Разумеется, при возникшей возможности все дружно бросились по домам, оставив фронт, на котором благоразумные немцы осенью 1917 прекратили всякую беспокоющую стрельбу.
Разгром помещичьих усадеб и сплошной передел всех пахотных земель, ликвидировав экономические основы существования наиболее процветавших и помещичьих, и крестьянских хозяйств, произошел повсеместно к востоку от линии российско-германского фронта, неподвижно замершего с августа 1917 года. Погромами были охвачены области всего прежнего помещичьего землевладения – вплоть до Урала и включая Левобережную Украину (с небольшой полосой Правобережной).
Южнее лежали земли казачьих войск – там не было ни помещиков, ни погромов, а попытки пришлого крестьянства поживиться имуществом и землями казаков встретили решительное сопротивление последних. Под крылышко казаков собиралась со всей России дворянская молодежь, организовавшись в Добровольческую армию, насчитывавшую в 1918 году всего несколько тысяч бойцов. Этой армии предстояло пройти в течение почти трех лет немалый боевой путь, но победить остальную часть русского народа было ей не по силам.
Пользуясь нелепыми маневрами Советского правительства, стремившегося к Мировой революции, а не к подписанию «похабного мира», и двусмысленной политикой украинских и других национальных властей, пытавшихся отделиться от центральной российской власти вообще и от большевистской в частности, немцы развернули с февраля 1918 решительное движение вглубь страны, захватив еще незанятые остатки Прибалтики, Белоруссию, Украину, Дон, Крым и часть Кавказа.
Большевики же не смогли собрать практически никаких сил, чтобы противостоять этому: к этому времени все солдаты разбежавшейся армии еще добирались до родных деревень, попутно разгоняя противников большевистской власти во всех придорожных городах. Так вот и наступил этот позорный и «похабный» мир.
Этой социологией определилась и география Гражданской войны: линии фронтов летом 1918 и летом 1919 года – в периоды максимальных успехов антибольшевистских сил – до удивления соответствуют границам Московской Руси в момент, предшествующий завоеванию Урала Иваном Грозным (в 1919 году – за исключением восточной части старой русской границы), т.е. четко очерчивают российские территории, на которых и размещалось помещичье землевладение, уничтоженное зимой 1917-1918 года.
Эта часть страны и оставалась несокрушимым бастионом Советской власти – по совершенно ясным указанным причинам. На остальной территории белые легко добивались успехов, но неизменно терпели разгром, вторгаясь в большевистскую цитадель.
Вот и поляки сначала добросовестно дождались разгрома Деникина (иметь дело с крепкой национальной русской властью в Москве им вовсе не хотелось), а уж потом пошли отвоевывать старые польские территории – Белоруссию, Правобережную Украину и многое сверх того: в мае 1920 они захватили Киев, Минск, Бобруйск и Борисов и подходили к Витебску.
Перипетии войны с Польшей в целом хорошо известны, но за чередой военных и политических потрясений лета и осени 1920 года укрылся тот факт, что в конечном итоге линия, на которой выдохлось заключительное наступление поляков, закрепился фронт и был заключен мир, прошла не по этническому разделу («Линия Керзона», по которой уже в последующую историческую эпоху была проведена восточная граница Польши 1945 года, существующая по сей день), старым историческим границам или случайным боевым рубежам, а строго по линии фронта 1917 года.
Непосредственно к востоку от этой линии с осени 1917 и до марта 1918 (когда немцы двинулись дальше на восток) и были разграблены и истреблены как русские баре, так и польские паны, составлявшие большинство помещиков этой полосы – при совершенно ином этническом составе крестьянства. Возвращение туда польской власти грозило нешуточным возмездием – это прекрасно понимали и местные жители, и красноармейцы!
Немцы, занимая Украину, где помещики также были ограблены зимой 1917-1918 года, немедленно принимались творить суд и расправу, возвращая имущество по возможности прежним владельцам. В результате украинское крестьянство прониклось крайним скептицизмом по отношению к собственным национальным властям, не способным их защитить.
Немцы задержались ненадолго, укатив с красными знаменами в Фатерлянд сразу вслед за Ноябрьской революцией 1918 года. Прежним помещикам, пытавшимся при немцах вернуться в имения, более ничего на Украине не светило.
Продвижение же на Украину деникинцев тем более не сулило ничего хорошего прежним погромщикам.
Более индифферентно встречали украинцы москалей и коммунистов, хотя повстанцы пытались сопротивляться любым пришлым властям.
И здесь необходимо перейти к рассмотрению понятия Россия, имеющему четкие географические очертания, не зависящие от воли администраторов, осуществляющих власть по разные стороны этой границы.
Рассмотрим пограничные линии, надолго или ненадолго складывавшиеся в различные исторические эпохи.
Первая: западная граница России первой половины XVII века – от окрестностей Финского залива до Каспийского моря после того, как поляки были изгнаны из Москвы, а Украину гетман Богдан Хмельницкий еще не подчинил России.
Вторая: западная и южная границы Советской России в период максимального продвижения немцев в Россию – с мая-июня до ноября 1918 года – от Нарвы до Северного Кавказа, частично состоявшие из внутренних фронтов Гражданской войны.
Третья граница – западный и южный фронты Советской России в момент максимального продвижения войск белых генералов А.И.Деникина и Н.Н.Юденича в сентябре-октябре 1919 года – от Петрограда до Астрахани.
Четвертая граница – линия фронта в момент максимального продвижения немецких войск к началу декабря 1941 года – от Ленинграда до Ростова-на-Дону.
Пятая граница – линия фронта, соответствующая максимальному продвижению немецких войск в сентябре-ноябре 1942 года – от того же Ленинграда до Черного моря у Новороссийска.
Шестая граница – современная западная часть официальной границы Российской Федерации от Балтийского до Азовского моря.
Легко видеть, что это не шесть различных линий, а одна-единственная, которая на протяжении трех с половиной столетий и является естественной, исторически сложившейся границей России от Балтийского до Азовского моря, по одну сторону от которой жили и живут в основном русские люди, по возможности не допускающие на эту территорию тех, кого считают своими врагами.
По другую же сторону живут в основном те, для кого Россия – в лучшем случае – пустой звук, а в худшем – грязное ругательство. Всю эту территорию русские многократно завоевывали, но никогда не защищали в качестве собственного отечества.
Севастополь в 1854-1855 годах и в 1918, Порт-Артур в 1904, Рига в 1917 и 1919, Варшава в 1920, Выборг в 1940 и 1941, Афганистан совсем недавно и Чечня сто пятьдесят лет назад и сегодня – это страницы своеобразной летописи: летописи войн, которые не представляли ни малейшего жизненного интереса для русского народа. Поэтому стиль поведения русских в этих войнах совершенно не имеет отношения к их способности воевать и готовности к этому.
