Деталями переговоров, а также позицией и, возможно, личными интересами Фрадкова интересовалась офшорная компания (ошибка распознавания) аффилированная с «Альфа-групп». Поскольку занималась она перекачкой нефти. Пойманные агенты «Дилидженса» выдали эстонским полицейским заказчика операции— эту компанию и того, кто послал их в Прибалтику — «Кролл».
Информированный читатель знает, что богатый «Альфа-банк», где президентствует олигарх Петр Авен, входит в консорциум «Альфа-групп», где наверху пирамиды другой олигарх — Фридман. И что Авен (еще он — член наблюдательного совета директоров «Альфа-групп») с Фридманом давние кореша.
Еще в начале 90-х фирма Фридмана «Альфа-Эко» занималась крупными поставками из Индии сахара, ковров и чая. Поставки шли, в том числе, за счет долга Советскому Союзу. А подобные контракты были в компетенции авенского министерства внешнеэкономических связей.
И с «Кроллом» Авен, как родные братья. Так сказать, одному богу молятся. Когда в начале 92-го несведущие члены российского правительства ожидали от «Кролла» обнадеживающих результатов, Гайдар с Авеном, наверное, тихо посмеивались. Не для того ли они выбрали для контракта «свое» агентство, чтобы получить на кого-то компрометирующие материалы и через шантаж использовать их для нечистой игры? Такое подозрение возникало у многих. (Кстати, после наших публичных обвинений «Кролла» в недееспособности, руководство этого агентства распространило по каналам ИТАР-ТАСС следующее заявление: «Мы можем заявить, что «Кролл ассошиэйтс» на самом деле проводило расследование по поручению российского правительства и что мы смогли добыть и передать значительный материал российским властям».).
Все и всех завязывала в труднораспутываемые узлы политика Бнай Брита. Члены братства Мамоны должны зависеть друг от друга по-крупному, как в шайке мокрушников, чтобы разоблачение кого-то одного считалось угрозой остальным. Россия раньше не видывала таких масштабов коррупции (то-то еще ждало ее впереди!) — ворье со всего мира слеталось в Кремль и на Старую площадь, словно на виноградный сироп.
Нам было видно, как ультралибералы нервничали и не сегодня-завтра ожидали от съезда пинка под зад. Поэтому спешно строили для себя запасные аэродромы. (Впрочем, боялись напрасно: многие пересидели во власти и сам съезд, и всех недовольных депутатов).
Анатолий Чубайс, получивший карт-бланш от Ельцина, бесцеремонно швырял в костер криминальной приватизации лучшие предприятия, не уведомляя об этом даже министров, в чьем подчинении они находились. (Однажды я сказал ему: «Толя, партизань, раз тебя президент заставляет, но если тронешь хоть одну структуру моего министерства, я тебе голову оторву!». Удивительно, но до моей отставки он не прикоснулся к собственности нашего ведомства. А этот разговор вспоминал при членах правительства не раз. Гайдар ему сказал обо мне: «Он непредсказуем». Хотя справки, что я не отвечаю за свои поступки, у меня, говоря между нами, не было).
Насмерть схватывался с Гайдаром и Чубайсом на заседаниях правительства министр промышленности России Александр Титкин. Он был опытным инженером-конструктором: работал директором производства «Атоммаша», генеральным директором Балаховского машиностроительного завода, потом — Тульского объединения «Тяжпродмаш». Поддался обаянию Ельцина и отказался от депутатского мандата, чтобы заняться реформами непосредственно. Как он страдал от осознания своей беспомощности! Мосты к возращению на другой берег сжег, на этом — пьяная вседозволенность необольшевичков. Они с ним нисколько не цацкались: за его спиной пускали в продажу лучшие заводы, обеспечивавшие безопасность страны. Многие предприятия через подставные фирмы были куплены иностранцами — и тут же по разным причинам закрыты.
