Шеварднадзе позвонил Горбачеву, который в принципе одобрил идею совместного американо-советского заявления, но отказался выступить на стороне Шеварднадзе против остальных министров. Министр иностранных дел был в ярости. Горбачев вновь — как и в вопросах контроля над вооружениями и объединения Германии — заставлял Шеварднадзе взваливать на себя все бремя непопулярной политики.
В пятницу утром, 3 августа, Тарасенко принес Россу в Спасо-хаус разбавленный вариант совместного заявления. Когда Росс прочел его, ему стало дурно. Он попросил Тарасенко передать Шеварднадзе, что здесь требуются более жесткие формулировки:
— Если мы хотим, чтобы сюда прилетел Бейкер, заявление должно быть резким.
Росс попытался позвонить Бейкеру с тем, чтобы тот отложил свой выезд из Улан-Батора в Москву до тех пор, пока не будет усилен текст заявления. Однако, к его досаде, ему сообщили, что госсекретарь уже в воздухе, и дозвониться до самолета Бейкера было невозможно.
После короткого посещения Министерства иностранных дел Тарасенко вернулся в Спасо-хаус с новой версией заявления. Но и она, по мнению Росса, была чересчур двусмысленной.
— Если мы выступим с этим заявлением, — сказал он, — Саддам Хусейн истолкует его прямо противоположным образом. Ему станет ясно, что мы с вами не заодно.
Совместными усилиями они заострили формулировки, и Тарасенко пообещал «сбыть их нашим». Ему это удалось за одним исключением: Советы по-прежнему отказывались заявить о совместном эмбарго на поставку оружия.
Бейкер, валившийся с ног от усталости, прибыл в аэропорт Внуково в окрестностях Москвы, в пятницу днем. Шеварднадзе и его жена Нанули встречали госсекретаря и Сюзан Бейкер у трапа самолета. Из-за помех на линии Росс не разговаривал со своим шефом на протяжении семи часов, и теперь он отвел Бейкера в сторону, чтобы объяснить ему, чего следует добиваться от Шеварднадзе.
Уже в здании аэровокзала, в зале для высокопоставленных гостей, Бейкер принялся убеждать Шеварднадзе в необходимости эмбарго на оружие.
— В этом заявлении мы должны показать зубы, — говорил он. — Саддаму Хусейну и всему миру должно быть ясно: мы вместе.
Министра иностранных дел не надо было долго убеждать, однако он подчеркнул, что Советы не примут американскую «дипломатию канонерок». Бейкер заверил его, что Буш не предпримет военных действий против Ирака в одностороннем порядке до тех пор, пока американские граждане будут вне угрозы.
Наконец двери комнаты распахнулись, и Шеварднадзе с Бейкером, ступая по сияющему мраморному полу, подошли к микрофонам, где их уже ждала толпа журналистов. Стоя рядом с Шеварднадзе, Бейкер объявил о «необычном шаге» — «совместном призыве, обращенном к остальной части международного сообщества, присоединиться к нам во всем, что касается прекращения любых поставок оружия Ираку из-за рубежа».
Бейкер прибыл в Вашингтон утром 4 августа, в субботу. Он тут же пересел в вертолет и вылетел в Кэмп Дэвид, где в комнате для совещаний за длинным столом уже сидели президент, Куэйл, Скоукрофт, Чейни, Пауэлл и другие официальные лица.
Ричард Хаас, политолог из Гарварда, главный помощник Скоукрофта по делам Ближнего Востока, заметил, что в комнате «явственно чувствуется дыхание истории»: каждый из присутствующих понимал, что это была «первая проба сил в эпоху окончания «холодной войны».
Лоуренс Иглбергер предупредил, что если не прекратить агрессию Саддама, то она станет «самым что ни на есть порочным примером для нового мирового порядка»: мемуары каддафи и ким ир сены воочию убедятся в том, что с устранением одной из двух сверхдержав «мелкая сошка вроде Саддама Хусейна получила большую, а не меньшую свободу действий, так как его перестал сдерживать Большой Брат». В конце совещания Буш принял решение послать в Саудовскую Аравию — в случае согласия последней — американские войска численностью в 200 тысяч человек.
В тот день в Вашингтоне советское посольство передало Бейкеру письмо от Шеварднадзе. Прочитав его, Бейкер понял, какую цену Шеварднадзе приходится платить за их совместное заявление, сделанное в Москве: не вызывало сомнений, что он был вынужден искать примирения со своими товарищами.
В письме говорилось, что Советский Союз не будет поддерживать дальнейшие резолюции ООН против Ирака до тех пор, пока не станет ясно, что Ирак отказался выполнять резолюцию № 660. Саддаму необходимо дать время на то, чтобы уйти из Кувейта. Шеварднадзе «обеспокоен» сообщениями о том, что Соединенные Штаты добиваются прекращения движения самолетов на коммерческих авиалиниях в Ирак — это «ставит под угрозу» возможность эвакуации советских и других иностранных граждан.
В понедельник, 6 августа, получив согласие Саудовской Аравии на воздушную переброску войск — ударную операцию под названием «Щит пустыни», — Буш, Бейкер и Скоукрофт вели разговор о том, как им сообщить Москве, что сотни тысяч американских войск высадятся в зоне Персидского залива.
Все трое пришли к выводу, что, если Советы публично осудят высадку войск, это будет «катастрофой». Это может даже спровоцировать классический кризис в духе «холодной войны», в котором Саддам попытается столкнуть между собой две державы. Скоукрофт стремился к установлению американо-советского партнерства, но при непременном условии, что Советский Союз будет младшим партнером.
С ведома президента Бейкер позвонил Шеварднадзе, который отдыхал на подмосковной даче, и назвал последние данные разведки США, касающиеся военного потенциала Ирака: численность войск превышает 100 тысяч человек, на вооружении имеются танки, артиллерия и ракеты класса «земля — земля». По просьбе Саудовской Аравии, сообщил он, Буш намерен послать войска США в зону Персидского залива. Он уверял, что Вашингтон не воспользуется кризисом для усиления своего влияния на Ближнем Востоке.
Во второй половине дня президент отдаст секретный приказ о начале движения войск, сказал Бейкер. В среду администрация объявит миру о своей акции. Бейкер же звонит, чтобы предупредить об этом Горбачева и Шеварднадзе заранее.
— Вы спрашиваете совета или информируете нас? — спросил Шеварднадзе.
— Скорее, информируем, однако не можем ли мы в этой связи сделать что-нибудь вместе? Я не уполномочен делать подобные предложения, но как насчет ваших собственных военно-морских или сухопутных сил? Как мы можем выступить сообща?
Шеварднадзе сказал, что ему нечего предложить. Но Бейкер не отступался:
— Послушайте, может быть, мы могли бы как-то иначе объединить усилия?
— Как насчет Военно-штабного комитета при Совете Безопасности? — неожиданно спросил Шеварднадзе.
В течение предыдущих трех дней московские сторонники жесткой линии были заняты обсуждением того, как предотвратить односторонние действия Соединенных Штатов против Ирака. Одной из возможностей был этот отживающий свой век комитет ООН — Москва давно предпринимала попытки оживить его как средство усиления своего влияния. Сторонники жесткой линии считали, что посредством привлечения комитета к урегулированию кризиса в Персидском заливе Советский Союз может наложить вето на военные действия США против Багдада.
