Буш продолжал:
— Вы имеете дело с администрацией, которая желает вам удачи в ваших начинаниях. В случае успеха перестройки мир станет лучше. — Взглянув на две страницы текста — список инициатив, он сказал: — Вот кое-какие идеи.
Он повторил свое предложение отказаться от поправки Джэксона — Вэника. Он также «проработает возможность» приостановления конгрессом поправки Стивенсона, препятствующей предоставлению кредитов Советскому Союзу Экспортно-импортным банком США. Он будет содействовать «диалогу» между Москвой и Организацией экономического сотрудничества и развития.
Буш обещал, что будет настаивать на предоставлении Советскому Союзу статуса наблюдателя по контролю за соблюдением Генерального соглашения о тарифах и торговле (ГААТ).
— Деятельность в рамках ГААТ, — заметил он, — пойдет на благо перестройке. — И выразил надежду, что Горбачев в скором времени примется за реконструкцию советской экономики, и в первую очередь системы ценообразования.
Он вручил Горбачеву перечень возможных областей «технического сотрудничества» (эвфемизм слова «помощь») с Соединенными Штатами, что способствовало бы созданию в Советском Союзе банковской системы, фондовой биржи и прочих институтов свободного рынка.
— Проглядите это, — сказал он. — Мы приветствуем совместную деятельность в любом из перечисленных аспектов.
Подавшись вперед, Горбачев кивнул.
Гейтс заранее проинформировал Буша, что больше всего Горбачев хочет, чтобы на Мальте были достигнуты договоренности о заключении в 1990 году соглашений по стратегическим наступательным и обычным вооружениям в Европе.
— Давайте этим всерьез и займемся, — сказал Буш.
Он предложил ряд конкретных пунктов по СНВ, которые Бейкер и Шеварднадзе могли начать разрабатывать в январе. Он признал, что в предложениях США есть «белые пятна», так как его собственное правительство еще не пришло на этот счет к полному единодушию, однако наверняка к моменту встречи Бейкера и Шеварднадзе «мы полностью проясним свою позицию».
Повторив слова Бейкера, обращенные к советскому руководителю в мае, Буш призвал Горбачева распространить гласность и на советских военных путем обмена информацией с Вашингтоном по военным расходам и производствам. Он придвинул к Горбачеву стопку пентагоновских документов, сказав:
— Это первый шаг на пути к такого рода обмену, хотя как бывший директор ЦРУ, я буду крайне разочарован, если КГБ не предоставит вам аналогичных материалов.
Буш не ограничился семнадцатью инициативами, привезенными на Мальту. Предварительно смягчив Горбачева, он занял твердую позицию в отношении Центральной Америки: советско-кубинский авантюризм в Западном полушарии остается «единственным и самым серьезным камнем преткновения» в советско-американских отношениях — «гигантским шипом в подошве, который мешает мерно идти вперед».
Буш сказал, что просто не понимает, почему советское руководство допускает помощь сандинистов сальвадорским повстанцам, которые вбивают клин между Соединенными Штатами и Советским Союзом. Президент Коста-Рики Оскар Ариас, немало сделавший для установления мира, особо подчеркнул, что Буш должен убедить Горбачева прекратить поддержку Кастро.
— Кастро ставит вас в ложное положение, — серьезно заметил Буш. — Подрывает ваш авторитет, разрушая все, за что вы боретесь. Вам надлежит понять: американцы не могут одобрить вашу поддержку Гаваны и Манагуа.
Горбачеву не стоит недооценивать, предостерег президент, резкое отношение его самого, конгресса и американского народа к этой проблеме. Последовав совету Бейкера, он предупредил, что Соединенные Штаты не снимут поправку Джэксона — Вэника и не станут предпринимать никаких шагов по оказанию помощи советской экономике до тех пор, пока Кремль не прекратит чинить безобразия в Центральной Америке. Учитывая лояльность Советского Союза в отношении столь значительных перемен в Восточной Европе, как может Горбачев мириться с тем, что в Центральной Америке его имя связывается с «представителями старого мышления»?
Горбачев ответил, что пытался убедить Кастро начать перестройку в какой-либо ее форме.
— Я сказал Кастро, что он идет не в ногу с нами и что ему стоило бы последовать примеру стран Восточной Европы. Но он не согласился.
Что касается Никарагуа, то советское правительство потребовало у Манагуа объяснений насчет самолета с огнестрельным оружием и ракетами, но сандинисты отрицают» свою причастность к этому делу.
— Что ж, — сказал Буш, — они вам лгут.
Горбачев прикусил губу.
Наряду с прочими предложениями Буш выдвинул идею проведения Олимпийских игр 2004 года в Берлине. Горбачев тут же понял, что Буш таким образом его провоцирует косвенно согласиться с тем, что к тому времени Берлин станет столицей единой Германии.
Горбачев сказал Бушу:
— Мы получили две Германии в наследство от истории. История создала эту проблему, истории ее и решать. — И, ввернув любимое словечко Буша, добавил: — Там, где дело касается Германии, я веду благоразумную и осторожную политику…
Во время своего часового монолога Горбачев выразил готовность в решении некоторых вопросов пойти гораздо дальше:
— Инспекция по контролю над вооружениями на местах? — У вас может быть столько инспекторов, сколько хотите. Резкое сокращение численности советских войск в Восточной Европе? — Мы и сами знаем, что они там отнюдь не желанные гости.
Следуя практике своих предшественников, Буш протянул Горбачеву список более чем двадцати советских граждан, желающих выехать из СССР.
— Сообщите нам, — сказал Горбачев, — сколько иммигрантов вы хотите заполучить, и мы вам их вышлем!
— Давайте поставим перед собой задачу, — ответил Буш, — избавиться от подобных списков к нашей встрече в следующем году.
В этой фразе президента был скрыт глубокий смысл: чем больше будет делаться в СССР в идеологическом и гуманитарном направлениях, тем большую поддержку окажут ему США на экономическом поприще.
За обедом Горбачев сконцентрировал внимание на внутренних экономических трудностях у себя в стране. Пока облаченные в ливреи официанты обносили присутствующих серебряными вазочками с икрой, Горбачев жаловался на проблемы бюджета:
— У нас и раньше был большой дефицит, а сейчас еще эти удары судьбы.
Он рассказал о колоссальных расходах на восстановление после чернобыльской ядерной катастрофы и землетрясения в Армении. В довершение ко всему низкие мировые цены на нефть пагубно отражаются на валютных доходах Советского Союза.
«Главное испытание» его политики, сказал он, заключается в том, сумеет ли он преодолеть нехватку потребительских товаров у себя в стране. Для этого ему придется не только вылечить больные структуры советской экономики, но и изменить отношение народа к труду.
Приняв свой обычный самоуверенный вид, Горбачев объяснил, что в Советском Союзе государственную собственность на предприятия постепенно вытесняет «коллективная». По мнению Горбачева, всякое коллективное владение — где больше одного хозяина — можно исключить из категории частной собственности.