— Вы действуете, как барсеточники, — шумел Титкин на Гайдара с Чубайсом
Он апеллировал к президенту. Те тоже жаловались: не понимает сути реформ. Перед Ельциным уже в который раз вставал выбор. И он снова сделал его: взял да и упразднил министерство промышленности.
Но я о запасных аэродромах. Которые засветились позже теплыми огнями коммерческих банков, финансовых корпораций, институтов транзитной экономики и т. д. Если гайдаровская братия по-черному грабила собственность министерств во главе с чужаками, то до активов своих ведомств посторонних не подпускали — берегла для раздела между собой. Особенно это касалось курицы, приносившей золотые яички — Министерства внешнеэкономических связей (МВЭС).
При той политической ситуации Авен вполне мог занять пост вице-премьера, отвечающего за стратегию реформ по-бнайбрит-ски. И Ельцин утвердил бы его без звука. Но должность «воздушного» вице-премьера (без права направлять финансово-имущественные потоки), хоть и почетна, а дивидендов — никаких. И Авен выбрал для себя тихое, но очень доходное место — главы МВЭС.
Старые друзья порекомендовали Петру Олеговичу присмотреться к Михаилу Ефимовичу Фрадкову, представлявшему Россию при ГАТТ (теперь — Всемирная торговая организация — ВТО). Это потом Фрадков станет чуть-чуть набираться вальяжности на должностях министра и премьера правительства, а в 92-м он выглядел чиновничком тридцать второго разряда. Такие как раз умеют и торговать и приторговывать. Авен присмотрелся и взял его к себе замом министра. Вместе они начали составлять план приватизации активов МВЭС.
Когда Пятый съезд депутатов дал президенту дополнительные полномочия, Титкин и я предложили Ельцину ввести временно госмонополию на внешнюю торговлю нефтепродуктами и зерном. Временно — пока не уляжется пыль хозяйственной неразберихи и не появится институциональная база, способная действовать кнутом и пряником тарифной политики.
Горбачевские реформы загнали половину российской экономики в тень, прекратились экспортные поставки машин, оборудования, наукоемкой и другой промышленной продукции. Коммерсанты гнали за рубеж лишь нефть и зерно, присваивая выручку и оставляя голодной стране только крохи в виде обязательных валютных отчислений.
Еще в 88-м году, до обрушения экономики от горбачевско-рыжковского атомного налета государственное внешнеторговое объединение «Союзнефтеэкспорт» поставило на мировые рынки 125,8 миллиона тонн нефти и 57,5 миллиона тонн нефтепродуктов, значительно пополнив казну. А на момент нашего разговора с Ельциным в России уже орудовало 150 фирм-экспортеров горючего сырья, которые до предела сбили на него цену в отчаянной борьбе за покупателя. Ни одна нефтедобывающая страна не позволяла себе такой глупости. И вообще все нормальные государства, включая Швецию, Японию, Италию, Норвегию, Германию, Бразилию, Индию и т. д., старались жестко регулировать внешнеэкономическую деятельность в интересах своих народов.
Ельцин на наше с Титкиным предложение пожевал губами, помолчал и перевел разговор на другую тему. Это было на заседании правительства, президент — глава кабинета министров должен был ставить вопрос на голосование, но он проигнорировал его.
А Гайдар с Авеном приготовили для Ельцина проект указа «О либерализации внешнеэкономической деятельности на территории РСФСР». И Борис Николаевич подписал его 15 ноября 91-го года.
Где он подмахнул документ, не знаю. Но знаю, как он иногда это делал. Приедешь в рабочее время к нему на дачу по какому-то делу, Наина Иосифовна покажет рукой в дальний угол царских угодий, где старица Москвы-реки отгорожена от основного русла земляной дамбой: «Там он!» Спустишься по мощеной дорожке, и вот он Хозяин Земли Русской, восседавший на берегу в походном кресле с двумя удочками. Рядом — подкормка, банки с дождевыми червями и тесто формы теннисного мяча. А в сторонке автофургон с правительственной связью и дремлющей охраной. «Борис Николаевич работает с документами».
