«…спасла еси царствующий град от скифского воеводы, свирепого вепря онаго прегордаго кагана»
.
Возможно сомнение, что столь отдаленный во времени отклик (через 500 лет!) может быть достоверным. Однако сам текст убеждает, что патриарх Филофей основывался на неизвестном нам источнике, относящемся ко времени самого этого столь давнего события. Ведь в XIV веке никто уже не помнил о «кагане» и не мог называть русских «скифами», а их предводителя – «воеводой» этого самого «каган». Молитва Филофея Коккина дошла до нас только в древнерусском переводе, но важно знать, что славянское слово «воевода» было заимствовано греческим языком не позднее Х века
и, надо думать, перешло в молитву Филофея из того древнего текста, на котором он основывал. Словом, сами «реалии» Филофеевой молитвы ясно говорят о том, что ее сведения восходят к источнику пятисотлетней давности.
Не исключено читательское сомнение в том, что событие 860 года столь отчетливо помнили через пятьсот лет. Но факты неопровержимо свидетельствуют именно о такой длительной памяти об этой первой атаке Руси на Константинополь. Автор обобщающего труда о «внешней политике» Руси А.Н. Сахаров, обрисовав целый ряд византийских сообщений о 860 годе, относящихся к IX-XI векам, пишет далее:
«В XII в. версию о чудесном спасении Константинополя от врагов при Михаиле III повторил в письме к византийскому патриарху Иоанну император Алексей II Комнин. В XIII в. о фактах нападения руссов на столицу империи в 860 г. упоминал император Феодор Ласкарис… Таким образом, нападение Руси на Константинополь в 860 г. на протяжении почти пяти веков неизменно становилось сюжетом греческих хроник, переписки, религиозных песнопений, благодарственных слов, проповедей, официальных циркуляров, речей… поход 860 г. не был для Византии ординарным пограничным конфликтом с одним из „варварских“ племен, а… стал из ряда вон выходящим событием… прогремевшим на весь тогдашний европейский и ближневосточный мир…»
.
А. Н. Сахаров завершил перечень византийских сообщений о событии 860 года ссылкой на высказывание императора Феодора Ласкариса, правившего в 1208-1222 годах, то есть через три с половиной столетия после похода Руси. Молитва, сложенная еще через сто сорок – сто пятьдесят лет, в 1360 году, патриархом Филофеем, не попала в поле внимания А.Н. Сахарова, но в самом ее, этой молитвы, появлении нет, как мы видим, ничего неожиданного и удивительного.
Первое дерзкое нападение на Империю войска до того неведомых ей «россов» должно было, очевидно, сохраниться столь долгий срок в исторической памяти. Особенно если учитывать, что ответом на это нападение явилась начавшаяся в том же 860 году «хазарская миссия» посланцев патриарха Фотия – святых Кирилла и Мефодия.
Л. Н. Гумилев обратил пристальное внимание на самый характер военных действий Руси против византийцев в более позднем походе на Константинополь, состоявшемся в 941 году. Он писал, исходя из летописного рассказа об этом походе: "…начались такие зверства, которые были непривычны… Русы пленных распинали (sic!
), расстреливали из луков, вбивали гвозди в черепа; жгли монастыри и церкви, несмотря на то, что многие русы приняли православие еще в 867 г. (об этом говорилось выше – В. К.). Все это указывает на войну совсем иного характера, нежели прочие войны Х в. Видимо, русские воины имели опытных и влиятельных инструкторов…"
, – разумеется, «инструкторов» из Хазарского каганата. Кстати сказать, Л. Н. Гумилев напрасно не обратил внимания на рассказ константинопольского патриарха Фотия – непосредственного свидетеля и участника более ранних трагических событий 860 года – то есть первого нападения Руси на византийцев. Фотий в своих знаменитых беседах «На нашествие россов», произнесенных сразу же после этих событий, говорил, что напавший враг «истребил живущих на этой земле… не щадя ни человека, ни скота, ни снисходя к немощи женщин, не жалея нежности детей, не уважая седину старцев, не смягчаясь ничем, от чего обыкновенно смягчаются люди, даже дошедшие до свойства зверей, но всякий возраст и пол поражая мечом. Можно было видеть, как младенцы, отторгаемые от сосцов, лишаемы были молока и самой жизни и готовым гробом для них были – увы! – те скалы, о которые они были разбиваемы… Эта свирепость простиралась не только на человеческий род, но жестоко умерщвляла и всех бессловесных животных: волов и лошадей, птиц и прочих, какие только попадались…»
.
Последнее явно поразило патриарха Фотия, но выше было приведено суждение Л. Н. Гумилева об именно таком «способе» ведения древнейших войн в Палестине – способе, который «возродили» правители Хазарского каганата. Как сказано в Ветхом завете о необходимом поведении иудеев в отношении врага: «…и истреби все, что у него; и не давай пощады ему, но предай смерти от мужа до жены, от отрока до грудного младенца, от вола до овцы, от верблюда до осла» (Первая Книга Царств, 15, 3); кстати сказать, даже за не совсем полное следование этому требованию израильский царь Саул был свергнут с престола… Хазарские правители вели войны именно так, что подтверждает их собственная переписка, где сказано, например, о нападении иудейского военачальника Песаха на крымские владения Византии: "…и пошел он в гневе на города Романа (византийского императора. – В. К.) и избил и мужчин и женщин… и поразил всех оказавшихся из них там и умертвил мечом"
.
Ни в каких рассказах о позднейших войнах Руси, уже не руководимых хазарскими «инструкторами», нельзя найти и намека на подобное тотальное смертоубийство. В «Истории» византийца Льва Диакона подробнейшим образом и с негодованием рассказывается о состоявшемся через тридцать лет после похода 941 г. Святославовом походе на Константинополь (уже без хазарского «руководства»), и никакие действия описанного рода не упоминаются…
Нельзя не сказать здесь о том, что Л. Н. Гумилев, стремясь раскрыть суть похода Руси на Константинополь в 941 году, опирался почему-то только на рассказ летописи, не учитывая «оригиналы» этого рассказа; ведь русские летописцы широко использовали византийские хроники. И те подробности, которые привел Л. Н. Гумилев из летописного сообщения о поведении русского войска в Византии в 941 году, изложены сильнее и яснее в византийской хронике, созданной вскоре после самого события:
«Много злодеяний совершили росы… из пленных одних распинали на кресте, других вколачивали в землю, третьих ставили мишенями и расстреливали из луков. Пленным же из священнического сословия они связали за спиной руки и вгоняли им в голову железные гвозди. Немало они сожгли и святых храмов»
.
Все это происходило во время правления императора Романа I, о котором в хазарском документе, известном под названием «Кембриджского», сказано: "…было гонение на иудеев во дни злодея Романа. И когда стало известно это дело моему господину (царю-каганбеку Иосифу. – В. К.), он ниспроверг множество необрезанных"
, то есть казнил большое количество христиан. Еврейский историк Ю. Д. Бруцкус писал по этому поводу: "Наш источник говорит о том, что «злодей Романус» возбудил жестокие преследования против евреев в Византии, что вызвало репрессалии со стороны царя Иосифа… Мы находим упоминание о них («жестоких преследованиях». – В. К.) у Масуди, известного арабского писателя Х в.: «…византийский император Арманус принуждал всех евреев своего царства к принятию христианства. Многие евреи удалились вследствие этого из Византийского царства в хазарскую землю…»
.
