И напрасно Вы, Владимир Богданович, убеждаете своих читателей в том, что «теоретически Чингисхан мог остановиться на любом рубеже и дальше не идти… Любая империя — Британская, Испанская, Французская, Российская — могла остановиться на каких-то рубежах и более не расширяться… Советский Союз остановиться не мог. Советский Союз должен был расширяться на весь свет, ибо не мог существовать рядом с нормальными государствами… чтобы для советского народа не было страны, в которую можно бежать..»
[41]
У Вас этот глагол «бежать» — прямо какая-то идея-фикс с дежавю в придачу… Критерий результата беготни от советского ужаса в Вашем понимании — наличие личной свободы людей, отсутствие диктата государства, наличие частной собственности и туалетной бумаги… Вкратце, перечисленное— Ваш критерий нормального государства. Названные Вами европейские империи поминать не буду.
Возражу проще.
Ей-ей… Вы, тов. Резун, плохо представляете себе Российскую империю времен Чингисхана. Читайте все же Фоменко с Носовским. Они популярно Вам объяснят — была ли до XV века в России частная собственность, была ли личная свобода людей и какое место в их жизни занимало государство. Да… и была ли тогда туалетная бумага. Хотя в Париже уже, думаю, была. Но вот за ней с берегов Волги — из-под Суздаля, Ростова Великого, Костромы и Ярославля — никто из русских не бегал. И Берлинской стены не стояло. Хотя головы рубили на нашей земле отменно и в достаточных количествах. Сталин был просто тихим мальчиком по сравнению с лидерами нашей Орды… Проверьте…
Александр I свой вариант европейского контроля и «советизации» благополучия монарших домов осуществил, загнав Наполеона на остров Святой Елены, где Бонапарте тихо и уже без помех методично притравливали мышьяком представители спасенной Европы, в нужный момент активизировав медленное действие этого яда лошадиной дозой каломели, а Сталин это бы проделал, расположив ответственных товарищей из ведомства Лаврентия Берия в прорабских конторах шахт Шинколобве в Конго.
А наши доблестные десантные корпуса в течение суток могли быть доставлены на красновато-песчаную почву африканской провинции Катанги для усиления аргументов столь же доблестных горнорудных советских прорабов.
Кстати, эта историческая аллюзия мне сейчас тихо улыбается.
Подумалось, глядя на глобус. Столицу бельгийского Конго — Леопольдвиль — от главного бастиона острова Святой Елены — Джеймстауна — отделяют какие-то 2,5 тысячи километров. Сущие пустяки по местным понятиям…
Ох, неспроста все это могло быть в нашей истории и романовской, и сталинской России! А Вы, Владимир Богданович, их за это агрессорами кличете…
Нехорошо! И читателю своему мозги пудрите некой вселенской неагрессивной межгосударственной моралью… И это нехорошо… Ведь некоторые Вашими романами зачитываются… Особенно в Европах…
Ведь Александр I, получается по-Вашему, за пистолетиком-то и потянулся, а Наполеон лишь только первым выстрелил. Готовьте новую книгу — «Нюрнберг для Романовых». Это гораздо логичнее ожидаемой нами с нетерпением Вашей «Сослагательной истории». Вот это точно будет взорванный по пьянке исторический атомный реактор!
Ведь Наполеон повел себя точь-в-точь как Гитлер, который тоже почувствовал, что с кислородом войны что-то неладно. С разницей лишь того, что то был нефтяной кислород и нужный самому Гитлеру, а не подаваемый русскими в виде хлеба, сала и леса запакованным бриттам. Однако суть одна.
В 1812 году— и опять-таки 22 июня— Наполеон написал воззвание к войскам, в котором обвинил Россию в нарушении Тильзитского соглашения и назвал вторжение второй польской войной. Освобождение Польши стало одним из лозунгов, позволившим привлечь во французскую армию много поляков.
Вам это ничего не напоминает!?
А прочтя версию Игоря Островского, Вы еще получите и весьма интересные доказательства того, что, вероятнее всего, Россия Романовых также хотела избежать наполеоновского удара, упредив его своим собственным. Спланированным в стиле наработок от лучших бессонных ночей Начальника Генштаба РККА тов. Жукова.
Так что изучайте, Владимир Богданович, как это в бытность Вам говаривали в училище, матчасть и не ищите нравы там, где кроме интересов априори быть ничего не может. Уж коль папашу Павла да золотой табакеркой по виску, то чего уж там церемониться с коричневым крокодилом в Европе!
И, кстати, как офицер, слушавший курс лекций по военному искусству, назовите мне, Владимир Богданович, хотя бы одну битву Наполеона Бонапарта, которую он бы не начал первым. Мне просто интересно…
Только не говорите мне про Лейпциг. Предупредительная пальба из пушек коалиции ранним пасмурно-туманным утром 16 октября 1813 года по позициям французов — дело нехитрое. Одна блестящая победа Бонапарте и одним простым, но вовремя и, самое главное, опередившим все и вся маневром принесла ему победу под Аустерлицем, вошедшую во все учебники боя на суше. И если бы не ночной и утренний ливневый дождь при Ватерлоо, хотел бы я посмотреть на Веллингтона к середине дня 18 июня далекого 1815 года. И отсутствующий при Ватерлоо лучший маршал Бонапарте Луи Сюше здесь ни при чем. Просто копыта лошадей маршала Мишеля Нея, прямого продолжателя Иоахима Мюрата — застрельщиков любой битвы Наполеона, — не могли обрести в утренней раскисшей бельгийской земле под Брюсселем почву для атаки! Пришлось ждать до полудня… А там в итоге Блюхер на выручку Веллингтону подоспел.
А ведь эта ситуация уже имела место быть три года назад… Старая испанская поговорка гласит: «Из-за гвоздя теряется подкова, из-за подковы — лошадь, а из-за лошади гибнет всадник». Наполеон при отступлении из Москвы потерял несколько полков конницы и артиллерии только из-за того, что «забыл» заготовить достаточное количество подков. Лошади, даже с пушками небольшого калибра, останавливались на малейших подъемах на твердой и мерзлой земле.
А ведь из этого можно было сделать и более дальновидный вывод — подковы нужны не просто крепкие, но еще и с шипами… Глядишь… на уроках русской кампании маршалы Наполеона могли бы сделать ударную силу французской армии всепогодной… Ан нет… Вот на таких пустяках и пишется всемирная история… В итоге — на всякого мудреца есть не только свой Тулон, но и свое Ватерлоо… Посему даже пять погибших под седлом маршала Мишеля Нея лошадей уже не могли спасти бельгийскую битву…
Однако при всех гримасах истории за Наполеоном оставалось одно великое правило полководца всех времен. И конфуз с лошадиными подковами — что в 1812, что в 1815 году— это только подтверждает. Видимо, Бонапарте был глубоко внутренне согласен с Лео Сциллардом, хоть и жили они в разных столетиях. Главное — упреждать противника… хотя бы на день… Хотя бы на час… да хотя бы на миг… Впрочем, в русской пословице это звучит проще: «Пока умный раздевался, дурак речку уже перешел…»
И очень обидно, если простые подковы не помогают, а мешают этому… Хотя как знать… у русских, например, подкова — символ удачи и счастья!
