Были и другие проблемы: как посылать детей в школу за 5–6 километров в пургу и распутицу; кто окажет помощь, случись со здоровьем несчастье?
Но главное в другом. Для крестьянина земля сама по себе как товар ценности не представляла. Подлинная ценность, подлинный товар — это урожай. А земля — один из инструментов для его достижения. Доход крестьянина, его материальная заинтересованность — в урожае, а чья земля — личная али государева — не важно.
Как не важно рабочему, на чьем станке он, собственно, точит болты — на его личном, хозяйском или государевом. Вот ежели он получает за болт червонец — это хорошо, это греет в работе, а ежели всего рупь, то толку с того, что станок личный… Головной боли только больше…
Простая русская идея, о которую сломали себе головы и лучшие бойцы Белой гвардии, и государственники типа Петра Столыпина, и специалисты по внешнему подрыву Советской власти — типа Сиднея Рейли, состоит только в том, что лично тебе может принадлежать только то, что ты сам своими руками сделал.
Землю вот ты не делал, она Божья, и сама идея личной ли, частной ли, корпоративной собственности на то, что ты-он-они НЕ ДЕЛАЛИ — для русского крестьянина была крамольной.
Даже эмигрировавший из ленинской России Николай Бердяев в середине 30-х годов писал:«.. русскому народу всегда были чужды римские понятия о собственности. Абсолютный характер частной собственности всегда отрицался. Для русского сознания важно не отношение к принципу собственности, а отношение к живому человеку. И это, конечно… более христианское сознание»
[49]
.
Это христианское сознание было четко выражено и в самом строении крестьянской общины. Русские крестьяне никогда не жили отдельно друг от друга, а вернее сказать, много сот лет жили вместе, общинами, и именно эти общины они называли «мир».
Русская крестьянская община не имела над собой никаких законов высшей власти, кроме очень узкого их списка:
— необходимости три дня из семи в неделю отработать согласно государеву указу урочное время на дворянина для обеспечения возможности, в свою очередь, дворянину в военной и государственной службе царю-батюшке;
— уплаты общиной государевой подати;
— рекрутской повинности общины для поставки государству защитников Отечества.
Всё!
В остальном народ общины управлял собою сам.
И принципы управления и строительства крестьянского общинного дома могли быть основаны только на одном фундаменте — справедливости.
Община формировалась по принципу семьи, но без конкретного отца во главе. «Отцом» было общее собрание общины — коллективный орган ее управления. Это собрание — не было собранием представителей, каждый член общины автоматически был членом этого собрания, и голос его был настолько весом, что подобное не могло и присниться соседям Владимира Богдановича — сэрам и пэрам древнейшего британского парламента.
Ни один член крестьянской общины не мог быть исключен из нее ни при каких условиях. Родился в общине либо же ты был принят в нее — ВСЁ!.. нет силы, способной тебя из нее выдворить. Кроме, конечно, твоей собственной глупости…
Если в обычной семье отец мог отделить от себя сына, отдав ему равную и для всех других долю имущества, то вот в общине ровно наоборот — ее член мог уйти из нее только добровольно, но ничего из коллективного общинного имущества ему не причиталось.
Тем не менее и тот и другой принцип сохраняли справедливость, но только в разных условиях. И в семье, и в общине человек был уверен: какие бы новые веяния ни овладели его отцом или общиной, никакой несправедливости лично с ним не произойдет.
Из принципа семьи вытекал и другой принцип, или особенность, — община весьма пренебрежительно относилась к «священному праву» личной собственности вообще и к личной собственности на землю в особенности.
В семье не может быть у кого-либо какой-то личной собственности на то, благодаря чему вся семья существует. Возможна только общая собственность, и земля должна находиться в распоряжении только тех, кто ее в состоянии обрабатывать.
Наконец, решение на собрании общины могло быть принято только единогласно. Община не утруждала себя подсчетом голосов. Если был хотя бы один несогласный, решение не принималось.
Сие совершенно неприемлемо для всех древних и современных форм парламентаризма. На таком принципе ни один парламент мира не сможет работать и не примет ни одного решения.
Вот ведь какая засада, Владимир Богданович!
Особенно если вспомнить, например, современный парламент РФ, где его члены не то что о единогласии не могут помышлять. Они даже на работу свою могут месяцами не ходить, перепоручив право своего голоса некой тетеньке или дяденьке, дежурно шмыгающих между пустых депутатских мест… и засовывающих электронные карточки для голосования чохом за всех «прогульщиков»…
И это видит вся страна….
И даже Вы, тов. Резун, — из далекого Бристоля…
Вот это и есть логичное вырождение парламентской системы, но по-русски.
Ну что бензин-то по Москве-то жечь и туфли топтать, кады один ляд, чтобы протащить фракционное решение — лично мое мнение для этого не нужно. Меня в парламент ввели не умом блистать, а фракционную работу усиливать. Как и на что — не моя забота. На то есть лидер фракции. Пущай у него башка болит. А мне зафиксируйте мои привилегии народного избранника.
Вот на ентом и договоримся…
Владимир Богданович!
Согласитесь, что у новых русских все гораздо честнее и опрятнее, чем у Ваших британских коллег-парламентариев… Даже в таком гнилом вопросе, как парламентская демократия…
А вот сотни тысяч русских общин на протяжении многих сотен лет управлялись принципом именно единогласия.
Русский мужик, русский человек в своей коренной сути — истинный демократ, он всегда понимал, что общественный интерес выше личного, причем не просто понимал, но и руководствовался этим.
И на мирских сходках крестьяне думали именно об интересах общины, а не о своих собственных; следовательно, разногласий не могло ни у кого быть априори.
В парламентах же всех стран идет борьба личных интересов, даже если это интересы якобы групп, фракций или партий. Этих интересов, конечно же, много, и они практически всегда взаимопротивоположны. Так что единогласие там недостижимо в принципе. Посему свой голос в этой системе выгоднее просто продавать.
Как впрочем и все остальное…
Если, конечно, речь не идет о депутатской неприкосновенности…
А для крестьянина община — это дом, в котором живет он и будут жить его дети.
Разорение общины — разорение его лично.
Крестьянин персонально отвечал своей судьбой за свое решение, за свой голос.
