— У вас все шуточки-прибауточки, — посуровел президент, — а мне надо реформы запускать.
— Назначьте Гришу Явлинского, — сказал я. — Он сам хороший экономист и бредит реформами.
Ельцин ничего не ответил, будто не расслышал моего предложения. Мы помолчали, и он сказал:
— Вот что. Все равно съездите в Архангельское — там на даче экономисты готовят концепцию реформ. Мне эту команду порекомендовали друзья России. Посмотрите на ребят, поговорите с ними, а потом позвоните мне — скажите свое мнение.
Я полагал, что «друзья России» оторвали от сердца для Ельцина каких-нибудь творцов японского чуда с мировыми именами. А увидел на даче с разбросанными по столам бумагами группу незнакомых молодых людей. Верховодил там Егор Гайдар с Петром Авеном.
Тимура — отца Егора я хорошо знал по совместной работе в «Правде». Он ведал военным отделом и держался от всех чуть в стороне. Когда-то служил на флоте, там получил воинское звание и, работая позже корреспондентом «Правды» на Кубе, в Югославии и других местах, получал новые звездочки офицера запаса. Отдел он возглавлял уже в мундире с погонами капитана первого ранга.
На одну из редакционных планерок Тимур пришел в новенькой форме контр-адмирала. Сел среди нас на стул в глубине зала. Планерка шла как обычно, а когда заканчивалась, кто-то громко сказал главному редактору «Правды» Афанасьеву:
— Виктор Григорьевич, а Гайдар у нас получил звание контрадмирала…
— Да? — воскликнул Афанасьев и, оглядывая зал, увидел Гайдара. — Встань, покажись народу, Тимур!
Гайдар поднялся — низенький, толстенький, лицо и лысина — цвета буряка. Нашего коллегу, должно быть, постоянно мучило высокое давление.
Афанасьев долго смотрел на него оценивающим взглядом, потом ехидно сказал:
— Да, Тимур, на контру ты, конечно, похож. А вот на адмирала — нисколько!
Внешне Егор походил на отца. Только манеры — интеллигентные, утонченные. Он не знал о цели моего прихода и смотрел на меня как на праздношатающегося. Гайдар сидел над бумагами по части финансовой политики в период реформ.
Это были предложения к законопроектам, добавляющим вольностей банкирам, а также об отмене любых налоговых льгот для производственников, об НДС и целый пакет других документов. Группа творила как бы по заданию Госсовета РСФСР, где секретарствовал Бурбулис, поэтому молва и приписала Геннадию Эдуардовичу грех в подсовывании Ельцину «мальчиков в розовых штанишках». А он их раньше знал столько же, сколько какую-нибудь Марьванновну из булочной в Магадане.
Лицо Авена Господь словно скомбинировал из масок надменности и шнырливости. По-жириновски выпяченная нижняя губа, а глаза юрко шарили перед собой, как бы выискивая добычу. Таким предстал передо мной ведущий научный сотрудник кадрового центра Бнай Брита — Международного Венского института прикладного системного анализа (ИИАСА) Петр Олегович. Он был на даче как бы комиссаром при Гайдаре.
И сам Гайдар, и остальные присутствовавшие здесь разработчики концепции, прошедшие стажировку в ИИАСА — Андрей Нечаев, Анатолий Чубайс, Александр Шохин, Евгений Ясин и проч.
(все они — будущие министры экономического блока правительства) несли Авену листки со своими заготовками.
Не очень-то они желали распространяться о том, что задумали («Деньги любят тишину, а подготовка к их косьбе — скрытность!»). Хотя и от ответов на конкретные вопросы никак не уйдешь. Все-таки я был членом того самого Госсовета РСФСР. Концепция? «Вот она — разгосударствление, ликвидация монополизма, отпуск цен». Это общее направление либерализации, известное по учебникам. А какую очередность шагов они намечают в России? Словом, что, где, когда и почем? Ведь дьявол кроется в деталях.
В силаевском правительстве мы не успели провести инвентаризацию (реестр) имущества России, точно взвесить капиталоотдачу предприятий — из-за споров за собственность между СССР и РСФСР. Намечается ли завершить эту работу до начала реформ? «Нет!» А тогда по каким параметрам будет устанавливаться очередность выставления на торги государственной собственности? «Это определим по ходу реформ!». Будет ли до старта реформ проводиться оценка рыночной стоимости приватизируемого имущества (эту акцию начинал прежний председатель Госкомимущества Михаил Малей, но его остановили)? «Нет!». А тогда как определить — «что» и «почем»? «Реформы покажут!» Готова ли у нас основная правовая база для запуска той же приватизации? «Нет!» А как быть? «Подготовим по ходу дела!» И еще много вопросов и много таких же ответов.
Время считалось тогда не простым (а когда оно было у нас простое?). Экономисты-академики, получившие звания за гимны развитому социализму, звали народ «к побегу из социализма». Все приготовились бежать — но куда? Кругом болотистая тундра с гнусом и комарами, есть где-то через нее и тропинки к сухим местам, удобным для освоения. Но кто знает эти тропинки?
В проводники набивались разные люди. Много разных людей — с декларациями и обещаниями. Но разве за общими похожими словами программ увидишь истинные намерения: кто хочет вытащить Россию на столбовую дорогу, а кто поведет под пулеметы на сторожевых вышках Бнай Брита?
Ватага Гайдара сама производила впечатление не знающих, куда и как выбираться. Что же, по ходу реформ — так по ходу реформ! Если нет ясности и готовности к судьбоносным решениям, тогда и спешить ни к чему. Надо всем засучивать рукава — депутатам, чиновникам от исполнителей власти — и срочно создавать под реформы базу. А пока расчетливым открытием шлюзов можно стравливать давление проблем.
Был конец октября. А Ельцин планировал запустить механизм радикальных реформ в январе, добиваясь поддержки депутатов. Я позвонил ему, как договаривались, сказал и свое мнение о команде экономистов и о своих опасениях. Он выслушал меня, не перебивая и проговорил так, словно простонал:
— Нет у нас времени!
Затем сказал уже спокойнее:
— Начнем реформы, как я намечал. Депутаты на съезде не будут против — с ними работают. А правовая база — дело наживное. Когда будет надо, тогда она и будет…
Он помолчал и хрипловатым голосом произнес:
— Теперь скажу главное. Я вот что… Я сам решил возглавить правительство. Не ожидали? Никто этого не ждет. А вас прошу помогать мне.
Помогать? А что от меня зависело? Во всем ему вскоре помог Пятый съезд народных депутатов России. На нем при поддержке Ельцина полноправным председателем парламента стал Руслан Хасбулатов. В знак признательности он и благоприятствовал идеям Бориса Николаевича.
Съезд провозгласил начало радикальных экономических реформ. И уступив часть своих прав (он был тогда высшей инстанцией власти) и прав Верховного Совета, наделил Президента России первого ноября дополнительными полномочиями сроком на год. Ельцин получал возможность самостоятельно реорганизовывать министерства и заполнять законодательный вакуум своими указами. (Уже в декабре Борис Николаевич состроил съезду большую козу: якобы для поддержки реформ образовал супермонстра — Министерство безопасности и внутренних дел РСФСР, собрав в единый кулак и подтянув под себя все силовые структуры. О таком даже Берия не мечтал! Депутаты зачесали в затылках: решение очень радикальное, но какое отношение оно имеет к реформам?).
