После освидетельствования никаких официальных заявлений не было, и, несмотря на лавину вопросов журналистов и живейший интерес общественности, пресс-служба Ватикана продолжала хранить гробовое молчание о произошедшем в соборе Святого Петра. Только после похорон Иоанна-Павла 1 была озвучена ватиканская версия. Первоначально, «не для протокола», Национальному информационному агентству АНСА было сообщено, что была проведена обычная проверка состояния консервации тела, проходившая при участии, в числе прочих, профессора Герина и Арнальдо и Эрнесто Синьораччи. АНСА также поставили в известность, что было сделано еще несколько инъекций бальзамирующих растворов.
Когда же Ватиканское пресс-бюро опубликовало официальный документ, то полуторачасовая процедура осмотра была урезана в нем до двадцати минут. Кроме того, утверждалось, что общее состоянии было признано удовлетворительным и к телу для прощания были допущены паломники из Канале д’Агордо. Помимо неточностей или намеренной лжи, без которых не обходится ни одно утверждение прессы, здесь имеется и целый ряд вызывающих недоверие фактов. Профессора Чезаре Герина, в противоположность тому, что информаторы из Ватикана сообщали АНСА, там не было. Более того, когда я брал интервью у братьев Синьораччи, они твердо стояли на том, что в соборе на том странном осмотре они отсутствовали. Как видно, проверка состояния бальзамирования проводилась без участия специалистов-бальзамировщиков.
Если, как полагают многие, вскрытие действительно состоялось, пусть даже частичное — за девяносто минут невозможно провести полную аутопсию, — то о результатах, хотя бы и негативных, следовало бы заявить открыто и во всеуслышание. Ведь это самый лучший способ положить конец слухам и сплетням. «Коррьере делла сера» утверждала, будто «в последнюю минуту к особой группе присоединился известный врач из Католического университета». Впоследствии «известный врач» растворился в предрассветном тумане, поднявшемся с Тибра.
Специалист-психолог, католик Розарио Моччаро так описывал поведение людей, кому доверили управлять Римско-католической церковью на тот период, пока папский престол оставался вакантным: «Это своего рода “омерта”, присущий мафии закон молчания, вырядившаяся в одежды христианской любви к ближнему и государственного протокола».
Диалог любви между «улыбающимся папой» и широкими массами верующих, на который их и вдохновил Альбино Лучани, продолжался до самого конца. Не обращая внимания на обложной дождь, около 100 000 человек собралось 4 октября на заупокойную мессу на площади Святого Петра. За минувшие четыре дня проститься с Иоанном-Павлом I пришли более миллиона человек. Первое чтение Библии — стихов из Апокалипсиса Иоанна Богослова — завершалось стихами: «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец; жаждущему дам даром от источника воды живой».
Тело Иоанна-Павла I, в миру Альбино Лучани, положенное в три вложенных друг в друга герметично закрытых гроба — кипарисовый, свинцовый и из эбенового дерева, — было перенесено в место последнего упокоения, в мраморный саркофаг, установленный в крипте в соборе Святого Петра. Даже когда бренные останки направлялись в свой последний путь в холодный сумрак склепа, на отведенное им место между Иоанном XXIII и Павлом VI, продолжались циркулировать слухи, утверждавшие, что Альбино Лучани пришлось перед смертью испить нечто иное, чем глоток от источника воды живой.
Очень многих по-прежнему терзала тревога и сомнения относительно причин внезапной смерти Альбино Лучани, в их числе был и личный врач папы, Джузеппе Да Рос.
Теперь, когда Иоанн-Павел I упокоился в трех гробах, был понятно, что практически невозможно заставить Ватикан хоть на йоту отступить с занимаемых им позиций. Официальный запрос, направленный организацией «Чивильта кристиана» в Ватиканский трибунал, был передан на рассмотрение одного-единственного судьи, Джузеппе Спинелли. Даже будь у него жгучее желание провести вскрытие и полное судебное расследование, трудно понять, как бы ему удалось совладать с силой Ватикана и властью тех, кто там заправляет, — тех, кто полагает истиной исторический «факт», будто у них, благодаря их предшественникам, почти двухтысячелетний опыт управления Римско-католической церковью.
Иезуиты сравнили смерть Лучани с луговым цветком, закрывшимся на ночь, а францисканцы говорили, что смерть — это все равно что тать в ночи. Люди не столь возвышенного склада продолжали искать более прозаического объяснения. Скептиков хватало на обоих берегах Тибра. Среди тех, кого больше всех в Ватикане волновало произошедшее, была группа людей, знавших правду о том, когда и как сестра Винченца обнаружила тело папы. Чем больше лжи нагромождал официальный Ватикан, тем сильнее одолевала их тревога. В конце концов после похорон Иоанна-Павла I они не выдержали и заговорили. Сначала они обратились в информационное агентство АНСА, а впоследствии беседовали о своих опасениях со мной. На самом деле именно представители этой группы убедили меня предпринять расследование обстоятельств смерти Альбино Лучани.
В первой половине 5 октября от них в АНСА стали известны действительные, а не сфальсифицированные подробности того, как сестра Винченца обнаружила умершего папу. В переданных журналистам сведениях содержалось множество точных деталей, например, указывалось, что записи, найденные в руках покойного папы, имели непосредственное отношение «к определенным назначениям на посты в Римской курии и среди итальянского епископата». Группа также сообщила, что папа обсуждал отказ Баджо принять предложенный ему пост патриарха Венеции. Когда эти сведения стали достоянием гласности, то реакция Ватикана очень напомнила опровержения монсеньора Анри Ридматгена, когда его спросили о подготовленном Лучани документе, касающемся проблемы регулирования рождаемости. Когда монсеньору напомнили об этом докладе, он назвал сообщения о нем «фантазиями». Когда Ватикан стали буквально осаждать сотни журналистов, требующих прокомментировать последние разоблачения, директор Ватиканского пресс-бюро отец Панчироли лаконично и безапелляционно все опроверг: «Эти сообщения не имеют под собой никаких оснований».
Далеко не на всех это опровержение произвело впечатление, среди недоверчивых было и немало кардиналов, прибывших в Рим для участия в очередном конклаве. На заседании конгрегации кардиналов, состоявшемся 9 октября, их обеспокоенность и смутное недовольство дали о себе знать. Особым нападкам подвергся кардинал Вийо. В качестве камерария он нес ответственность за принятие решений и санкционирование официальных заявлений, которые явственно свидетельствовали, что со смертью папы что-то нечисто и Ватикан стремится скрыть правду. Многие неитальянские князья церкви потребовали объяснений. Они хотели знать, что именно пытались скрыть, почему не выяснена точная причина смерти и насколько достоверна та, которая названа в официальных сообщениях. Они хотели знать, почему с большей точностью не указано время смерти, почему врач не взял на себя ответственность, поставив свое имя под заключением о смерти, которое можно было бы обнародовать.
Как кардиналы ни добивались ответов на свои вопросы, все их старания ни к чему не привели. Быстро приближалась дата начала нового конклава, благодаря решению, принятому меньшинством на следующий день после смерти Иоанна-Павла I. Мысли кардиналов были сосредоточены на новых закулисных переговорах и интригах, упиравшихся в главный теперь вопрос: кто будет преемником Лучани? Что ж, такой поворот событий ясно показывал, что в Римской курии действительно многое почерпнули из двухтысячелетнего опыта своих предшественников в искусстве подковерной борьбы.
