В период с 1902 по 1908 год столь же очевидным было превосходство Азефа над всеми остальными лидерами революции – тогда это практически никем не оспаривалось.
Из российских деятелей тогдашней эпохи Азефа, пожалуй, уместнее всего сравнивать со Сталиным, звезда которого взошла существенно позднее, хотя, конечно, трудно ставить рядом деятелей, один из которых остался в истории едва ли не курьезным героем уголовно-полицейской хроники, а другой прожил долгую политическую жизнь, сделал неизмеримо более крупную и удачную карьеру и достиг всемирно-исторической известности. Но мы все же попробуем.
Речь не пойдет о сравнении злодейских качеств этих людей: их масштабы несоизмеримы. Нельзя равнять Азефа, число жертв которого (включая и убитых сановников, и погибших террористов) едва ли превысило три десятка человек, со Сталиным, у которого счет шел на десятки миллионов! Не будем сравнивать и моральный облик этих великих персонажей ХХ века – это слишком сложная задача. Речь пойдет об их деловых личных качествах, обеспечивших их уникальные карьеры.
Здесь между ними много общего: оба сделались вождями партий, действуя в окружении гораздо более одаренных соратников и будучи совершенно им чужды по моральному духу и идейным устремлениям. Оба они без зазрения совести (если это слово вообще уместно рядом с именами Азефа и Сталина) манипулировали своими товарищами и оба добились в этом баснословных успехов, хотя, казалось бы, не имели для этого достаточно серьезных данных.
Оба прекрасно понимали, что уступают своим соратникам по внешнему блеску; борясь с этим, Сталин постепенно постарался окружить себя посредственностями.
Оба не были теоретиками, хотя Сталин это остро переживал и создал не без посторонней помощи множество «теоретических» произведений, достойных только осмеяния; здесь мы не имеем в виду его программные выступления и статьи, нередко переворачивавшие судьбы многих миллионов людей.
Оба были бездарными ораторами, почти косноязычными. Сталин, борясь с этим, выработал своеобразный стиль выступлений: с медленным выцеживанием слов и прописных истин – от этого они звучали особенно веско и солидно – при этом длинные доклады он был вынужден читать, не будучи способен на импровизацию сложных построений. Все это годилось только для аудиторий, заполненных почтительно выслушивающей публикой; на революционных митингах, где Сталин не выступал, его просто не стали бы и слушать.
Азеф же вовсе не пытался быть оратором, но его краткие замечания всегда производили сильнейшее впечатление – отчасти и потому, что всегда были точными и верными по существу. Реплики Сталина обладали тем же свойством, нередко поражая мрачным и неожиданным юмором.
Оба обладали заметными внешними и внутренними дефектами, обычно отталкивавшими от них симпатии людей при первом знакомстве, хотя оба умели и очаровывать собеседников в узком кругу!
В то же время оба были достаточно скромны и поначалу не оскорбляли самолюбия политических конкурентов; оба были очень себе на уме и гораздо выше того умственного уровня, который признавали за ними почти все близкие знакомые, и, наконец, оба не были белоручками и охотно брали на себя тяжелую и неблагодарную работу, от которой уклонялись их соратники, считавшие себя выше недостойной их суеты!
В последнем и содержится ключ к тому, что позволило им обоим легко затыкать за пояс почти всех гораздо более заметных и талантливых деятелей своего лагеря. А наиболее крупные, самостоятельные и также работоспособные вожди просто не могли отказаться от услуг столь деловых, безотказных и полезных помощников. Гоц и Гершуни не могли отказаться от Азефа, Ленин не мог отказаться от Сталина.
Поначалу роли между отцами-основателями разделились так: Гершуни – руководство создаваемой Боевой Организацией, Азеф – обеспечение других технических мероприятий партии, важнейшим из которых была доставка нелегальной литературы из-за границы в Россию. Распределение ролей не имело четкой границы: Азеф участвовал и в разработке планов террористических ударов, а Гершуни пытался заниматься и транспортировкой литературы, но эта сторона его деятельности успехов не имела, т.к. тут Азеф потихоньку постарался подставить товарищу ногу.
Колоссальный исходный моральный капитал Азефа был обеспечен Аргуновым: связи, пароли и явки, сохранившиеся после разгрома основного ядра аргуновского «Союза», позволили Азефу успешно решать проблемы доставки нелегальной литературы из-за границы в Россию: никто не пишет о провалах, сопровождающих эту деятельность Азефа – их, очевидно, и не было. Действительно, и в донесениях Азефа в Департамент полиции, опубликованных после революции, нет ни слова, способного в свое время помочь обнаружению ящиков с двойным дном, отсылаемых Азефом и его соратницами. Зато Азеф позаботился, чтобы другой путь транспортировки литературы сразу попал под наблюдение жандармов, назвав человека, заведующего окном на границе – М.А.Розенбаума
[544]
.
Но провалы в доставке литературы, о которых писал С.Н.Слетов
[545]
, объясняются не только происками Азефа (после 1908 года и до наших дней самым расхожим стало такое объяснение чуть ни всех успехов полиции в борьбе против ПСР: понятно, ведь в это время там действовал Азеф!), а бездарной в целом организацией транспорта непосредственно из Женевы в Россию и отсутствием рабочих связей женевских революционеров с глубоко законспирированными российскими бездельниками. Это, разумеется, дополнительно возвышало престиж Азефа, всегда добивавшегося успеха.
Кроме того, положение человека, посвященного во все секреты конспиративных предприятий в России, ограждало Азефа от любых возможных подозрений в нечестной игре даже тогда, когда они позже появились и имели под собой весьма веские основания.
Азеф не мог казаться предателем просто потому, что если бы он был таковым, то, по мнению революционеров, это привело бы к провалу сотен (а позже – и тысяч!) людей в России, деятельность которых была прекрасно известна Азефу. Разумеется, не был бы возможен и центральный террор, благо тут Азеф почти всегда располагал доскональнейшими сведениями о террористах. Революционерам, конечно, и в голову не приходило, что у полицейского руководства (не исключая и Азефа) просто были более важные заботы, чем отлавливать конспираторов!
В 1901-1902 годах Азеф сполна отплатил за оказанное доверие не только Аргунову, но и Зубатову. В чем бы ни состояло формальное задание Азефа, он прекрасно понял, чего же на самом деле хотел Зубатов. Нужно было спасать карьеру Зубатова, и Азеф блестяще справился и с этой задачей.
Отметим, что успехи БО строго регламентуются теми временными рамками, когда Азеф стоял во главе конспиративной работы социалистов-революционеров – ни до, ни после этого никакие попытки осуществить террористические акты, исходящие от этой публики (за исключением все того же «подвига» Карповича), к успеху не приводили. Вероятно, Азеф должен был понять это с самого начала и оказался перед альтернативой: самому вмешаться в дело руководства террором, что едва ли могло быть в то время одобрено его полицейскими руководителями, стремящимися исключительно к ускорению своей служебной карьеры, или смириться с невозможностью осуществления террористических актов – но что же и кто же тогда будет выручать карьеру этих полицейских бонз?
