Было отмечено также, что американские вербовщики начали разнообразить тактические приемы. Оперативный анализ свидетельствовал, что западные разведки приступили к практическому осуществлению серии специальных мероприятий по усилению вербовочной работы среди советских граждан. Причем, главным образом — среди так называемых «носителей государственных секретов», а также среди лиц, которые имели шансы занять в будущем ответственные посты в партийном и государственном аппарате, оказывая влияние на формирование внешней и внутренней политики СССР. Резко возросло число вербовочных акций со стороны ЦРУ и в отношении советского персонала международных организаций.
Показательным в этом отношении был пример с одним из сотрудников Секретариата ЮНЕСКО в Париже гражданином П., который впоследствии вместе с женой и сыном, изменив Родине, получил вид на жительство в США. П. и его супруга представляли для западных спецслужб немалый интерес, поскольку до 1972 года работали на объектах оборонного значения и были осведомлены о данных, составлявших государственную тайну. Сыграл определенную роль и тот факт, что отец П., генерал-лейтенант авиации, последнее время работал в Главном разведывательном управлении Генштаба Вооруженных Сил СССР. А особо показательной история с предателем П. является еще и потому, что КГБ удалось достоверно установить: оперативная разработка П. велась в тесном контакте с французскими и американскими спецслужбами. Иными словами, это был конкретный пример реализации тайных договоренностей западных спецслужб о координации своих действий.
Во Франции местные спецслужбы и представители ЦРУ активно разрабатывали в вербовочном плане одного из секретарей представительства СССР при ЮНЕСКО, гражданина В., который, находясь в служебной командировке, допускал отклонения от норм поведения за границей, имел интимные связи с француженками, занимался контрабандой, неоднократно говорил знакомым о намерении по возвращении из командировки расторгнуть брак с женой. В разработке В. вербовщики активно использовали агентуру из числа местных жителей, создавали ситуации компрометирующего характера. Наши контрразведчики в течении шести месяцев периодически фиксировали ведение за В. интенсивного наружного наблюдения.
В результате такой долгой и комплексной разработки гражданина В. французские спецслужбы осуществили к нему вербовочный подход. Через неделю такой подход был совершен вторично — на этот раз с предложением «оказать необходимую помощь» в решении возникших у него житейских и материальных проблем… Учитывая все это, нашей контрразведкой были приняты меры по досрочному откомандированию В. в СССР. Долгий процесс вербовки завершился провалом.
И еще пример, свидетельствующий о напряженной борьбе разведок в те годы. Однажды переводчик отделения ООН в Женеве пригласил в гости приятеля, советского гражданина, тоже работавшего в Швейцарии. Ну, как говорится, всякое бывает — после изрядной выпивки друзья подрались, и хозяин дома ударил своего гостя ножом. Вместе со скорой медицинской помощью на квартиру прибыла полиция. Был составлен протокол, который оба подписали. А кроме того, был подписано заявление об отказе от взаимных претензий, после чего полицейские сказали, что уголовное дело возбуждено не будет.
Поскольку рана оказалась легкой, «приятели» решили скрыть происшедшее и договорились не сообщать о случившемся в наше представительство, полагая, что все обошлось без последствий. Однако, некоторое время спустя одного из них пригласили в полицию, где с ним провели беседу представители местной контрразведки. Открыто шантажируя его, они предлагали встать на путь сотрудничества с западной спецслужбой. Не добившись прямого согласия, дали неделю на размышление. А во время второй встречи практически завербовали этого человека, «поймав» его на так называемом компромате. Но, оказавшись в сложной ситуации, советский гражданин нашел в себе мужество рассказать о происшедшем в постпредстве СССР. И по факту вербовочного подхода местным властям был заявлен официальный протест.
Факты неопровержимо свидетельствуют, что контрразведывательные подразделения КГБ испытывали в тот период повышенные нагрузки. Информация об активизации вербовочных акций, которые иностранные спецслужбы под руководством ЦРУ проводили в отношении советских граждан, поступала из множества стран, из самых разных географических точек. Безусловно, сказывалась координация деятельности иностранных разведок. А ведь ЦРУ, СИС и БНД поддерживали в тот период тесные контакты со спецслужбами 60 развивающихся стран.
Обширная статистика вербовочных акций позволила выявить еще один тактический прием, взятый на вооружение ЦРУ. Он заключался в том, чтобы предпринять массированную вербовочную атаку на советских граждан, работавших за рубежом в отрыве от официальных советских представительств и основной части советской колонии. Это были прежде всего учителя, стажеры, ученые, технические специалисты, сотрудники смешанных коммерческих фирм.
Вездесущие вербовщики ЦРУ, в том числе работавшие «под глубоким прикрытием», объявились во многих развивающихся странах Африки, Азии, Латинской Америки, Ближнего Востока. Там, где по мере расширения международного сотрудничества увеличивалось число наших специалистов, советников и преподавателей. Одновременно вербовочная и подрывная деятельность резко усилилась и на так называемом «канале» выезда советских граждан для отдыха и лечения в европейские социалистические страны. При контактах с простыми людьми, не искушенными в специфике разведработы, западные вербовщики действовали на удивление примитивно. Вот уж поистине, как в известной книге Ильфа и Петрова: утром — деньги, вечером — шпионские задания, вечером — деньги, утром — гостайны.
В те же годы наша контрразведка выявила другую характерную особенность подрывной деятельности иностранных спецслужб. В вербовочных подходах к советским специалистам и ученым они активно использовали «услуги» различных лиц, связанных с нашей страной этническим происхождением, — эмигрантов, перемещенных лиц, изменников родины, невозвращенцев и так далее. Из материалов следствия по делам впоследствии разоблаченных органами КГБ агентов видно, что многие вербовщики являлись членами различного рода эмигрантских организаций или состояли на службе непосредственно в ЦРУ США.
Прелюдия с ядом в камуфляже.
Особо надо отметить, что именно в те годы, когда взяла старт наступательная доктрина Рейгана, ЦРУ начало прибегать к беспрецедентным и самым грязным приемам по отношению к объектам своего вербовочного интереса. В частности, поступили сведения о том, что западные спецслужбы используют для компрометации некоторых советских граждан психотропные средства, запрещенные международными конвенциями.
Впервые органы КГБ столкнулись с таким фактом, когда проводили расследование обстоятельств вербовки одного из советских стажеров, который находился на практике в США. Выяснилось, что однажды во время ужина, организованного для него сотрудниками Национальной лаборатории ускорителей имени Ферми (г. Батавия, США), наш стажер вдруг потерял сознание и пришел в себя только на следующее утро. А спустя два месяца кадровые работники ЦРУ провели с ним вербовочную беседу, из содержания которой наш стажер К. сделал вывод, что во время того злополучного ужина в его пищу был тайно подмешан специальный психотропный аппарат. Затем, воспользовавшись его психическим состоянием, потерей самоконтроля и беспамятством, сотрудники разведки выудили у К. ряд сведений, интересовавших американские спецслужбы. Во время вербовочной беседы эти сведения и были использованы в качестве компромата. Причем, поразительно то, что для такой сомнительной «операции» ЦРУ не постеснялось использовать «крышу» даже всемирно знаменитой лаборатории имени Ферми…
