Капитан Петров встал, винтом повернулся и посмотрел на свою испачканную грязью задницу. Это была его пауза, выбранная на раздумья. Но раздумья ни к чему не привели, хотя, как капитан сам нам рассказывал, он имел в Афгане аналогичный случай. Правда, не рассказывал, несмотря на вопросы, чем этот случай закончился.
– Кто? – спросил Петров.
– Женщина с ребенком...
– И что?
Разведчик плечами повел в недоумении.
– Ждем приказа...
– Пошли, приказчик...
Спустились метров на пятьдесят. Там тропа уже стала каменистой и не такой скользкой, хотя, казалось бы, по мере приближения к лесу она должна быть еще более скользкой. За поворотом ущелья сидела на камне молодая и сильно усатая женщина в традиционных черных одеждах, а рядом с ней присела на корточки девочка лет пяти с ангельским лицом, широко раскрытыми глазами, но так похожая на мать, что не было сомнений в том, что девочка с возрастом тоже усами обзаведется.
– «Чапаевка»... – сказал кто-то.
Капитан Петров остановился напротив женщины.
– Откуда ты, «чапаевка», взялась здесь? – он привычно всплеснул руками.
Женщина что-то ответила на своем языке. В отряде никто не знал чеченского и перевести не мог. Переводчика с собой не взяли, поскольку считалось, что все жители России должны на русском уметь разговаривать. Да и не было, наверное, в бригаде переводчика... Просто не обзаводятся переводчиками, когда война ведется на своей территории...
Капитан оглянулся. Мы все собрались за его спиной. Взгляд Петрова был растерянным, и он, казалось, искал подсказки. Но кто мог взять на себя смелость подсказку на блюдечке выложить? Единоначалие в армии никто не отменял...
А «чапаевка» тем временем встала, собрала с камня провизию, разложенную на грязной белой тряпке, взяла дочь за руку и двинулась по тропе вверх. Мы провожали ее спину взглядами. Наверное, неприятно она себя чувствовала под этими взглядами, потому что многие смотрели почти так, как Онуфрий смотрит всегда.
– Куда это она? – спросил лейтенант Угаров.
– Там где-то туристическая база есть... – сказал Петров. – По крайней мере, в карте обозначена. За перевалом... Километров через двадцать...
– К мужу, наверное... – мрачно сказал капитан Дмитриенко. – А муж, чего доброго, полевой командир боевиков...
– Надо было пристрелить... – лейтенант, казалось, взглядом готов был это сделать.
– Вперед! – скомандовал капитан. – До леса еще далеко... Еще бы на кого не нарваться... Темп взяли... Вперед... – руки, как всегда, показывали разные направления, но тропа, к счастью, была одна-единственная...
Разведка вперед ушла, а я взял да и завыл в сторону «чапаевки» по-волчьи... Я еще в школе научился по-волчьи выть... Меня старшие пацаны из-за фамилии заставляли... Жалко, поворот не позволил рассмотреть, как она на этот вой отреагировала. У Дудаева на знамени волк. А мы тоже не хуже... Сам Дудаев так завыть не сумел бы, как это я сделал...
Капитан засмеялся...
– Повтори, оборотень...
Я повторил, и неожиданно Онуфрий меня поддержал точно таким же протяжным, леденящим душу воем. Теперь засмеялись все... Вся стая...
* * *
– Ну, по последней и спать заваливаемся... – сказало мое отражение в зеркале.
Я послушно налил в стакан. Посмотрел, что налил, кажется, мало, и добавил несколько капель – граммов в тридцать... Теперь в самый раз...
– Правильно! – сказал отражению, когда выпил. – Я пошел спать... А ты, противный, можешь здесь оставаться... Я утром рано встану, разбужу...
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
1. ПОДПОЛКОВНИК ПЕТРОВ
Людмилу допрашивали... Старший лейтенант из местного отделения медленно, словно азбуку с трудом вспоминал, писал большими буквами протокол, а она еле-еле на стуле сидела и невнятно отвечала на вопросы. А что она внятного могла сказать? Ленька шебутной был и трезвый, а уж когда выпьет, то так в речи частит, что даже с переводчиком – матерь вашу! – понять его трудно. И перескакивает с одного на другое. С одного начнет, другим заканчивает, потом возвращается к тому, о чем на прошлой неделе говорил. Натура такая...
Да он, поддатый, все больше о своем долдонил. Его только Онуфрий с Волком и понимали, поскольку они для него свои. Даже мне невдомек было, что там у брата за душой, с чего он так водку хлещет. Конечно, водку можно и просто так хлестать... Кто пить всерьез начинает, сам уже редко останавливается. Хотя как сказать... Тоже все от натуры зависит. Того же Волка взять... Вечером увидишь его – невменяемый и тебя выпить с собой заставляет, слов не слушает. Думаешь, назавтра никакой будет... А он утром появляется, все вчерашнее помнит и сам как огурчик... А Ленька не мог так, Ленька слаб был... Нажрется, ему утром похмелиться нужно... И похмелка в новую пьянку вырастает... И так день за днем...
Он меня на восемь лет старше. Я мальчишкой еще был, а он стал уже взрослым. Но тогда он не пил, хотя тоже шебутным был... Говорил – с пятого на десятое и руками размахивал... Людмила тоже не всегда его понимала. Но принимала и оправдывала. Говорила, что Ленька по знаку Зодиака Близнец и потому такой... Настоящие Близнецы все бестолковые и все руками размахивают... Это когда у них свой знак в гороскопе ярко выражен... И никогда не заканчивают разговор тем, с чего начали, как не заканчивают начатых дел... Это уж точно, с детства помню, как много всего Ленька начинал и бросал, не доделав...
Но этого Людмила старшему лейтенанту, конечно, не рассказывала. Она вообще на все вопросы однозначно отвечала, словно у нее язык едва-едва шевелился. Стресс все-таки... И какой... А старлей все докапывался, все о личных взаимоотношениях спрашивал... Даже мне слушать надоело...
Я вышел на лестничную площадку и оттуда позвонил домой, чтобы жене рассказать о случившемся. Вообще-то я так устал за день, так перенервничал, что хотелось быстрее дома оказаться, душ принять, чтобы все ощущения грязи с себя смыть и под одеяло нырнуть. В последние годы не могу – матерь вашу! – без ежевечернего душа обходиться. Когда домой приезжаю, такое ощущение, что весь день только и делал, что возился в грязи. Да так оно, по сути, и бывает – работа наша ментовская такая... И когда не ментовская – то же самое... С этой грязью, с друзьями брата связался... Хорошо, хоть сам таким не стал и дружбы с ними не поддерживаю. Только деловые контакты... Я уж, честно говоря, завязать с ними подумывал, но такое крупное дело началось, что завязывать грехом показалось... Такой шанс упускать нельзя... Не пенсию зарабатываешь, на которую четверть человека прожить не может...
Позвонил домой, жена восприняла сообщение холодно.
– Так что, не приедешь сегодня?
– Людмила просила не уезжать... Тяжело ей сейчас... Ваське позвонили, если он машину найдет, скоро приедет... Тогда и я смотаюсь... – Васька, мой племянник, прораб, работает на стройке в Подмосковье. Обычно только на выходные в Москве появляется. Его и вызвали... – А сейчас ей одной... Сама понимаешь...
