В глазах пана Тадеуша засветилась надежда. Безнадежности в этих глазах и раньше не было, но теперь промелькнула даже какая-то игривая искра. Поддержка, судя по всему, пану Тадеушу была нужна.
– Присаживайтесь, – показал он на кресла, в которых офицеры уже сидели утром.
– Те самые парни? С дороги? – сразу спросил подполковник.
– Их товарищи. Тех самых загрузили в машину и увезли в сторону границы. Не знаю уж, как они будут их переправлять, но пока еще не переправляли. А их товарищи против меня ополчились. Готовятся. Ребята, признаюсь, серьезные.
– А в чем их серьезность заключается?
– Практически все они проходили боевую подготовку в лагерях «Руха». Знаете, националистическое движение.
– Знаю. Это несерьезно. А как на вас вышли? Мы расписки с адресом не оставляли.
– Думаю, у них была запланированная акция. Хотели мой груз перехватить, чтобы я потом выкупал. Однажды у них такое пролезло, но это было шесть лет назад. Тогда мне вообще нечего было им противопоставить. Сейчас найдется, хотя тоже сил еще маловато. Они решили, что я узнал об их планах и набил машину вооруженными парнями.
– Понятно. Расклад сил сейчас какой?
– У них 38 человек. Еще 20 человек перешли границу на законных основаниях, но ждут, когда им через реку перебросят оружие. Я не знаю место, иначе позвонил бы пограничникам. Вообще-то я все равно позвонил, но едва ли перехватят. Граница дырявая. Пройти можно в разных местах, а у пограничников сил, чтобы все закрыть, не хватает. А 58 – это уже много против моих 26-ти.
– Я в окно наблюдал, пан Тадеуш, вы людей рассылали, – сказал майор Веримеев. – Занимаете круговую оборону?
– Не совсем так. Если бы круговую, то стоило в одном ангаре запереться и отстреливаться. И бросить базу на разграбление. Сейчас мы за ними следим. И разные группы контролируют разные пути. Хотя раньше ночи они вряд ли сунутся. Но как только двинутся, я дам команду, и все силы стянутся на одно направление. А там уже и драться будем.
– А где они сейчас?
– Хутор в 12 километрах от нас. Там хозяин хотя и поляк, но с ними дружит. Купили старика, на чем уж, не знаю.
– Ваш план хорош, пан Тадеуш, – согласился Свентовитов, – хотя я бы предпочел нанести превентивный удар. Но для этого следовало бы точно знать, что они готовят нападение.
– Это я знаю точно. Мне звонили с угрозами.
– Наивный народ. Еще и предупреждают!
– Они свою силу чувствуют и знают, что я тут с некоторыми нашими авторитетами конфликтую. Значит, поддержки у меня не будет. И на них после разборки не наедут. Иначе не наглели бы. Но они не предупреждали. Они дали срок до вечера, чтобы я собрал деньги в компенсацию. Но я, даже если все, что имею, продам, такой суммы все равно не наберу.
– Это уже интереснее, – сказал подполковник. – А можете им позвонить?
– Конечно. А зачем?
– Поторговаться.
– В смысле?
– Попросить время до утра. Утром, дескать, будет половина суммы. Остальное через три дня. Раньше никак не получается.
– А что нам это даст?
– Они не выступят.
– Выступят утром. Или завтра ночью. Тогда к ним еще 20 человек точно прибудут.
– Ночью мы выступим.
Пан Тадеуш в согласии наклонил голову:
– Это уже интереснее. Какими силами?
– Силами спецназа ГРУ. И пары проводников, хорошо знающих место. Этого хватит.
– Проводники найдутся. А мои люди?
– Пусть ничего не знают о наших действиях. Так им же будет спокойнее. Оружие у нас есть. Вот гранат бы… Есть у вас гранаты?
– «Ф-1» устроит?
– Лучше не придумаешь. Еще нужен микроавтобус с самым неслышимым двигателем. Может быть, даже один из наших. И несколько мотков лески. Обыкновенной, рыболовной. Прочной. Желательно зеленого цвета. И пару мотков скотча. И крепкую веревку. Всем остальным мы обеспечены. Кстати, наши машины делают?
– Работа не прерывалась, – с готовностью ответил пан Тадеуш, и видно было, что у местного гостеприимного хозяина гора с плеч свалилась. В российский спецназ он верил, похоже, слепо…
* * *
Выехали до наступления темноты. В сопровождающие пан Тадеуш выделил того же самого Владека и парня, совсем мальчишку, по имени или по фамилии Заруба. Валентин Александрович так и не понял, что это в действительности, и мог даже предположить, что Заруба – просто кличка. Вспомнилось, что он где-то слышал такое польское имя. Хотя опять не был уверен, слышал он имя или фамилию. Хотя, в принципе, это и не имело значения. Главное, кличка была почти боевая, хотя и не современная с военной точки зрения. Кроме того, Заруба по-русски разговаривал даже лучше Владека. С восьми лет его воспитывала русская мачеха. И говорить научила.
Поехали на микроавтобусе группы, который механик уже успел подготовить. Длиннобазная «Каравелла» темно-вишневого цвета, как всякая новая немецкая машина, работала достаточно тихо, хотя заезжать на машине прямо во двор хутора, где сконцентрировались украинские бандиты, Свентовитов, естественно, и не собирался. Машину предстояло оставить где-нибудь в стороне. Перед отъездом пан Тадеуш позвонил своим оппонентам и договорился об отсрочке платежа до утра. Те такое условие приняли, как сам пан Тадеуш сказал, на удивление охотно. Можно было начинать действовать.
Дорога много времени не заняла. За рулем сидел Владек, ехал аккуратно, да и как еще можно было ездить на микроавтобусе, который далеко не обладает свойствами колесного трактора, по местности, не имеющей дорог. Но именно по такой местности Владек и предпочел ехать. Дважды останавливался; спецназовцы выскакивали, быстро и беззвучно разбирали участок забора, и микроавтобус проезжал.
Остановился Владек в лесочке.
– Хутор через 200 метров. Собака там злая. Старая, но злая. Уже из будки почти не выбирается, так оттуда лает. Будка против дома, у стенки сарая. Почует, поднимет тревогу.
– Ты давно на хуторе был? – спросил майор Веримеев.
– Я там ни разу не был.
– Тогда откуда про собаку знаешь?
– Заруба рассказывал.
– А Заруба когда там был?
– На прошлой неделе, кажется.
– Заруба! – позвал подполковник.
Паренек подошел.
– Когда в доме гости, собаку запирают?
– У нас в доме в сарай закрывали. Здесь – не знаю. Наверное. Когда людей много, собака бесится. Лаем кого угодно достанет.
– Хорошо! – кивнул подполковник. – Владек остается караулить машину. Заруба идет с нами. Показывает. Мы начинаем работать, Заруба уходит к машине.
– Но… – попытался возразить Владек.
– Это условие нашей помощи, которое одобрил пан Тадеуш. Что мы делаем, посторонним видеть не полагается. Кто ничего не видит, дольше живет.
