Всем было ясно, что большинство из таких «назначенцев» не знают дела. А расставляли-то их, как правило, на ключевые посты. В конечном итоге подобное «реформирование» привело к тому, что кадровый состав органов госбезопасности стал слабее, а сама система, созданная на основе многолетнего опыта, была раздроблена на отдельные, слабо взаимодействующие звенья. Из КГБ были изъяты и переданы в ведение президентских структур подразделения охраны, электронной разведки, шифровальной службы, а также спецподразделения «Альфа» и «Вымпел».
Перемены затронули внешнюю разведку и другие зарубежные службы госбезопасности. В Москву немотивированно отозвали без замены около половины состава заграничных резидентур, что нанесло колоссальный вред государственным интересам. Из КГБ СССР были выделены погранвойска.
Поразительный факт: сокращение численного состава системы госбезопасности и ее реформирование проводилось под лозунгом экономии средств. Произошло же все с точностью «до наоборот». Ранее систему ГБ обслуживали единое хозяйственно-техническое управление и соответствующие научные структуры. А при новом раскладе подобных структур было образовано столько, что их численный состав превысил количество оперативных работников. На ключевые посты здесь также ставили людей исключительно из политических и родственных, но не деловых соображений. В общем, «демократы», дорвавшись до власти, устроили такую вакханалию, какая не могла и присниться. А ведь когда они рвались к власти, то на чем свет стоит «крыли» коммунистов за кумовство. Но я могу со всей ответственностью сказать, что ранее в системе КГБ случаи, когда родственные связи играли роль при выдвижении на руководящие посты, были единичными. «Демократы» намного переплюнули прошлые времена.
В итоге ротация кадров в хозяйственных подразделениях произошла значительная, а в оперативных превзошла все разумные пределы. Многие опытные сотрудники были уволены, другие ушли сами, потеряв перспективу и не в силах мириться с новой атмосферой, воцарившейся на Лубянке. Ведь там почти непрерывно заседали «реформаторские» комиссии, в состав которых неизменно включали лжереформаторов типа попа-расстриги Глеба Якунина. По характеру их вопросов просматривалось явное стремление реформировать правоохранительные органы таким образом, чтобы они были даже не просто инструментом в борьбе за власть, а инструментом, защищающим интересы той или иной узкой политической группировки, которая делегировала «своих людей» в составы комиссий, направляемых на Лубянку.
Та «переаттестация», которую учинили в органах госбезопасности после Августа-91 так называемые «демократы», представляла собой классическую политическую чистку. Это уже само по себе не украшало людей, пришедших к власти под лозунгами свободы и демократии, однако все же в какой-то мере было объяснимо: они видели в КГБ своего давнего врага и, взяв верх, пытались выхолостить его. Но были в той вакханалии две особенности, которые заставляли совсем иначе воспринимать яростное стремление Глеба Якунина и ему подобных на свой лад «реформировать» кадровый состав органов госбезопасности.
Во-первых, при этом они совсем не принимали в расчет соображения, связанные с обеспечением главной задачи, стоящей перед ГБ, — бдительно охранять российские интересы. Более того, создавалось впечатление, что, сообразуясь с сугубо групповыми интересами, они намеренно вели дело к ослаблению органов госбезопасности, к снижению их профессионализма. Как говорят в таких случаях в народе, пустили козла в огород… Если же взглянуть на происходившую в те дни на Лубянке расправу с опытными кадрами с позиций государственных и учесть, как она аукается сегодня, то, несомненно, общество вправе предъявить «Якуниным» серьезные претензии за развал важнейшего правоохранительного ведомства.
А во-вторых, когда эти люди проводили в КГБ политическую чистку и ставили на ключевые должности «своих» людей, то бросалось в глаза их плохо скрываемое стремление с помощью этих людей уничтожить «компромат» на самих себя, накопившийся в архивах Лубянки. Казалось бы, этот «компромат» после смены власти должен быть выгоден бывшим «инакомыслящим», свидетельствуя об их давней борьбе с коммунистами и делая их «героями сопротивления». Но странно, они почему-то жаждали хорошенько почистить не только кадры, но и архивы КГБ.
Для меня в этом их стремлении ничего странного не было. Потому что «компромат» зачастую свидетельствовал не о «героической борьбе», а совсем о другом — о доносительстве на товарищей, о грязных, аморальных склонностях, подтвержденных документально, и прочих вполне библейских грехах, которые — при их обнародовании, — попросту опозорили бы этих «демократов», а то и подвели бы кое-кого под суд. Причем, считаю необходимым заметить, что КГБ вовсе не занимался сбором компромата на «инакомыслящих». Последовательность событий в подавляющем большинстве случаев была иной: некие правонарушители и доносители, люди с подмоченной репутацией, чтобы избежать наказания или позора, уже после возникновения «компромата», воспользовались личиной «инакомыслящих», пытаясь этим как бы «оправдать» нападки КГБ.
Для комиссий, по-видимому, заранее был разработан определенный порядок «следствия» — с целью заполучить компромат на опрашиваемого, на его окружение, чтобы оправдать мотивацию увольнения людей с руководящих должностей. Смысл «допросов» сводился к одному: где ты находился 19–22 августа? И еще: каково отношение к ГКЧП? Далее: как отнесся к ГКЧП такой-то?
В первые же дни после ГКЧП было ясно, что произойдет замена всего высшего руководства КГБ. Все полагали, что органы государственной безопасности должен возглавить опытный профессионал, хорошо знающий внутренние механизмы системы. Он мог бы в сжатые сроки провести необходимую переориентацию работы КГБ в новых условиях.
Герострат Лубянки
Увы, предпочтение было отдано Бакатину. Произошло это в результате непростой игры и сложных интриг между разными командами. Уверен также, что немалую роль сыграла в этом политическая «покладистость» Бакатина, его готовность выполнить любую задачу, поставленную «наверху».
А задачи эти, как показало время, были продиктованы отнюдь не стремлением надежно обеспечить безопасность страны. Скорее наоборот…
Можно лишь догадываться о той ожесточенной борьбе, какая шла в те часы вокруг судьбы органов госбезопасности. В неразберихе тех дней Горбачеву и его ближайшему окружению очень трудно было спрогнозировать дальнейший ход реформирования КГБ, — поэтому наверняка не обошлось здесь без консультаций с теми, для кого КГБ десятилетиями был противником № 1. Видимо, потому и было решено на время сохранить прежнюю централизованную структуру, чтобы потом «вдарить» по ней и расколоть на отдельные «обрубки». А роль «дровосека» отвели послушному Бакати-ну, чужаку в системе КГБ.
О Бакатине информация была скудной. По образованию инженер-строитель, был вторым, а затем первым секретарем обкома КПСС. В годы перестройки Горбачев назначил его министром внутренних дел СССР. Но тревожило, что приход Бакатина в КГБ сопровождался неумолкающим «демократическим» ревом: «Ату их, ату! К публичной стенке!»
Естественно, на Лубянке нашлись люди, которые позвонили своим коллегам в МВД и поинтересовались профессиональными качествами их бывшего министра. Отзывы оказались крайне удручающими. За короткий период пребывания на этом посту Бякатин, по мнению профессионалов правоохранительной системы, не только ослабил ее, но в определенной мере и разоружил.
