонников и противников Коуди. Большая часть католиков города, глядя на их стычки со стороны, пыталась понять, что же происходит.
Священники организовали нечто вроде профсоюза — Ассоциацию чикагских священников. На их обращения Коуди почти не обращал внимания. Письма с просьбами о встрече оставались без ответа. На телефонные звонки постоянно отвечали, что кардинал «отсутствует» либо «крайне занят». Немногие остались, чтобы продолжать борьбу за более демократическую церковь. Большинство смирилось. За десять лет треть духовенства епархии сложила с себя сан. Несмотря на многочисленные демонстрации протеста, подтверждающие, что прогнило что-то в штате Иллинойс, кардинал продолжал настаивать, что его противники — это «просто очень горластое меньшинство».
Кардинал вдобавок не раз пригвождал к позорному столбу местную прессу, заявляя о ее враждебности. По правде говоря, чикагские газеты и телевидение были на удивление беспристрастны и терпимы к большей части деяний кардинала.
Человек, боровшийся за унификацию системы образования в Новом Орлеане, стал известен в Чикаго тем, что закрывал школы для черных детей, мотивируя это тем, что церковь более не в состоянии содержать их. И это в епархии, годовой доход которой приближался к 300 миллионам долларов.
Как и в отношении большей части других своих деяний, Коуди закрывал школы, ни с кем не советуясь, даже с местным школьным отделом. Когда раздались обвинения: «Расист!», Коуди в свою защиту заявлял, что многие чернокожие — не католики и что, по его мнению, церковь не должна заниматься образованием детей черных протестантов из среднего класса. Но от ярлыка расиста отделаться было трудно.
Годы шли, и различные обвинения в адрес Коуди и недовольство только умножались. Обострились отношения с группировками в среде духовенства епархии. Паранойя кардинала расцвела пышным цветом.
Он принялся рассказывать истории о том, что занимается разведывательной деятельностью в пользу правительства Соединенных Штатов, перечислял свои заслуги перед ФБР. Священникам Коуди доверительно сообщал, что не раз выполнял особые задания ЦРУ, в том числе летал в Сайгон в Южном Вьетнаме. О деталях он предпочитал говорить туманно, но если Коуди говорил правду, то выходит, что на правительственные секретные службы он работал с начала 1940-х годов. Казалось, что Джон Патрик Коуди, сын рыбака из Сент-Луиса, прожил множество жизней.
Репутация Коуди как ловкого финансового дельца, с которой он приехал в Чикаго, и без того пошатнувшаяся после катастрофы с акциями «Пенн сентрал», получила очередной удар, когда недоброжелатели кардинала принялись доискиваться до подробностей его первых шагов в церковной карьере. Выяснилось, что в промежутках между реальными или воображаемыми полетами над вражеской территорией, он, сам того не желая, с успехом превращал вверенные ему епархии в «бедную церковь», однако вовсе не так, как о том мечтал Альбино Лучани. Покидая епархию Сент-Джозеф в Канзас-Сити, будущий кардинал оставил долг в 30 миллионов долларов. Аналогичное достижение он совершил в Новом Орлеане, что придает особую значимость благодарственной молитве, которую вознесли тамошние священники. По крайней мере, Коуди оставил там о себе долгую память, потратив значительные денежные средства на золочение купола отремонтированного кафедрального собора в центре города.
В Чикаго Коуди организовал постоянную слежку за передвижениями всех священников и монахинь, заподозренным им в нелояльности. Собирались досье. Стали привычными тайные допросы друзей «подозреваемых». Что все это имело общего с благой вестью Христа, оставалось непонятным.
Когда кое-какие описанные выше выходки кардинала стали поводом для жалоб чикагского духовенства в Рим, папа Павел VI встревожился и погрузился в мучительные раздумья.
Казалось совершенно ясным: к началу 1970-х годов самый старший представитель Римско-католической церкви в Чикаго продемонстрировал, что не годится для руководства епархией, однако римский папа, по каким-то важным для себя причинам, от решительных мер воздержался. Видимо, душевный покой Коуди значил для него гораздо больше судьбы 2,4 миллиона католиков.
Необычность дела Коуди состоит еще и в том, что он, судя по всему единолично, контролировал все доходы католической церкви в Чикаго. Для эффективного управления поступлениями в 200–300 миллионов долларов в год следовало бы поставить здравомыслящего и знающего человека. Но нет никаких объяснений, почему эти огромные финансы отдали в руки такого, как Коуди.
Общий капитал Римско-католической церкви в Чикаго в 1970 году превышал один миллиард долларов. Так как кардинал Коуди отказался публиковать заверенную ежегодную отчетность, священники в разных частях города стали утаивать деньги, которым в более счастливые дни суждено было бы попасть под контроль кардинала. Наконец в 1971 году, через шесть лет деспотического правления, Коуди соизволил опубликовать нечто вроде годовых отчетов. Очень любопытные документы! В них не представлены цифры инвестиций в недвижимость. Не раскрыты вложения в различные акции. Что касается дохода с кладбищ, то он свидетельствует, в каком-то смысле, о жизни после смерти. Динамика прибыли была выразительной. За шесть месяцев до публикации Коуди доверительно сообщил своему помощнику, что она составляла 50 миллионов долларов. Когда отчетность сделалась достоянием общественности, цифра прибыли упала до 36 миллионов долларов. Вероятно, для человека, способного одновременно находиться в Риме, Сайгоне, Белом доме, Ватикане и особняке кардинала в Чикаго, будет детской забавой подевать невесть куда около 14 миллионов долларов, полученных в виде прибыли с кладбищ.
